Затерявшиеся во времени - Саймон Кларк

– Слушайте, Карсвелл. – Сэм говорил так, будто объяснял идиоту, что дважды два это четыре. – Сейчас в Кастертоне есть одна семья. Они пока живы. Но через несколько часов кто-то убьет их. Значит...

– Ай-ай, Сэм! – Карсвелл погрозил ему пальцем. – Несмотря на то что вы мне только что доказали невозможность изменения фактов прошлого, вы теперь говорите, что собираетесь помчаться туда и героически спасти семью, о которой не имеете ни малейшего представления. Следовательно, вы желаете сделать вот что: изменить историю.

Сэм переставил свои часы в соответствии с указаниями радио и теперь взглянул на них.

– Не могу сидеть вот так, сложив руки и ожидая, что произойдет. Просто сделаю, что смогу. Если я поступлю так, то буду чувствовать, что это я лично перерезал им глотки.

И помчался по трапу.

– Подождите, Сэм Бейкер. – Карсвелл встал и бросил на Сэма грозный взгляд. – А вы уверены, что не собираетесь зарезать это семейство?

– Разве я похож на убийцу?

Карсвелл только плечами пожал.

– А разве убийца должен шататься по округе в тенниске, на которой написано «Я – УБИЙЦА»?

Сэм задерживаться для ответа не стал.

Он сбежал с яхты и взлетел по склону к амфитеатру.

А позади Карсвелл орал:

– Подумайте об этом, Сэм Бейкер! Полиция подозревает вас в убийстве. Надо полагать, у них для этого есть внушительные причины. Так не стоит ли подумать об этом?

4

Даже план, придуманный головой с заячьими мозгами, лучше, чем никакой. Так думал Сэм Бейкер, подбегая к амфитеатру. И поскольку он пока еще не знал, что собирается делать, то решил для начала отправиться на машине в Кастертон 1944 года.

Когда он подошел к каменному алтарю в центре арены, он замедлил шаги. Сумерки быстро переходили в темную ночь.

Подумай об этом,повторил он про себя. Сначала прыжки во времени казались совершенно случайными. Но в 1946 году он был арестован за убийство, совершенное в 1944 году. И вот он снова оказывается здесь всего за несколько часов до того, как это преступление должно совершиться. Вряд ли это можно считать случайным совпадением.

Кто-то, или, лучше сказать, чей-то разум поместил его сюда, чтобы дать ему возможность действовать.

Однако сделано ли это ради того, чтобы спасти то семейство? Или, как предположил Карсвелл, для того, чтобы это семейство уничтожить?

Нет, он так не считает. Но ведь кто-то убилэту семью?

"Есть ли хоть один шанс, что я их спасу? – спросил он себя, глядя на каменный монолит. – И не был ли я нарочно запущен сюда, в 28 мая 1944 года, чтобы выполнить это?

И кем?

Теми, кто контролирует машину времени, конечно".

На мгновение мысленное изображение ученого из далекого будущего всплыло перед его глазами необычайно отчетливо, подобно тому, как видишь ясный солнечный день. Человекообразное существо с огромным мозгом, но с почти атрофированным телом. Он рисовался в мозгу чем-то вроде зародыша, только очень крупного. Двумя крошечными глазками, спрятанными под массивным нависающим лбом, он всматривался в экран ТВ, на котором мелькали картинки того, что происходило сейчас с ним – с Сэмом Бейкером. А делал он вот что: стоял в своих брюках военного покроя, в лимонной рубашке и кедах и поглаживал рукой край каменного алтаря.

А затем этот ученый из далекого будущего протянул свою тоненькую ручку, на которой вместо пальцев росли маленькие розовые бутончики, и дотронулся до клавиатуры машины времени, чтобы рассчитать на ней следующий год и день бытия Сэма.

А потом... зззип! Не успеешь ты даже выговорить «Джек Робинсон», как этот отряд путешественников будет снова катапультирован сквозь время. Куда? В 1923-й или в 1903-й? Для того чтобы он смог прочесть в газете, что братья Райт совершили свой полет на «Китти Хок»? А почему бы и не во времена Гражданской войны в Англии, чтобы там их уничтожили Круглоголовые Кромвеля или Кавалеры короля? Или еще дальше – в глубины Ледникового периода, когда ледники смалывали горные гряды в песок, и чтобы маленькая группа беженцев из 1999 года замерзла бы до смерти во время снежной пурги?

Сэм издал звук, напоминавший кашель, но то был не кашель, а скорее смешок, почти безумный смешок человека, которого кто-то толкает к опасному краю пропасти.

Он с бешеной злобой посмотрел на монолит.

Вполне возможно, что те похожие на зародышей существа, созданные его воображением, и в самом деле из далекого будущего руководят проведением эксперимента. А они – Сэм Бейкер и его товарищи по путешествию во времени – всего лишь лабораторные крысы, которые ищут выход из некоего временного лабиринта?

И снова он подумал, как изучают их эти холодные как лед глаза, маленькие, точно точки в газетном шрифте. И все их страдания, все их реакции на смерть, на арест, на прыжки сквозь время – все это является лишь следствием действий далекого Разума.

Эй, Сэм, а вот что было бы действительно дьявольски забавно, это если бы мы все оказались участниками какой-то будущей развлекательной программы, в которой игроки ставили бы свои фигурки-фишки в самые немыслимые ситуации в пугающем прошлом. Они пытались бы прогнозировать наши поступки, заключали бы между собой пари. Ого-го, каким бы высоким рейтингом могла пользоваться такая вот игра!

Сволочи!Сэм с силой лягнул каменный алтарь. Удар прозвучал как выстрел из винтовки.

От удара такой силы боль в пальцах ноги должна была быть непереносимой, но он ничего не ощутил. Ничего.

Во всяком случае, физически.

А вот жгучую ярость он в этот момент ощутил. Такой ярости он еще никогда не чувствовал, разве что кроме того случая, когда понял, что его друзья заживо испечены ударом молнии.

Сволочи!

Сила этого эмоционального всплеска окрылила его.

Он позволил своему воображению чуть-чуть поиграть с этой мыслью. С мыслью, что ими манипулирует какой-то разум – либо с целью позабавиться, либо с научной. О'кей, это ему неизвестно, но он совершенно уверен в правильности своих рассуждений.

Не может быть совпадением то, что он оказался в том времени, когда до убийства осталось всего два часа с небольшим.

Совсем как Ли Бартон когда-то, Сэм пришел к выводу, что все происходящее рассчитано, что он – часть какого-то плана и что его проверяют.

Но ради какой цели?

И кто?

Господи Боже мой, да если когда-нибудь ему удастся наложить руки на их или его шею, он так скрутит, так сожмет ее...

– Что-то вы побледнели, Сэм, старина, – произнес Карсвелл, усаживаясь на алтарь. – И, осмелюсь сказать, взгляд у вас какой-то полубезумный.

– Заткнитесь! – Сэм внезапно заметил, что он сам наклонился вперед и сжатыми кулаками упирается в алтарь. Ярость текла сквозь его тело точно электрический ток по проводнику.