Король сделки - Джон Гришем

Рентгенография заняла еще почти час, хотя могла бы окончиться быстрее, не будь пациент так несговорчив и агрессивен, а порой и просто груб. Наконец ординатор вкатил его в палату и оставил там, к своему великому облегчению.

Когда раздался звонок, Клей дремал. Во Флагстафе было двадцать минут шестого, в Финиксе – двадцать минут четвертого.

– Где вы были? – воскликнул Оскар.

– Не спрашивай.

– Сегодня с утра «Гофман» выбросил на ринг полотенце, попытался найти компромисс с Мунихэмом, но тот не захотел и говорить с ними! После этого все пошло очень быстро. Дело было передано жюри ровно в полдень.

– Дело уже у присяжных? – почти закричал Клей.

– Да.

– Ну что?!

– Да, дело было передано присяжным. И уже все кончено. Они обсуждали его три часа и вынесли вердикт... в пользу компании. Мне очень жаль, Клей. Здесь все в шоке.

– Не может быть.

– Тем не менее.

– Оскар, скажи, что ты пошутил.

– Хотел бы... Не понимаю, что произошло. Никто не понимает. Реддинг произнес весьма эффектную заключительную речь, но я наблюдал за присяжными. Мне казалось, что они у Мунихэма в кулаке.

– Дейл Мунихэм проиграл дело?

– Не просто дело, Клей. Он проиграл наше дело.

– Но как это могло случиться?

– Не знаю. Я готов был поставить все на то, что проиграет «Гофман».

– Именно это мы и сделали.

– Мне очень жаль.

– Послушай, Оскар, я лежу тут в палате совершенно один. Сейчас я закрою глаза, а ты просто поговори со мной, ладно? Не оставляй меня. Никого вокруг нет. Просто говори, рассказывай что угодно.

– После вынесения вердикта Флит и еще два их человека – Боб Митчелл и Стерлинг Гибб – зажали меня в угол. Милые ребята, ничего не скажешь. Они были так счастливы, что чуть не прыгали от радости. Стали спрашивать меня, живы ли вы еще, – как вам это нравится? Потом попросили передать вам свои наилучшие пожелания, казалось даже, что искренне. Сказали, что собираются совершить гастрольное турне по стране со своим представлением «Роджер-Ракета и компания», а первое выступление дадут в округе Колумбия, против мистера Клея Картера, Короля сделки, который, как всем известно, никогда в жизни не выступал в суде по гражданскому делу. Что я мог ответить? Они только что победили великого адвоката на его собственном поле.

– Наши дела больше ничего не стоят, Оскар.

– Они тоже так думают, разумеется. Митчелл заявил, что они ни цента не дадут ни одному истцу во всей стране. Они, мол, жаждут новых судов. Жаждут мести. Жаждут защитить свое доброе имя, ну и всякая прочая чушь.

Клей не отпускал Оскара около часа, пока в его неосвещенной палате не стало темно. Малруни подробно пересказал ему обе заключительные речи, описал, какое напряжение царило в зале в ожидании вердикта, какой шок испытала истица – умирающая женщина, адвокат которой лишил ее того, что предлагала компания «Гофман», то есть предположительно десяти миллионов. А Мунихэм, который не проигрывал столько лет, похоже, забыл, как это бывает. Когда к старику вернулся дар речи и ему удалось встать, разумеется, опираясь на палку, он потребовал, чтобы все ответы присяжных были обнародованы и чтобы они объяснили свое решение. В общем, выставил себя на посмешище. Команда компании тоже была потрясена. Пока старшина присяжных не произнес заключительную волшебную формулу, они сидели в своих темных костюмах опустив головы и, казалось, молча молились. А когда аналитики с Уолл-стрит бросились прочь из зала с сотовыми телефонами наготове, можно было подумать, что прорвало плотину.

Свой рассказ обессиленный Оскар закончил словами:

– Теперь пойду в бар, напьюсь.

Клей вызвал медсестру и попросил таблетку снотворного.

Глава 41

После одиннадцати дней заточения Клей наконец был отпущен на волю. На левую ногу ему наложили облегченный гипс, так что, хотя ходить он и не мог, относительная свобода движений все же появилась. Полетт вывезла его из больницы в инвалидной коляске и погрузила в микроавтобус, за рулем которого сидел Оскар. Через пятнадцать минут они вкатили коляску в его джорджтаунский дом и заперли дверь. Загодя Полетт с помощью мисс Глик превратила нижнюю гостиную во временную спальню. На складном столике возле кровати установили телефоны, факс и компьютер. Одежду аккуратно разложили на полках возле камина.

В течение первых двух часов по возвращении Клей читал почту, финансовые отчеты и вырезки из газет и журналов – только те, которые отобрала Полетт. Большую часть того, что появилось за время его болезни в печати, она от него утаила.

Потом, немного поспав, Клей усадил Полетт и Оскара за стол в кухне и объявил, что пора начинать действовать.

И они принялись распутывать узлы.

Первым пунктом повестки дня значилась его адвокатская контора. Гриттлу удалось сократить кое-какие расходы, но они все равно стремительно приближались к миллиону долларов в месяц. Поскольку никаких поступлений не было и не предвиделось, с неизбежностью встал вопрос об увольнениях. Они просмотрели список сотрудников – адвокатов, параюристов, секретарей, референтов, посыльных – и произвели болезненные сокращения. Хоть дела по максатилу и считались теперь не стоящими ни цента, кто-то должен был провести работу по их ликвидации. Для этого Клей выделил четырех адвокатов и четырех параюристов. Ему хотелось бы выплатить премии каждому уволенному сотруднику, но это съело бы все средства, в которых он теперь так отчаянно нуждался.

Клей перечитал фамилии тех, кому предстояло потерять работу, и у него заныло сердце.

– Я еще покумекаю над этим, – сказал он, не решаясь огласить весь список.

– Большинство этих людей уже приготовились к увольнению, – заметила Полетт.

Клей со стыдом представил, как о нем будут говорить в его собственной фирме.

Двумя днями раньше Оскар неохотно согласился поехать в Нью-Йорк и встретиться с Хелен Уоршо. Он представил ей подробную картину авуаров Клея Картера, предстоящих трат и практически молил ее о пощаде. Его шеф не хотел объявлять себя банкротом, но, если мисс Уоршо будет слишком давить на него, выбора не останется. На нее это не произвело никакого впечатления. Клей являлся членом группы адвокатов, против которых она выступала и солидарная ответственность которых, по ее подсчетам, должна была составить полтора миллиарда долларов. Она сказала, что не позволит Клею выплатить кому-либо из ее клиентов меньше, скажем, миллиона. Что же касается Пэттона Френча, то ему она предъявит требования втрое суровее. А кроме всего прочего, она вообще не расположена к сделкам. В данном случае очень важно провести показательный процесс и устроить шумную кампанию в прессе – это будет решительная попытка стимулировать реформу системы правосудия в области коллективных тяжб.

Оскар вернулся с поджатым хвостом и доложил, что Уоршо жаждет крови Картера как адвоката, ответственного за утрату ожидаемой компенсации самой многочисленной группой ее теперешних клиентов.

Устрашающее слово «банкротство» было впервые произнесено Рексом Гриттлом еще в больничной палате. Оно просвистело в воздухе, как пуля, и разорвалось, как снаряд. Потом стало возникать все чаще. Клей и сам уже пробовал его на вкус, правда, лишь мысленно. Один раз его позволила себе вымолвить Полетт. Оскар неоднократно произносил его в Нью-Йорке. Оно им не нравилось, но за последнюю неделю прочно вошло в обиход.

Договор аренды будет расторгнут – в соответствии с процедурой банкротства.

По договорам найма будет найден компромисс – в соответствии с процедурой банкротства.

«Гольфстрим» будет возвращен продавцу на возможно выгодных условиях – в соответствии с процедурой банкротства.

У рассерженных истцов по делу о максатиле будут связаны руки – в соответствии с процедурой банкротства.

И, что самое важное, удастся приструнить Хелен Уоршо – в соответствии с процедурой банкротства.

Оскар пребывал почти в таком же угнетенном состоянии, как Клей, и через несколько часов мучительных поисков выхода отправился в контору. Полетт вывезла Клея в патио, где они выпили по чашке зеленого чая с медом.

– Я должна тебе кое-что сказать, – решилась наконец Полетт, глядя прямо в глаза Клею. – Во-первых, я собираюсь дать тебе немного денег.

– Ни в коем случае.

– Нет, я так хочу. Ты сделал меня богатой, хотя никто тебя не понуждал. Не моя вина, что ты по собственной глупости оказался с голой задницей, но я тебя люблю и хочу помочь.

– Полетт, ты веришь, что все это действительно случилось?

– Нет. Это выше моего понимания, но это правда. Все уже произошло. И прежде чем что-то изменится к лучшему, будет еще хуже. Не читай газет, Клей. Прошу тебя. Обещай мне.

– Не волнуйся.

– Я буду тебе помогать. Раз ты все потерял, я останусь рядом, чтобы знать, что с тобой все в порядке.

– У меня нет слов.

– И не надо.

Он держал ее руки в своих и пытался скрыть слезы. Они немного посидели молча. Потом Полетт продолжила: