Ловец снов - Вера Лейман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мысли, как стервятники, клевали сердце. Как он мог так поступить? Как мог бросить ее одну? Предать ее доверие, собственноручно отдать другому мужчине! Осознание совершенной ошибки обрушилось на него одномоментно, и Хян бросился назад. Может, еще можно успеть? Вдруг он еще жив там, по ту сторону моста? Он прорывался сквозь клубы тумана, который теперь не пускал обратно. Заволакивал все вокруг, закрывал и небо, и разверзшуюся под ногами бездну. Но Хян не сдавался, потому что понял, какое ужасное преступление совершил. Струсил, проявил слабость, недостойную мужчины. Предпочел сбежать от трудностей, захлебнуться своим горем и не сделал ничего, чтобы что-то изменить.
Он бежал изо всех сил, но словно топтался на месте, не продвигаясь ни на дюйм. В отчаянии он закричал неведомо кому:
– Отпустите! Умоляю! Я должен вернуться!
Но густой туман заглушил его вопль. Хян метался по мосту, спотыкался и едва не сорвался вниз, чудом успев схватиться за веревки. «Я должен вернуться к Сан! Должен! Помогите! Кто-нибудь!» – задыхаясь, молился он в надежде, что хоть кто-то его услышит.
– Зачем ты устроил такой переполох? Напрасно беспокоишь обитателей райских садов и Нефритового императора, – раздался за спиной незнакомый голос, и Хян резко обернулся.
Перед ним стояла женщина в черном ханбоке. Темная вуаль спускалась с широкополой шляпы, неестественно бледная кожа источала мрак, который хаотичными волнами расходился по воздуху, смешиваясь с белыми клубами тумана. Женщина была красива, но ее красота пугала, а черные глаза будто смотрели в самую душу.
– Помогите мне! – кинулся к ней Хян. Он не знал, кто она такая, но увидеть на этом проклятом мосту хоть кого-то было истинным счастьем.
– Свой выбор ты уже сделал, и повернуть время вспять невозможно, – монотонно ответила она, не сводя с него пристального взгляда. – Ты мертв. А мертвые не оживают.
– Я сделаю что угодно, прошу, мне нужно вернуться! – взмолился Хян.
– Это невозможно, – все так же ровно повторила незнакомка.
– Но ведь для чего-то вы пришли! Вы услышали мои молитвы и…
– Я пришла за тобой. Проводить твою грешную душу в иной мир, где ты примешь наказание. Ты совершил тяжкое преступление, совершив самоубийство, разорвал Нить Судьбы, которая связывала тебя с любимой девушкой. Вы больше никогда не встретитесь, сколько бы ни перерождались.
– Нет! Нет, умоляю! Пожалуйста, верните мне жизнь! – Хян упал на колени, молитвенно сложив руки. – Я не могу разлучиться с Сан! Госпожа…
– Я Темный жнец! – повысила голос женщина, даже не шелохнувшись.
Отчаяние Хяна не произвело на нее никакого впечатления. Она все так же равнодушно взирала на его страдания.
– Умолять меня бесполезно, я всего лишь исполняю волю Всевышнего. А он хочет наказать тебя за преступление. Ты должен стать Жнецом смерти и триста лет искупать свою вину, провожая души умерших через Мост Забвения.
Она взмахнула рукой, и туман расступился, открывая на другой стороне высокий скалистый выступ и на вершине его – маленький ханок.
– Теперь это – твое пристанище, – женщина указала на крошечный домик. – После искупления вины ты вновь переродишься и забудешь свою прошлую жизнь. Ким Сан ты больше никогда не увидишь.
Каждое слово отдавалось в груди нестерпимой болью и осознанием, что это конец. Назад пути нет. Он совершил непоправимую ошибку, и ничего теперь нельзя изменить.
– Я провожу тебя и буду твоим наставником, – она повернулась к Хяну и положила руки ему на плечи, гипнотизируя пронзительным взглядом. – Отныне ты станешь проводником в мир духов, но никогда и ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в судьбу смертных. За это тебя ждет еще более суровое наказание.
Ли Хян опустил голову и обнаружил, что вместо шелкового ханбока на нем теперь черное длинное одеяние. Подняв руки, он увидел, как из-под кожи сочится черный дым, такой же, как у женщины-Жнеца.
– Теперь твой удел – одиночество. Постепенно ты забудешь всех, кого любил, и отпустишь земную жизнь.
С тех пор Хян стал жить в своем маленьком доме, как отшельник. Он лишился способности спать и постоянно варился в воспоминаниях, не в силах забыться хотя бы на секунду.
Сколько прошло времени, он не знал. Провожать умерших через Мост Забвения стало привычной рутиной. Однако каждый раз, когда он попадал в мир людей, чтобы забрать очередную душу, невольно смотрел по сторонам, скучая и по Ханяну, и по человеческой жизни, и по Сан. Мысли о ней сопровождали его повсюду, он не мог избавиться от любви к ней, которая насквозь пропитала все его существо. И, даже находясь за гранью миров, не покидала ни на мгновение.
Слова Наставника о том, что он сам своим безумным поступком разорвал связывавшую их нить, не давали покоя. Хян не мог представить, что больше никогда, никогда не увидит Сан! Что, даже переродившись, они не встретятся, и у него не будет шанса все исправить. Время от времени он видел других Жнецов, но все они были такими же отстраненными и безучастными, как его Наставник. Хян чувствовал себя очень одиноким, но никому здесь не было до него дела, и он понял, что это и есть его наказание: устроить в своей душе настоящий ад, от которого нигде не скрыться. Ему не с кем было поделиться своей болью, а самое главное, он не знал, когда это закончится. Триста лет – долгий срок, но в чертогах Междумирья время текло иначе, медленнее. Этим страданиям не было ни конца ни края.
Он коротал бесконечные дни, сидя на вершине скалы, с которой открывался вид на теряющийся в тумане Мост. Бесконечно долго смотрел на то, как Жнецы ведут души умерших, и время от времени в воздухе перед ним кто-то невидимой рукой выводил имя. Имя очередного погибшего человека. Тогда Хян обреченно спускался вниз и отправлялся за еще одной душой. Наблюдал за последним вздохом смертного и уводил его с собой. Куда дальше попадали души, он не знал, потому что за пределы его одинокого пристанища уйти не мог. Весь его мир ограничился бесконечно длинным Мостом забвения и скалистым утесом, где он коротал долгие дни.
Но однажды черный дым сложился перед ним в знакомое имя. Будто росчерком туши
