Принц теней - Курт Бенджамин

— Прошу прощения, ваше величество, но Хабиба приказал снимать лагерь. Мы отправляемся прямо утром. Мастер Якс спрашивает, может ли он быть чем-нибудь полезен.

— Не слишком ли поздно, чтобы начинать кидаться титулами, Стайпс? Я тот же человек, кем был всегда.

— Сожалею, ваша светлость, но это не так, — возразил гладиатор.

Льешо обернулся за поддержкой, но Каду оборвала его на полуслове презрительной ухмылкой:

— Тебе давно пора научиться вести себя, как подобает принцу, — приняла она сторону Стайпса. — А королевские особы не снимают палатки собственноручно. Пойди найди мастера Дена, или Якса, или кого бы там ни было и займись тем, что положено делать по утрам принцам.

Тренировкой с оружием.

— Спроси мастера Якса, не найдется ли у него времени возобновить занятия боевым искусством во время похода.

Когда Стайпс почтительно поклонился и удалился, Льешо оставил своих товарищей паковаться и побрел искать мастера Дена. Он обнаружил стирщика под теми же деревьями. Лоханки и котлы пустовали, брезент и последние повязки досушивались.

— Льешо! Подойди сюда, мой мальчик. Ты, как раз, мне нужен. Не возьмешь тот конец?

Льешо взял волочившийся по земле край брезента, который складывал мастер Ден, и стал повторять его движения, пока ткань не превратилась в маленький квадратик размером в тарелку. Затем они перешли к другому брезенту, слаженно работая вдвоем. Льешо думал, неужели и это скоро изменится? Станет ли мастер Ден, как Хабиба и Якс, заставлять его вести себя как принц, а не как стирщик. Юношу так тревожили происходящие изменения, что он набрал воздух в легкие и спросил:

— Вы ведь относитесь ко мне по-прежнему?

— А тебя это устраивает? — ответил вопросом на вопрос Ден. Затем все же решил снять напряжение. — Думаю, тебе оказывают достаточно почтения все остальные в лагере. Разве тебе больше хотелось бы, чтобы я обращался с тобой, как с героем или принцем?

— Лучше как с подмастерьем стирщика, если Хабиба не будет возражать, — ответил Льешо и продолжил усердно скручивать чистые повязки.

— Не Хабибе решать, — напомнил ему Ден. — Когда закончишь с повязками, поможешь мне разобрать эту лохань.

— Да, мастер, — согласился Льешо со стирщиком.

Он разобрал с Деном дно лохани на три части и обнаружил, что бревна, связанные вместе, с легкостью помещаются на тележке рядом с котлом. Они заканчивали укладывать брезенты разных палаток и постельное белье мастера Дена, когда подошел юноша немного младше Льешо и привел лошадей, которых нужно было запрячь в телегу.

— Твой конь ждет тебя, — напомнил мастер Ден Льешо.

— Могу ли я завтра утром присоединиться к вам для выполнения молитвенных фигур? — спросил он, перед тем как уйти.

— Кто знает, что принесет нам завтра? — задумался мастер Ден. — Но если я проснусь завтра утром и ты будешь рядом, то к чему же выполнять фигуры в одиночестве?

Ослабев после ранения и суматохи последних дней, Льешо и забыл о чудодейственном эффекте молитвенных фигур. Он поклонился, пытаясь скрыть, что его щеки стали цвета молодого вина. Раздираемый виной и смущением, он решил восполнить свое временное попустительство начиная прямо со следующего дня. Впервые он был рад оставить своего учителя.

ГЛАВА 26

После совета, созванного по их приезду, Льешо ожидал, что его команда присоединится к Хабибе и Яксу, стоящему во главе основной массы гвардейцев. Однако Хабиба рассудил, что появление в столице империи Шан со свергнутым принцем может вызвать больше интереса, чем хотелось бы. Поэтому необходимо расположить их ближе к центру войск как обычную группу юных солдат, едущих вместе с остальными всадниками.

Покидая фруктовый сад, Льешо последний раз обернулся и взглянул на реку Золотого Дракона, чтобы сохранить в памяти сверкающую на солнце рябь быстрого потока. Здесь ему довелось видеть чудеса, но он обменял бы воспоминание о драконе во всем его великолепии на то, чтобы хоть секунду провести с целительницей Марой, в полном здравии ругающей его, чтобы он не шевелился и дал ране спокойно заживать. Грудь практически больше не давала о себе знать, но появилась новая боль, боль от потери Мары, которую он чувствовал не менее остро, чем телесную.

Они продвигались медленным темпом, что сводило Льешо с ума. Он был уверен, что мастер Марко не бросил преследование. Маг найдет способ пересечь реку, может, уже нашел, и тогда опять продолжится погоня. На сей раз Льешо располагал армией и собственным колдуном. Он не знал, кто из них обладает большей силой, однако надеялся, что Марко будет действовать менее решительно, поскольку в лагере противника есть Хабиба.

Впереди лежал Шан, имперский город. Рассказы о нем доходили в Фибию благодаря караванам с севера. Если бы боги расположили весь Кунгол на территории садов императора, то осталось бы еще место для зверинца с тиграми. Льешо не представлял, как будет искать Адара и остальных братьев, когда доберется до города. Хорошо, что Хабиба ведет его в нужном направлении. Юноше хотелось ехать быстрее. Обладай он магическими силами, стрелой пронесся бы сквозь оставшиеся ли и к закату прошел бы через огромные ворота столицы. К сожалению, Льешо не умел колдовать, а Хабиба не собирался воспользоваться своим мастерством, даже не соизволил поторопить войска.

Перед ним ехала Каду, по бокам его охраняли Льинг и Хмиши. Сзади был Бикси. Когда Льешо напомнил ему, что связной должен ехать с командирским составом, Бикси ответил, что связующим звеном с Хабибой и Яксом будет Стайпс, а сам он, возглавляя колонну, будет передавать послания. Пока таковых нет, он хочет держаться рядом, защищая его с тыла.

Колонна запела строевую песню. Льешо не знал слов, но друзья подхватили мотив. Печальные строчки о доме погрузили его в грустное настроение.

Покидая дом, я оставляю

Милую, чьи очи как алмазы.

Неужели я ее теряю?

Покидая дом, я оставляю

Мать, меня вскормившую когда-то.

Неужели я ее теряю?

Покидая дом, я оставляю

Старого отца — меня учил он.

Неужели я его теряю?

Но молчат сегодня барабаны,

И ржавеют верные доспехи.

А поля усеяны телами.

Многие остались здесь навеки.

Я тоскую по родному дому,

По улыбкам милым и знакомым,

Укажите путь, вожди и боги,

Как в родимый дом бойцу вернуться!

Мелодия песни вторила его грустным мыслям. Постепенно значение песни нашло путь к сердцу Льешо. Он потерял мать и отца, братьев и родной дом, а с ними и детскую невинность. Дав клятву Льеку, юноша ощутил, как тяжко терять соратников. Но теперь он не один. Он едет с армией и с надеждой, что его братья живы.