Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

Несчастный, вытерев слёзы, осушил ковш. Поставив его, он пробормотал:

– Как это могло случиться? Куда смотрел со своего облака преподобный Феодор Стратилат?

– Что, так всё серьёзно? – спросил Гийом. Иоанн кивнул. На его лице с небритыми и обветренными щеками высветилась сквозь слёзы улыбка. Она не была внезапной, так как конюший задал вопрос, и более вразумительного ответа он получить не мог. Но всё же патрикий заговорил, снова проведя по глазам ладонью:

– Я в ней увидел себя. Не такого, к счастью, каков я есть, а такого, каким я с детства и до недавнего времени мечтал стать. Это был нелепый и странный образ, возникший в детском воображении!

– Почему же ты перестал стремиться к нему?

– Два года тому назад я, если ты помнишь, привлёк к себе большое внимание. Моё имя было у всех на устах. Мне стало казаться, что Бог меня сотворил для неимоверных высот. Трогательный образ исчез. О, как он невовремя возвратился! Худая, бледная, босоногая проститутка гордо взглянула в мои глаза моими глазами! Она хранит мою юность, хоть ей уже двадцать семь. Я сперва подумал, что у нас с нею – одна душа на двоих. Но вскоре почувствовал, что ошибся. Она по своей природе имеет такую гордость и несгибаемость, о которых я лишь мечтал. Тогда меня ещё больше к ней потянуло. И сразу возникло то, чего я боялся всю свою жизнь! Так сильно боялся, что не прощал себе никаких душевных привязанностей. Когда мы прощались с нею, я окончательно понял, что мой удел – вечно ненавидеть себя за то, что мне нужен Свет. Он непобедим и неуловим! Вряд ли для меня у него найдётся хотя бы лучик даже за гробом.

– Я отправляюсь в Константинополь, – сказал Гийом. Иоанн опешил.

– Зачем?

– Затем, чтобы Защищать твою замечательную Мари от людей Джафара. Я буду с ней до тех пор, покуда опасность не перестанет ей угрожать. Если согласится, то привезу её в Киев.

Патрикий не верил своим ушам. Он мог бы предположить, что франк перепил, но глаза последнего были ясными и внимательными.

– Погоди, Гийом, погоди! Ты едешь один?

– Один. А ты мне не доверяешь?

Мысли у Иоанна путались. Кое-как разведя их по направлениям, он вскричал:

– Гийом! Я тебе доверяю больше, чем самому себе! Но Мари не знает тебя! Она подозрительна и упряма. Может быть, я напишу для неё письмо?

– А она сумеет его прочесть?

Иоанн опять растерялся.

– Вот этого я не знаю…

– Ну, так не стоит на это тратить минуты. Любой купец подтвердит ей, что я – Гийом, воин Святослава.

– Ты прав, ты прав! Но на что ты там будешь жить?

– Опять же, любой купец с большим удовольствием одолжит мне немного денег.

У Иоанна от счастья и блвагодарности перехватывало дыхание. Вместе с тем, он никак не мог заставить себя до конца поверить, что франк говорит серьёзно. Как, неужели этот мечтательный, утончённый щёголь за один миг решился пересечь степь и море, чтобы в чужом, огромном, очень опасном городе защищать от могущественных убийц совсем незнакомую ему девушку, проститутку? Рассудок бедного Калокира отказывался понимать. Между тем, конюший был уже на ногах.

– Спасибо тебе, Гийом, – прошептал патрикий, также вскочив. Они обнялись.

– Пока ещё не за что. Ты ведь князю всё объяснишь?

– Да, не беспокойся! Ты хочешь ехать немедленно?

– Нет, через полчаса. Мне нужно переодеться и оседлать коня.

– А у тебя есть деньги на дорогу?

Этот вопрос рассмешил Гийома.

– Да, – сказал он, – конечно же, есть.

Теперь Иоанн боялся лишь одного – что его разбудят. Мари была вне опасности! И, вдобавок, он видел Свет, о котором только что говорил без всякой надежды его найти. Этот Свет струился из глаз Гийома.

Тем временем, Святослав подошёл к Роксане, чтобы послушать, о чём она говорит со своей компанией. Египтянка стала пытаться его ударить. Подружки юных дружинников бушевали ещё сильнее, поскольку им никто не препятствовал, а Роксану держали человек пять. Боярские жёны, устав от криков своих мужей, которые начали спор с купцами, пошли к варягам и уграм. Три гусляра бренчали, но девки их уже не могли ни плясать, ни петь. Однако же, пить они продолжали. Никто не отвлёкся сразу от дел своих, когда раздались истошные вопли двух молодых служанок, вбегавших в залу:

– О, Святослав! Спаси нас! Внизу – Равул!

– Он убил купцов! Сразу двух! Зарубил их саблей!

– Он нас увидел! Теперь нам – смерть! Догони его, Святослав! Он близко ещё!

Святослав поднялся. Роксана что-то сказала ему на греческом языке. Он ей не ответил. Все за столами стихли. Служанки же, добежав до князя, разом упали к его ногам на колени, не прекращая визг о Равуле и о купцах, зарубленных им.

– Вы, верно, сошли с ума, – сказал Святослав, оборвав их вопли, – я никогда не поверю в то, что вы утверждаете. Вон отсюда!

– Нет, нет, он здесь! – кричали служанки, ломая руки, – поспеши, князь!

Святослав взял кубок с вином. По зале прошёлся гул голосов. Гийом и патрикий, переглянувшись, бросились вон из неё. Сбежав на первый этаж, они обнаружили у дверей, распахнутых настежь, два трупа, валявшихся в луже крови. То были тела Джафара и магребчанина, который за ним пришёл. У него была разрублена голова, у Джафара – грудь. И тот, и другой держали в руках мечи.

– Но какого чёрта он это сделал? – спросил Гийом, подойдя к дверям и окинув взглядом безлюдный двор. Патрикий был хладнокровен.

– Всё очень просто, – заявил он, – Равул захотел убедить нас в том, что он теперь – наш союзник.

– Союзник?

– Да.

– С каких это пор?

– С недавних. Не озадачивайся, Гийом. Равула просто перекупили.

– Кто? И зачем?

Калокир не стал отвечать. По лестнице уж спускалась толпа участников пира во главе с князем. Из коридоров бежали слуги. Приблизившись к убитым купцам, все молча застыли, быстро трезвея.

– Что это значит? – полюбопытствовал Святослав, взглянув на патрикия.

– Это значит, что всё отлично, – объяснил тот, – не нужно сейчас никого ловить. Возвратимся в залу.

Глаза Святослава сузились.

– Ясно. Твоя работа?

– О чём ты, князь, говоришь? Я даже из залы не выходил! Мне кажется, они сами друг друга поубивали. У них же в руках мечи!

Святослав лишь хмыкнул.

– То был Равул! – крикнула одна из служанок, видевших смерть купцов, – они говорили с ним! Вдруг он вынул саблю, они взялись за мечи, и он их…

И девушка попыталась изобразить, как Равул прикончил купцов. Иоанн сказал ей:

– А ты не боишься во всеуслышание обвинять Равула в том, чего он не делал? Кто защитит тебя от него, если он узнает про клевету?

Лицо у девчонки от страха перекосилось.

– Признай, что ты напутала спьяну, – дал ей совет Гийом.

– Да, да, так и есть! – взвизгнула