Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник) - Джорджетт Хейер

– Говоря «выведен из равновесия», миссис Твининг, вы имели в виду «огорчен» или «разгневан»?

– И то и другое, инспектор. Вполне естественно, для сэра Артура это явилось ударом.

Она чуть передвинулась в кресле и прикрыла рукой глаза от солнца.

– Прав ли я, предполагая, что между сэром Артуром и его сыном произошла серьезная ссора и вы хотели, если удастся, ее загладить?

Миссис Твининг улыбнулась.

– Серьезная, инспектор? О нет! Возможно, шумная, но вряд ли серьезная на взгляд тех, кто знал сэра Артура. Сэр Артур слишком часто ссорился с сыном – да и, в сущности, со всеми окружающими, – чтобы его вспышку стоило воспринимать всерьез. Однако пока его гнев не уляжется, он бывал совершенно несносным. Пожалуй, моей миссией было только привести его в хорошее настроение, чтобы он не испортил ленча компании, которую собрала его жена, – а он вполне мог это устроить.

– А вы не думали, что угрозы могут толкнуть его сына на какой-нибудь отчаянный поступок?

Миссис Твининг негромко рассмеялась.

– Нет, инспектор. Определенно. Я хорошо знакома с Джеффри и ждала, что он сделает именно то, что сделал, – выбежит в гневе из дома, походит, успокоится и вернется – с легкой робостью.

– Понятно, – сказал Хардинг. – А теперь постарайтесь, пожалуйста, рассказать, как вы нашли сэра Артура, войдя в кабинет, и как повели себя.

– Я нашла его мертвым, инспектор, – спокойно сказала она. – Он сидел, ничком навалившись на стол.

– Вы не вскрикнули? – спросил Хардинг.

– Если вас интересует, не завопила ли я, то определенно нет. Я давно уже не девочка, – ответила она с легким раздражением. – И не сразу поняла, что сэр Артур мертв. Если память не изменяет мне, я сперва окликнула его по имени. Потом подошла и положила ладонь ему на плечо. – Она невольно взглянула на свою руку. – Я не видела крови, пока не коснулась его, – продолжала она ровным, бесцветным голосом. – И должно быть, до меня не сразу дошло, что он мертв. Я стояла неподвижно, надо полагать, несколько секунд. Чувствовала себя… слегка ошеломленной. Когда взяла себя в руки, попыталась растормошить его. Кажется, пощупала пульс.

Миссис Твининг умолкла и прижала к губам платок.

– А потом? – спросил Хардинг.

Она поглядела на него.

– Мне стало плохо. Я села на подлокотник кресла возле камина – или, точнее, рухнула на него. Иначе бы, наверное, потеряла сознание. Когда… тошнота прошла, вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, чтобы никто не заглянул туда, пошла на веранду и сказала остальным.

– Значит, после того как вы обнаружили сэра Артура мертвым, прошло минут пять, а то и больше, прежде чем вы вернулись к компании?

– Не представляю, – пожала плечами она. – Думаю, вполне возможно.

Хардинг поднялся.

– Спасибо, миссис Твининг. Пока что больше вопросов у меня нет.

Миссис Твининг встала и направилась к выходу. Инспектор распахнул перед ней дверь и сказал:

– Будьте любезны, спросите леди Биллингтгон-Смит, не зайдет ли она сюда.

Миссис Твининг кивнула.

– Хорошо, инспектор, – ответила она и вышла.

Глава десятая

Хардинг закрыл дверь за миссис Твининг и неторопливо возвратился к столу.

– Итак, сержант?

Незерсол поджал губы.

– Хотите знать, сэр, что я скажу?

– Очень.

– На мой взгляд, держалась она очень спокойно, – заговорил сержант, морща лоб. – В самом деле очень! Не скажу, что все было не так, но мне кажется, было бы естественнее, если б, увидя, что генерал мертв, она сразу выбежала бы из комнаты.

– Согласен. Вместе с тем она производит впечатление женщины с сильным характером. – Инспектор порылся в бумагах. – Насколько я понял, сэр Артур был не таким уж отходчивым, как следует из ее слов.

– Да, сэр, – неуверенно подтвердил сержант.

– Слабо верится, что он быстро успокаивался и всех прощал, – продолжал Хардинг.

– Быстро успокаивался? Ну что вы, сэр! Не хочется дурно говорить о покойнике, но сэр Артур был тяжелым человеком. Можно сказать, образцом неуживчивости.

Дверь открылась; Фэй вошла и встала, глядя на Хардинга. В черном платье она выглядела хрупкой, жалкой. Под глазами темнели большие круги, губы казались бескровными.

– Леди Биллингтон-Смит? – спросил Хардинг. – Прошу вас, проходите, присаживайтесь.

Говорил он приветливо, что было неожиданностью для женщины, знакомой только с методами суперинтенданта Лаптопа.

– Благодарю, – негромко ответила Фэй и села в кресло, которое перед этим занимала миссис Твининг. – Насколько я понимаю… вы хотите допросить меня. Я… давала вчера показания суперинтенданту. Не знаю… чем еще могу быть полезна.

– Простите, леди Биллингтон-Смит, но, боюсь, у меня и в самом деле найдется к вам несколько вопросов, в том числе и не очень приятных, – сказал Хардинг. – Постарайтесь ответить с полной откровенностью. Поверьте, я не стал бы прибегать к этому без необходимости.

Фэй снова взглянула на него с удивлением и признательностью.

– Да, конечно. Вполне понимаю.

Инспектор сел.

– Первым делом хотелось бы узнать, леди Биллингтон-Смит, все ли было безоблачно в ваших отношениях с мужем в день его смерти.

Этот лобовой вопрос ошеломил ее.

– Что вы имеете в виду? – промямлила она.

– Я ни на что не намекаю, – заметил Хардинг. – Только хочу, чтобы вы ответили правдиво.

– Мой муж… мой муж был неуживчивым, – с трудом произнесла Фэй. – Разногласия у нас случались, но отношения оставались хорошими.

– Насколько я понял, он был чрезмерно вспыльчив? И ссорились вы довольно часто?

– Я… я не сварлива, инспектор. Муж, когда приходил в раздражение, повышал голос. А ссор у нас не было.

– То есть ваш муж имел склонность бранить вас, когда его что-то раздражало?

– Да. Но это пустяк. Он никогда не злился всерьез, не обижался надолго.

– Утром первого июля, то есть вчера, между вами произошла какая-нибудь сцена?

– Муж очень рассердился на Джеффри – это его сын. Не на меня.

– Иногда, леди Биллингтон-Смит, человек в гневе способен срывать зло на совершенно неповинных. Именно это и произошло?

Фэй замялась.

– Видите ли, он очень рассердился, – повторила она.

– До такой степени, что расстроил вас?

– Нет… то есть отчасти! Это правда, вчера утром я слегка расстроилась. Была не совсем здорова, устала за субботу и воскресенье. У мужа… была манера разговаривать очень резко. Приходя в малейшее раздражение, он повышал голос, и… у меня разболелась голова. Вот и все.

– Полагаю, причиной этого раздражения явилась помолвка сына с мисс де Сильва?

– Да, – ответила Фэй. – Он ужасно рассердился на Джеффри, и я довольно-таки необдуманно попыталась его урезонить.

– Понимаю. Вы опасались серьезной ссоры между вашим пасынком и генералом?

– Нет-нет! – торопливо ответила Фэй. – Я знала, что Джеффри ни за что не станет с ним ссориться, он, видите ли, очень боялся отца. Но опасалась, как бы Артур… мой муж не выгнал его из дому. Он был… в некоторых отношениях… очень жестким.

Хардинг взял свой карандаш, тщательно оглядел его кончик.

– Простите меня, леди Биллингтон-Смит, если мой вопрос вам неприятен, но было ли это единственной причиной сцены, которая разыгралась между вами и сэром Артуром? Не было ли с вашей стороны некоторой ревности?

– Ревности? – тупо переспросила она.

Инспектор поднял взгляд.

– Вас не сердило – или не оскорбляло – чрезмерное внимание, которое сэр Артур уделял одной вашей гостье?

Фэй покраснела.

– Нет. Не сердило и не оскорбляло. Ревности я не испытывала ни малейшей. У мужа была… любезная, игривая манера общаться с женщинами, но это ничего не означало. Подобная мысль даже не приходила мне в голову. Причиной ее… сцены… был только Джеффри.

– В таком случае вопросов на эту тему у меня больше нет. В котором часу вы спустились на первый этаж вчера утром?

– Я не спускалась, пока муж не позвал меня, но из спальни вышла еще до этого и разговаривала наверху со старшей горничной.

– Стало быть, вы не знаете, что произошло между сэром Артуром и его сыном?

– Нет.

– В котором часу он позвал вас?

– Должно быть, без нескольких минут двенадцать. Он только что вошел вместе… вместе с миссис Холлидей и хотел, чтобы я распорядилась срезать для нее несколько роз.

– Миссис Холлидей присутствовала при разговоре?

– Только в самом начале; она тут же пошла наверх снять шляпу. Затем мой муж отправился к себе в кабинет. Сказал, чтобы его не беспокоили. Видите ли, было первое число месяца, в этот день он всегда платил по счетам и расплачивался с прислугой. Да, вспомнила, тогда было без десяти двенадцать, он обратил мое внимание на это, сказав, что уже и так потеряно много времени. Я пошла…

– Одну минутку, – перебил Хардинг. – Сэр Артур тогда еще сердился на вас?

– Он был… в легком раздражении. Он практически успокоился.

Хардинг взял лист, озаглавленный «Показания Чарльза Томпсона, лакея».