Тайные наслаждения - Джорджетт Хейер

– В самом деле? – с легким изумлением в голосе осведомился Карлайон.

– Вы не понимаете! Я и сама не придала бы этому большого значения, если бы Бекки не сказала мне, что он забрал часы под предлогом того, что отремонтирует их для меня! Милорд, я полагаю, документ спрятан внутри них! Он знал об этом, и теперь они у него!

– Нет-нет, миссис Шевиот, он не завладел документом, уверяю вас! – успокаивающим тоном сказал Карлайон. – Позвольте мне принять у вас мантилью.

Девушка раздраженно хлопнула в ладоши.

– Вы должны выслушать меня, милорд! Вы не понимаете – да и откуда вам понять? – что я держала в руках часы, когда меня оглушили! А потом…

– Я все понимаю, миссис Шевиот. Если помните, вы уже рассказывали нам об этом, когда к вам вернулось сознание. Боюсь, это вы не слушали меня: разве я не говорил вам, что у вас более нет повода для тревог? Полагаю, вы заслуживаете того, чтобы я пожурил вас за то, что вы подвергаете риску собственное здоровье.

Она, во все глаза уставившись на него, воскликнула:

– Вам все известно! Однако вы не понимаете, что это означает.

– Напротив, мне уже приходило в голову, что ответ может быть сокрыт именно в часах, и, когда вы поднялись к себе в комнату, я решил взглянуть, не подойдет ли к задней дверце один из ключей моего кузена. Он подошел, и я обнаружил, что мои подозрения подтвердились. Я забрал бумаги, лежавшие внутри, и теперь они находятся в полном моем распоряжении.

Элинор лишилась дара речи и могла лишь смотреть на него с растущим негодованием. Дважды она открывала рот, чтобы заговорить, и дважды закрывала его, стараясь вернуть себе хотя бы подобие самообладания. Наконец девушка произнесла:

– Вы забрали бумаги! Но это уже переходит все границы! Смею предположить, вы подумали, что такой пустяк меня не заинтересует!

– Совсем наоборот, но…

– Я обшарила все до единого сундуки и шкафы в этом ужасном доме только ради того, чтобы сделать вам приятное! Всю эту неделю я не знала ни минуты покоя! На меня было совершено жестокое нападение, и все из-за тех документов, которые теперь благополучно находятся в вашем распоряжении! Что ж! Я счастлива узнать об этом, сэр, но полагаю чудовищным, что ради этого мне пришлось проехать целых семь миль!

– Действительно было неблагоразумно поступить подобным образом, – спокойно ответил его светлость. – Вы узнали бы обо всем завтра, в Хайнунз. А теперь позвольте мне все-таки принять у вас мантилью.

– Не позволю! – продолжала бушевать вдова. – Я желаю, чтобы вы распорядились немедленно подать мой фаэтон к крыльцу!

– Не говорите глупостей, миссис Шевиот! – сказал Карлайон. – Если вы дадите себе труд хоть немного подумать, то поймете, что я ни в чем не виноват! До тех пор, пока я не открыл дверцу в задней стенке, все это были только мои предположения, и я просто не мог, учитывая то напряженное состояние, в котором вы пребывали, подвергнуть вас дальнейшему беспокойству. В первую очередь, я думал о том, чтобы уложить вас в постель, дабы вы благополучно оправились от перенесенного потрясения. А когда обнаружил, что мои подозрения подтвердились, еще одно соображение укрепило меня в намерении оставить свое открытие при себе. Вы ведь не нуждаетесь в моих объяснениях, чтобы осознать всю особую деликатность этого дела. Я думаю, что знаю, как надо действовать, но, прежде чем сделать первый шаг, хотел бы обсудить ситуацию со своим братом Джоном. Именно по этой причине я скрыл от вас, как и от своего брата Никки, тот факт, что документ уже найден. Если бы я застал здесь Джона, когда приехал сюда после полудня, и обсудил с ним кое-какие нюансы, то сегодня же вечером вернулся бы в Хайнунз и все рассказал бы вам, чтобы успокоить. К несчастью, выяснилось, что Джон взял ружье и отправился стрелять кроликов, и его нет до сих пор. Я жду его с минуты на минуту. Так я могу принять вашу мантилью, сударыня?

Она позволила ему снять с себя накидку и с облегчением сняла также шляпку. Хотя гнев ее несколько поутих после того, как Карлайон спокойно растолковал ей положение вещей, она по-прежнему чувствовала себя так, словно ее беззастенчиво использовали, и с горечью заявила: ей следовало бы заранее знать, что у него на все найдется готовый ответ.

– Я всего лишь сказал вам правду, сударыня, – ответил его светлость. – Однако мне очень жаль, что я стал причиной вашего негодования, и потому прошу вас, не колеблясь, назвать мое поведение несносным и невыносимым! Вот в этом кресле вам, пожалуй, будет вполне удобно, и сквозняк здесь не дует. Как ваша голова, не беспокоит вас? Я вижу, вы уже сняли повязку. Вам не следовало бы спешить с этим.

– Если бы я не чувствовала себя обязанной приехать сюда как можно скорее, то, пожалуй, до сих пор носила бы ее! – неискренне заверила его Элинор. – Полагаю, даже вы не осмелились бы предположить, что я стану разъезжать по окрестностям в таком виде!

– Да, не осмелился бы, но я вообще не ожидал, что вы станете разъезжать по окрестностям сегодня, сударыня, и решительно не одобряю этого.

Дать ему достойный ответ девушке помешало появление дворецкого с подносом, который он и поставил на стол. Но вскоре слуга удалился, и Карлайон, налив бокал мадеры, поднес его своей гостье вместе с блюдечком миндального печенья. Она была вынуждена принять у него бокал, а вот от печенья отказалась наотрез. Он поставил блюдечко рядом с ней и отошел, чтобы налить вина себе. Вдова со злостью смотрела Карлайону в спину.

– Я очень сожалею о том, что не отправила Никки вслед за мистером Шевиотом хотя бы для того, чтобы досадить вам! – вырвалось у нее.

– Уверен, могу полностью положиться на ваш здравый смысл в том, что вы не сделали бы этого, – парировал Карлайон.

– Окажись он под рукой, я непременно поступила бы так, однако Никки ушел!

– Да, я об этом позаботился, – заметил лорд, повернулся и вновь подошел к огню.

Грудь ее бурно вздымалась от гнева, когда она сказала ему:

– Премного вам обязана, милорд! Теперь я понимаю, чего стоят ваши комплименты!

Он, улыбнувшись, ответил:

– О, я поступил так вовсе не из страха перед тем, что можете сделать вы, сударыня! Просто я не хотел, чтобы Никки оказался на пути у Френсиса Шевиота, какой бы способ действий тот ни выбрал.

Элинор возмущенно фыркнула и погрузилась в негодующее молчание. После того как она отпила несколько глотков вина, на глаза ей вдруг попалось миндальное печенье. Рассеянно взяв кусочек, девушка начала жевать его и сообразила, что голодна и во рту у нее с самого завтрака не было ни крошки. Несколько ломтиков печенья вернули ей благостное расположение духа; она подняла голову, увидела, что Карлайон смотрит на нее с затаенной улыбкой, и неожиданно рассмеялась.