Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы - Леонид Григорьевич Прайсман

«Дело наше правое: мы стоим за власть Советов, а не партий, за свободно избранное представительство трудящихся. Подтасованные, захваченные Коммунистической партией Советы всегда были глухи ко всем нашим требованиям и нуждам, и мы в ответ получаем лишь расстрелы. ‹…› Товарищи! Вас не только обманывают, но умышленно затемняют правду, прибегая к подлинной клевете. ‹…› В Кронштадте вся полнота власти находится в руках только революционных матросов, красноармейцев и рабочих, а не белогвардейцев с каким-то генералом Козловским во главе, как уверяет вас клеветническое радио из Москвы. Не медлите, товарищи, присоединяйтесь, вступите в прочную связь с нами, требуйте пропуска в Кронштадт ваших беспартийных представителей, только они скажут вам всю правду и рассеют провокационные слухи о финляндском хлебе и происках Антанты.

Да здравствует власть свободно избранных Советов!

Да здравствует революционный пролетариат и крестьянство!»

Штаб Временного революционного комитета первоначально располагался на флагмане «Петропавловск», но через несколько дней переместился в Народный дом, расположенный в центре Кронштадта, «чтобы создать более тесный контакт с населением, чем на корабле» («Известия»).

Несмотря на то, что коммунистическая пресса лихорадочно продолжала свои открытые обвинения в «контрреволюционном перевороте под руководством Козловского», правда заключалась в том, что Революционный комитет был исключительно пролетарским, состоявшим в основном из рабочих с известным революционным прошлым. Комитет состоял из 15 членов:

1) Петриченко – старший писарь линкора «Петропавловск»;

2) Яковенко – телефонист Кронштадтского района службы связи;

3) Ососов – машинист линкора «Севастополь»;

4) Архипов – машинный старшина;

5) Перепелкин – гальванер линкора «Севастополь»;

6) Патрушев – старший гальванер, «Петропавловск»;

7) Куполов – лекарский помощник;

8) Вершинин – строевой, «Севастополь»;

9) Тукин – мастеровой электромеханического завода;

10) Романенко – содержатель аварийных доков;

11) Орешин – заведующий Третьей трудовой школой;

12) Вальк – мастер лесопильного завода;

13) Павлов – рабочий минных мастерских;

14) Байков – заведующий обозом управления строительства крепости;

15) Кильгаст – штурман дальнего плавания.

Комментируя этот список, кронштадтские «Известия» не без юмора отмечали: «Вот наши генералы: Брусиловы, Каменевы и пр. А жандармы Троцкий и Зиновьев скрывают от вас правду».

Временный революционный комитет пользовался полным доверием кронштадтцев. Он завоевал всеобщее уважение безоговорочным следованием своему принципу: «Равные права для всех, никаких привилегий». Паек был одинаков для всех. Матросы, получавшие при большевиках значительно больше рабочих, согласились уравнять свои пайки с рабочими и другими гражданами. Усиленное, особое питание предназначалось лишь для больниц и детских домов.

Справедливое и великодушное отношение Революционного комитета к кронштадтцам – членам Коммунистической партии, лишь немногие из которых были арестованы, несмотря на большевистские репрессии по отношению к членам семей матросов, задержанных в качестве заложников, вызывало уважение даже у коммунистов. На страницах «Известий» публикуются многочисленные обращения коммунистов из различных коммунистических организаций Кронштадта, осуждающие поведение центрального правительства и одобряющие позицию и меры, предпринимаемые Временным революционным комитетом. Многие кронштадтские коммунисты публично заявляли о своем выходе из партии в знак протеста против деспотизма и бюрократической коррупции. В различных номерах «Известий» опубликованы сотни имен коммунистов, чья совесть больше не позволяла «оставаться членами партии палача Троцкого», по выражению многих из них. Выход из Коммунистической партии стал настолько массовым, что уже напоминал повальное бегство[671]. Вот несколько писем, выбранных наугад из большого количества присланных в редакцию, вполне отражающих чувства кронштадтских коммунистов:

«Я пришел к заключению, что политика Коммунистической партии привела страну в тупик, из которого нет выхода. Партия стала бюрократической, ничему не научилась и не хочет учиться. Она не хочет прислушиваться к голосу стопятнадцатимиллионного крестьянства, она не хочет согласиться с тем, что только свобода слова и возможность участия в реконструкции нашей страны путем изменения формы голосования может вывести нашу страну из застоя.

Отныне я отказываюсь быть членом Русской Коммунистической партии. Я полностью поддерживаю резолюцию, принятую на общегородском собрании 1 марта и, таким образом, отдам всю свою энергию и способности в распоряжение Временного Революционного Комитета.

ГЕРМАН КАНЕВ

КРАСНЫЙ КОМАНДИР

Политический ссыльный по делу 193»[672].

«Известия» № 3, 5 марта, 1921 г.

«ТОВАРИЩИ УЧЕНИКИ МОИ ТРУДОВЫХ, КРАСНОАРМЕЙСКИХ ШКОЛ!

Тридцать почти лет я жила глубокою любовью к народу, несла свет и знание как умела всюду, где его ждали и где было нужно до настоящей минуты.

Революция 1917 г., давшая простор моей работе, увеличила мои силы, и я с большой энергией продолжала служить своему идеалу.

Коммунистическое учение с его девизом: „Все для народа“ захватило меня своею чистотою и красотою, и в феврале 1920 г. я вступила кандидатом в Р. К. П., но при первом выстреле по мирному населению, по моим горячо любимым детям, коих в Кронштадте около 6 или 7 тысяч, я содрогнулась от мысли, что я могу считаться соучастницею в проливаемой крови невинных жертв; я почувствовала, что верить и исповедовать то, что опозорило себя зверским поступком, я не в силах, а потому с этим первым выстрелом я перестала считать себя кандидаткою Р.К.П.

МАРИЯ НИКОЛАЕВНА ШАТЕЛЬ

(учительница)».

«Известия» № 6, 8 марта, 1921 г.

Подобные публикации присутствуют практически в каждом номере «Известий». Наиболее значительной публикацией можно считать воззвание Временного бюро Кронштадтской организации РКП к членам партии, которое было опубликовано в «Известиях» № 2 от 4 марта:

«…Пусть каждый товарищ нашей партии проникнется сознанием переживаемого момента.

Не верьте вздорным слухам, пускаемым явно провокаторским элементом, желающим вызвать кровопролитие, что якобы ответственные коммунисты расстреливаются и что коммунисты готовятся к вооруженному выступлению в Кронштадте.

Мы открыто заявляем, что наша партия с оружием в руках защищала и будет защищать все завоевания рабочего класса против явных и тайных белогвардейцев, желающих уничтожения власти Советов рабочих и крестьян.

Временное бюро РКП признает необходимость перевыборов Совета и призывает членов РКП принять участие в этих перевыборах.

Временное бюро РКП призывает всех членов партии быть на своих местах и не чинить никаких препятствий мероприятиям, проводимым Временным Революционным Комитетом.

Да здравствует власть Советов!

Да здравствует Всемирное объединение трудящихся! Временное бюро Кронштадтской Организации РКП: Я. Ильин, Ф. Первушин, А. Кабанов».

Подобным образом и другие организации, гражданские и военные, выразили свое оппозиционное отношение к московскому режиму и полное согласие с требованиями кронштадтских матросов. Много резолюций подобного содержания были переданы и от военных подразделений Красной армии, размещенных в Кронштадте и фортах. Вот одна из них, полностью отражающая настроения и намерения остальных:

«Мы красноармейцы форта „Красноармеец“, целиком и полностью поддерживаем Временный Революционный Комитет и до последнего вздоха будем защищать Революционный