Гроза над Русью - Станислав Пономарев

«Они побегут сразу, едва только увидят в поле хоть одного урусского богатура», — подумал Харук-тархан.

Хазарский полководец приказал созвать тысяцких. Но ему доложили, что урусы выходят в поле и строятся для битвы.

— Их мало, — сообщил бин-беки Биляр-хан, и голос его пресекался от ужаса...

Испугался и Харук — все повторялось, все было как две недели назад, когда урусы нанесли страшное поражение орде Хаврат-эльтебера...

Каган-беки успокоился. Медный голос со стен Киева перестал выкрикивать оскорбления. Урусам было не до них — хазары уже достигли рва и стали забрасывать его приметами. Несколько отрядов рванулись по валам к стенам.

В это время на воротной башне Вышнеграда задымил костер. Следом полыхнул в небо столб черного дыма с башни, что смотрела в сторону Днепра. Каган испуганно обернулся: ему показалось, что лес, находящийся в четверти фарсаха от речки Лыбеди, двинулся вперед зеленой массой деревьев, а сучья их превратились вдруг в стальные жала копий. Какое-то мгновение Урак с ужасом смотрел на это страшное чудо, потом пронзительно крикнул:

— Асмид-эльтебер, останови их!..

Ал-арсии вскочили на коней и помчались вниз, навстречу русским всадникам.

«Успеют ли ал-арсии помешать переправе урусов? — сполошно спрашивал себя каган-беки. — Успеют ли? Помоги им, Аллах!..»

Недавно по его повелению последние пять тысяч конных богатуров из тумена Бесстрашных поднялись на Воиново поле. В тылу остались только отряды дозорных. Участь их сейчас нетрудно было предугадать.

Три дня назад каган беки Урак распорядился навести множество мостов через Лыбедь, чтобы облегчить связь между туменами. И теперь он страстно хотел, чтобы эти мосты вспыхнули, обрушились в воду, исчезли. Но... Урак был только каганом-беки Великой Хазарии, Непобедимым, Разящим, Могущественным, но... не аллахом!

— Дайте знак Фаруз-Кападу: бросить Куяву и спешить сюда! — приказал Урак.

С вершины кургана он видел, что русские тяжелые всадники успели перескочить речку.

— Гадран-хану оставить улицу Богатуров и прорываться сюда! — распорядился каган. — Пусть ударит по правому крылу урусов! И второй гонец умчался стрелой за первым. Звенигород уже догорел, пламя погасло, и путь по Зборичеву взвозу стал свободным.

Между тем две лавины тяжелых конников сошлись. Гром потряс окрестности. Крики раненых людей и животных, удары мечей, топоров и копий о щиты и брони слились в единый с перекатами гул.

Тяжело вооруженные всадники-руссы стали теснить ал-арсиев вверх на Воиново поле.

Около кагана остались только тургуды, и он вдруг ясно осознал что урусы сомнут сейчас тумен Асмид-эльтебера. Тогда... позорный плен! Урак побелел от страха, хлестнул коня плетью и помчался навстречу отходившим от Вышнеграда туменам.

— Фаруз-Капад! — закричал он еще издали. — Направь оба тумена против урусов, прорвавшихся через речку. Их надо смять и порубить! И верни ал-арсиев, они должны быть при мне!

Двадцать тысяч всадников устремились в правое крыло руссов. Те развернулись навстречу и, огрызаясь, стали отходить. Но из леса уже вышла пешая рать. Закрытая огромными красными щитами, она вступила в бой на краю ровного поля у сгоревшей крепости Язины.

Ал-арсии вернулись к кургану возбужденные и потрепанные.

— Ал-арсиев в круг! — распорядился каган.

— Всех богатуров в круг, о Ослепительный! — закричал Сегесан-хан. — Смотри! — он указал рукой на Вышнеград: из ворот Киевских выходили закованные в железо дружинники. Брони их сверкали в лучах пробивавшегося сквозь дым пожаров солнца.

Ближних ханов Урака охватила паника, но каган-беки быстро навел порядок: несколько ханских голов скатилось с кургана.

— Скачите к печенегам! — приказал Урак. — Пусть поспешат сюда, иначе гибель ждет их!

— Поздно! Смотри, о Непобедимый! — в один голос завопили ханы, указывая на Глубочицу.

Каган обернулся: русские боевые ладьи перекрывали стрежень реки. Союзники хазар оказались отрезанными от главных сил кочевого воинства.

Подол еще продолжал гореть. Дымное облако застило небо. Печенегов нигде не было видно...

Два тумена под командой Фаруз-Капад-эльтебера с большим трудом оттеснили руссов к реке. Но кагана больше страшило другое: он не знал, сколько руссов в лесу и кто их предводитель. Он не допускал и мысли, что это могут быть полки Свенельда. А между тем именно Свенельд перестраивал дружины для повторной атаки...

Вышедшие из Верхнего города дружины, ведомые самим Святославом, выстроились ровными рядами, готовые к наступлению. Воинов у Святослава оказалось гораздо больше, чем полагал Урак.

Но мысль о бегстве еще не возникала у него. Каган-беки надеялся четырьмя своими туменами разметать русские полки и очень при этом полагался на тумен Гадран-хана. С вершины кургана Ураку не было видно, что творилось на берегу Днепра в Пасынче Беседе.

— Урусы показали все свои силы, — уверенно сказал каган-беки ханам. — Больше у Святосляба нет богатуров. Все они перед нами. Хазары! Аллах и Тенгри-хан зовут нас на подвиг! Победа близка! Асмид-эльтебер, веди ал-арсиев на Святосляба, смети его отряды! Тебе поможет тумен Гадран-хана...

Но тут все увидели летящего во весь дух всадника в яркой одежде. Его пытались перехватить воины на низкорослых гривастых лошадях. Урак протер глаза, чтобы стереть наваждение. Ему показалось — печенеги пытаются поймать хазарского гонца.

— Это богатуры народа угру-мадьяр! — изумленно воскликнул Сегесан-хан.

Урак указал на них рукой: три сотни ал-арсиев сорвались с места. Гонец только что чудом избежал аркана, брошенного стремительным предводителем угров Алмуцем.

Два отряда сшиблись на полном скаку и так же стремительно разлетелись в разные стороны, потеряв по десятку всадников. Воспользовавшись суматохой, неизвестный гонец успел проскочить к своим. Загнанный конь пал, едва всадник натянул поводья у подножия кургана. Тяжело повалившись на землю, воин пытался подняться, но не смог. Тургуды подхватили его под руки и потащили к вершине.

— Гадран-хан?! — изумленно поднял брови Урак. — А где твой тумен?!

— Пощади, о Милосердный! — завопил молодой военачальник, прочитав свой смертный приговор в расширенных глазах кагана.

— Где твои богатуры, Гадран-хан?

— Тумен окружен, его добивают урусы! Я едва спасся!

— Зачем? Зачем ты спасся?! Значит, ты тумен-тархан доблестного хазарского войска оставил своих братьев на произвол судьбы? Они ждали от тебя смелых решений, а ты бросил их в пасть смерти! Ты трус, предавший Хазарию и Аллаха! — Урак кричал все громче, и в этом крике прорывались нотки безысходности: он уже осознал, что победа упущена, а виновник — вот он, мальчишка и трус. — Эй, тургуды! Пена показалась на губах кагана — накажите его по обычаю!