Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

А вот как сам Карл Николусси-Лек впоследствии вспоминал об этом бое: «Ковель был объявлен «узлом обороны». Я получил приказ прорваться через силы красных внутрь города и помогать удерживать его до тех пор, пока нашим войскам не удастся организовать контрнаступление и прорвать кольцо окружения. Из-за превосходства неприятельских сил, заснеженной и в то же время болотистой местности осуществление прорыва оказалось очень трудным и занявшим много времени делом. Через десять часов крайне медленного продвижения, преодолевая постоянное сопротивление неприятеля, к полуночи мы прошли лишь половину пути, лишившись при этом трети наших боевых машин. В этой ситуации план прорыва в город стал представляться мне совершенно безнадежным. Когда авангард моей танковой колонны отделяли от Ковеля всего лишь 2 километра, я получил приказ своего батальонного командира остановиться. Правда, к этому времени мой головной танк уже ввязался в бой с красными, вклинившись в их линию обороны в северо-западном пригороде Ковеля. Поняв, в какое отчаянное положение мы попали, я решился нарушить приказ и продолжить атаку.

На этот раз нам помогла сама природа. Под защитой снежного вихря и огромных сугробов, прикрывавших нас на левом фланге, после 18-часового боя, лишившись половины наших боевых машин, мы наконец-то на рассвете добрались до города. Потом мы долго обороняли Ковель от контратак превосходящих сил противника, пока атака одного из германских танковых корпусов не прорвала кольцо вражеского окружения, что позволило ввести в Ковель подкрепления и эвакуировать оттуда наших раненых. А пока мы дрались внутри города, люфтваффе снабжало нас по воздуху питанием, медикаментами, боеприпасами и горючим, сбрасывая нам все необходимое в контейнерах. Правда, часть контейнеров при этом попадала в руки красных — но тут уже мы ничего поделать не могли…

После нескольких попыток разгромить неприятельские части, оборонявшие северо-восточные кварталы Ковеля, я с несколькими танками вернулся на командный пункт Гилле и доложил группенфюреру обстановку».

Таким образом, при повторной атаке 29 марта семи танкам роты Николусси-Лека удалось пробиться в Ковель, еще один танк был поврежден. После этого в танковом полку «Дойчланд» осталось 6 «пантер», которые сыграли главную роль при деблокировании Ковеля 5 апреля, а также 22 T-IV. Больше в нем танков не было. Все эти «пантеры» были новыми танками, а не теми несколькими, что удалось вытащить из Корсуньского «котла».

Кстати сказать, Карл Николусси-Лек — это один из немногих ветеранов «Викинга», который был еще жив в 2008 году. В конце войны он дослужился до гауптштурмфюрера, в марте 1945 года получил Золотой Германский крест, а в апреле сдался в плен американцам. Николусси-Лек, родившийся в австрийском городе Пфаттен в Южном Тироле в 1917 году, ныне разводит розы в своем саду и занимается садовым дизайном в Боцене, в родном Южном Тироле.

Как видим, «Викинг» к моменту начала боев под Ковелем отнюдь не представлял собой полнокровную дивизию, какой его хотел изобразить Казакевич, сам служивший в разведке 47-й армии, дравшейся под Ковелем. Вместо 15 тысяч у Гилле было менее 4 тысяч солдат, измученных недавним прорывом из корсуньского окружения. И всего 22 танка T-IV и

16 «пантер», 7 из которых пробились в Ковель. Кроме того, 17 штурмовых орудий — вот и вся бронетехника, которой располагал тогда «Викинг». Ни о каких 60 новеньких «тиграх» и речи нет. Да и странно звучит утверждение Казакевича о «тиграх» как о танках «нового типа». Впервые «тигры» появились на Восточном фронте в декабре 1942 года, весь 1943 год они активно участвовали в боях, и к марту 1944 года никак не могли рассматриваться как новинка. Быть может, писатель имел в виду более новый тип танка, так называемые «королевские тигры», обладавшие более толстой броней и более бронебойной пушкой, чем простые «тигры». Поэтому и привел слова Шпеера о «тигре» как о «короле танков». Однако впервые «королевские тигры» появились на Восточном фронте только в августе 1944 года, и в марте под Ковелем их быть никак не могло.

Гилле, оказывается, отнюдь не возглавлял прорыв к Ковелю своей дивизии, а руководил обороной Ковеля, находясь непосредственно в «котле». Никакого контрудара «Викинг» тогда фактически не наносил, а командир дивизии с семью танками находился в Ковеле. И с генералом и обергруппенфюрером СС Эрихом фон дем Бах-Зелевски Гилле если и мог беседовать в то время, то отнюдь не в особняке под Берлином, а только в Ковеле. И, конечно, никакого покровительственного тона по отношению к себе от генерала, который явно спасался бегством из Ковельского «котла» под предлогом болезни, командир «Викинга» никогда бы не допустил. Да не мог Бах-Зелевски, служивший совсем по другому ведомству, способствовать служебной карьере Гилле. И бои под Ковелем в конце концов увенчались для немцев успехом, так как ковельский гарнизон им удалось деблокировать.

А вот что вспоминал о группировке противника перед началом 15 марта советского наступления на Ковель генерал М. X. Калашник, бывший начальник политотдела 47-й армии, в которой служил Э. М. Казакевич: «В результате хорошо организованной разведки штаб армии, командиры и штабы соединений к началу наступления располагали довольно точными сведениями о противостоящих силах врага. Группировка немецко-фашистских войск в полосе наступления армии состояла из частей 213-й немецкой охранной дивизии, 17-го полицейского полка СС, 50-го и 622-го саперных батальонов, 12-го железнодорожного батальона и 10-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. Войска объединялись в дивизионную группу под командованием обергруппенфюрера СС Баха. В тылу ковельского выступа располагались 9-я и 19-я легкопехотные венгерские дивизии, несшие охрану коммуникаций в районе Ковель, Малорита, Холм, Владимир-Волынский». Как видим, никакой дивизии «Викинг» тут не упоминается. Правда, по словам Калашника, командующий армией генерал В. С. Поленов высказал опасения, что в критический момент немцы могут перебросить к Ковелю крупные резервы, так как постараются любой ценой удержать этот важный железнодорожный узел, открывающий Красной Армии дорогу в Польшу.

По словам Калашника, бои за Ковель проходили следующим образом:»… К исходу дня 18 марта вражеский гарнизон в Ковеле был окружен, а остальные войска противника, оборонявшие ковельский выступ, оттеснены на 10–20 километров на запад от города. С 19 по 29 марта 60,175 и 260-я стрелковые дивизии вели напряженные бои непосредственно за Ковель. Однако ввиду исключительно упорного сопротивления немецких войск, использовавших для обороны все сколько-нибудь пригодные кирпичные здания, систему дотов, дзотов, разнообразных железобетонных укреплений, за все эти дни нашим частям удалось овладеть лишь двумя небольшими улицами. Пробиться к центру города оказалось весьма трудно.

На внешнем фронте, на рубеже Стара Выжма, Тарговище, столь же напряженные бои вели другие соединения армии, отбивая почти непрерывные контратаки противника. Положение там осложнялось. Немецко-фашистское командование бросало в бой все больше танков, а наши противотанковые артиллерийские части не имели достаточного количества боеприпасов: из-за бездорожья, весеннего разлива рек, речушек и болот подвоз снарядов сократился до минимума.

Позже из показаний пленных немецких офицеров и данных захваченных штабных бумаг станет известно, какое большое значение придавало обороне района Ковеля Верховное немецко-фашистское командование. В наши руки попадет оперативный приказ № 7 за подписью Гитлера, в котором командованию группы армий «Центр» вменялось в обязанность сосредоточить основные оборонительные усилия на узком участке фронта в районе Бреста и подчеркивалось, что «первоочередная задача группы армий «Центр» состоит в том, чтобы вновь овладеть Ковелем и установить связь с войсками группы армий «Юг». Узнаем мы позже и о том, что еще до подписания Гитлером этого приказа немецко-фашистское командование, предвидя реальную угрозу прорыва советских войск из района Ковеля в тылы группы армий «Центр», приняло срочные меры для укрепления обороны на этом направлении. Во второй половине марта и начале апреля немцы перебросили сюда с менее опасных участков фронта четыре пехотные и три танковые дивизии, два дивизиона штурмовой артиллерии и отдельный танковый батальон.

Все это станет известно уже после разгрома ковельской группировки врага… Все мы были уверены: пройдет еще день-два, от силы пять, и окруженный ковельский гарнизон капитулирует, город будет взят».

Под разгромом ковельской группировки здесь, несомненно, имеется в виду освобождение Ковеля войсками 1-го Белорусского фронта 6 июля 1944 года. Значит, во время мартовско-апрельских боев разведка 47-й армии не имела представления о составе группировки, сосредоточенной для деблокады Ковеля. Следовательно, налицо был еще один просчет разведки, породивший у командования армии шапкозакидательские настроения, будто Ковель удастся взять за пару дней. Калашник также не указывает, что, по крайней мере, в одной из трех германских танковых дивизий, в «Викинге», было всего 38 танков, да и другие дивизии были укомплектованы техникой далеко не полностью. Не было под Ковелем и ни одного отдельного танкового батальона. Отдельные батальоны тогда укомплектовывались танками «тигр», и ни один из них под Ковелем в тот период не действовал.