Принцесса пиратов - Анатолий Дубровный

– Так они же жмут! И не по моде пошиты!

– Так что же является более главным – то, что жмут, или то, что не по моде пошиты? – Ледяной дракон обличающе наставил на белоснежного дракона палец и покачал им. – Прежде чем отказываться, надень эти сапоги! Надень перед превращением в дракона!

– А что будет? – поинтересовалась Листик, она уже не плакала, она ощупала Раману и успокоилась, удовлетворенная осмотром.

– Увидите! – усмехнулся Инед.

Листик посмотрела на Саманту таким взглядом, будто собиралась тут же натянуть на нее эти пресловутые сапоги, да и Милисенте стало любопытно, она тоже вопросительно уставилась на смутившегося снежно-белого дракона. Саманта надулась и сделала вид, что это все к ней совсем не относится. Рамана, не принявшая участия в этом переглядывании, внимательно себя изучала. Все ее раны исчезли, она чувствовала себя превосходно, и это в ледяном мире – смертельном для всего живого. Ледяной дракон, умудрившийся наблюдать за всеми драконами одновременно, ехидно улыбался. Рамана решилась и спросила:

– О великий Владыка мира Айсгор! Не снизойдете ли вы, чтоб объяснить мне, что вы подразумевали под вашими наполненными величайшей мудростью словами, которые остались для меня непонятными…

– Эк загнула, сразу и не поймешь, – совсем несолидно захихикал великий Владыка мира Айсгор. – Ты еще забыла сказать что-то типа – «меня ничтожную» или «развеять мое скудоумие».

Захихикали Листик и Милисета, переставшие сверлить вопросительными взглядами Саманту. Они перенесли свое внимание на всегда уверенную в себе, а теперь смутившуюся и растерявшуюся Раману.

– Я, конечно, не Творец, но тоже кое-что могу, – продолжая ехидно улыбаться, сказал ледяной дракон. – Первой была Листик, я немножко перестроил ее организм и сущность. Она получила возможность управлять стихией Холода, не холодом или морозом, а именно стихией Холода. Эти ледяные иглы именно от этих ее способностей. Но она и так была дракланом, драконом-оборотнем…

– Я не оборотень! Просто у меня две ипостаси! – возмутился изумрудно-золотистый дракончик.

– Две ипостаси? Разве? В снежную кошку превратиться слабо? А? – фыркнул ледяной дракон.

– Это мне-то слабо?! – обиженно мяукнула белая кошка размерами с тигра.

– Вот! Так сколько у тебя таких ипостасей, а? – удовлетворенно заметил гигантский дракон. Он ткнул пальцем в растерявшуюся кошку. – Листик сама по себе уникум, ее пластичность не знает границ. Поэтому вторым моим экспериментом стала эта неблагодарная из рода хуманов. У нее никогда не было шансов стать драконом, даже при наличии драконьей крови, ее было слишком мало…

– А третьим стала я? Так? – прищурился золотисто-изумрудный дракончик.

Владыка Айсгора кивнул:

– Да, именно ты. Пробуждение твоей сути дракона произошло без моего вмешательства, но при этом у тебя открылись такие же уникальные способности, как и у Листика. А ну-ка мяукни!

– Мяу! – Появилась вторая белая кошка. А ледяной дракон удовлетворенно кивнул:

– Вот и я о том же. Мало того, эта их способность, которой обладают только высшие существа – свободно ориентироваться в Ульме, – присуща лишь…

– Где? – мяукнула белая кошка.

– Ты называешь это – межпространство. – Ледяной дракон протянул свою лапу и подхватил меньшую белую кошку, та мурлыкнула и улеглась у него на ладони. Гигантский дракон осторожно погладил кошку своим огромным пальцем, та заурчала. Остальные два дракона и вторая кошка могли бы поклясться, что дракон улыбался!

Рамана, в которой проснулся дух исследовательницы, спросила:

– А четвертым опытом стала я? Да? Согласна, сравнить изменения, происходящие с существами, имеющими разную организацию, но обладающими определенными общими признаками, довольно интересно. Но я так понимаю, что лабораторный журнал вы не ведете, поэтому моя нижайшая просьба удовлетворить мое любопытство удовлетворена не будет?

Ледяной дракон захохотал, так что подпрыгивающая на его ладони кошка выгнула спину и возмущенно зашипела. А дракон, отсмеявшись, ответил:

– Да, не веду. Зачем вести какие-то записи мне? Я обладаю абсолютной памятью. Но ознакомиться? Почему бы и нет?

Белое облачко на мгновение окутало Раману. Когда оно исчезло, появился полностью погруженный то ли в себя, то ли еще куда-то бронзовый дракон. Сидящая в позе мыслителя Рамана, казалось, что-то рассматривает, при этом время от времени отрешенно хмыкает:

– Хм… Вот как? Интересно… Вот здесь перенастроил… А это изменил! Как это удалось? А вот тут… Хм…

За ней с интересом наблюдали, но Рамана, казалось, ничего вокруг не замечала, настолько она была погружена в изучение того, что открыл ей Владыка Айсгора. Но вдруг она поперхнулась и подняла ошалелый взгляд на гигантского дракона, который игрался с кошкой, прыгавшей у него на ладони.

– Это получается, что вы изменили… – произнесла Рамана.

– Ага! – ответил ледяной дракон, не отрываясь от своего занятия. – Попробуй!

Бронзовый дракон исчез, белая кошка превратилась в изумрудно-золотистого дракончика и обеспокоенно спросила:

– Куда это она?! Она же без амулета! Она заблудится!

– Нет, не заблудится! – ответил ледяной дракон. – Она теперь может ходить по Ульму так же, как и ты или Милисента. Да и Саманта тоже может.

– Вот здорово! Инед, ты молодец! – закричала Листик и, подпрыгнув, чмокнула ледяного дракона, это выглядело забавно, золотистый дракончик был в несколько раз меньше головы ледяного дракона. Эту сцену застала появившаяся Рамана. А Листик, подпрыгнув к уху ледяного дракона, что-то зашептала.

– Намек понял, – кивнул дракон и исчез. На краю площадки, где топтались драконы, появился накрытый стол. Высокий, атлетически сложенный юноша в белой тунике сделал приглашающий жест: – Прошу!

На один из стульев, стоящих вокруг стола, тотчас же плюхнулась рыжая девочка. Рядом с ней примостилась девушка с пшеничными волосами, а вот две других – бронзововолосая и русоволосая – нерешительно застыли, все девушки были обнажены. Но если первых двух это нисколько не смутило, то две вторые растерялись. Вернее, растерялась девушка с русыми волосами, бронзововолосая просто хотела что-то спросить у Владыки Айсгора. Тот усмехнулся, и на девушках появились такие же белоснежные туники, как и у него.

– Инедириазим, это мое имя, – представился юноша и, кивнув в сторону Листика и Милисенты, добавил: – Для друзей просто Инед. Вы тоже можете меня так называть, как мои творения, пусть даже частично, имеете право, вернее, я вам даю такое право.

– Но это как-то не вяжется с вашим образом жестокого тирана, – заметила Саманта. – Не вписывается в образ, о котором мне рассказывала Рамана.

Инед укоризненно посмотрел на бронзововолосую девушку и ответил:

– Владыка такого мира должен быть суровым, заметь, суровым! Это с жестокостью имеет очень мало общего, может, где-то рядом, но не одно и то же. Потом, мне скучно, вот я и затеял этот эксперимент, а как сказал один мудрец: «Мы в ответе за тех, кого сотворили».

– Приручили, – поправила Рамана.

– Неважно, суть вы уловили, – улыбнулся Инед. – Теперь я за вас в ответе, в некотором роде. А требовать рабского поклонения от таких свободолюбивых существ, как вы, согласитесь, глупо. Проще установить дружеские отношения.

– Ага! – подтвердила Листик. Открыв один из судков, она подпрыгнула от восторга: – Жареное мясо! Горный козел!

– Откуда здесь может появиться горный козел? – удивилась Саманта.

– А ты считаешь, что этот мир безжизненный? – усмехнулся Инед. – Ледяная пустота – это гостевые покои, для непрошеных гостей. А сам мир довольно населен – да, тут слегка холодновато, но не настолько, чтоб никто не мог жить. А в горах горные козлы чувствуют себя прекрасно!

– Ага, – подтвердила Листик. – Козлы есть везде, я еще не видела мира, чтоб там не было козлов!

Глава 15

Мороженое, тюрьма и «веселый дом»

– Листик, а почему фиринок так завизжал, когда тебя увидел? – спросила Милисента, она и Саманта обсуждали подробности прошедшего боя. Листик ела мороженое, а Рамана о чем-то тихо говорила с Владыкой Айсгора.

– Испугался очень, – ответила Листик, с сожалением отодвигая от себя очередную пустую вазочку из-под пломбира, его на десерт организовал Владыка Ледяного мира. Листик продолжила: – Он же еще маленький, а они его обижали, ну эти серые, которые с Гарой были. Огнем все время пугали, даже били! Кушать не давали, думали, что он от этого злее будет. Вот он, когда увидел меня, и решил, что я его тоже огнем бить начну, и завизжал от страха.

– Листик, ну а ты чего тогда завизжала? – поинтересовалась Саманта. – Милисента говорит, что ты в ответ так завизжала, что василиск замолчал.

– Тоже от страха, – не смущаясь, призналась девочка, пододвигая к себе взамен пустой вазочки мороженого полную. Как Инедириазим ни был занят разговором, он заметил, что Листик съела очередную порцию, и позаботился о новой. А девочка, уплетая мороженое, объяснила: