Хозяин шара - Елена Минькина

А Сенах притворялся спящим. Его достали наглые ухаживания Нюрки. Он думал только о Бенну. Мама заботилась о нем, но он не мог дождаться, когда наконец покинет этот непонятный мир и вернется к Бенну. Последнее время его терзали неясные предчувствия: вдруг Бенну попала в беду? Он даже не догадывался, насколько прав.

Бесстыдная Нюрка все время пыталась соблазнить его. То и дело бегала перед ним, оголяя зад, чем вызывала у него отвращение. Девушка чувствовала это, ее самолюбие бунтовало. Вдруг Нюрка заметила, что он не спит и наблюдает за ней сквозь опущенные ресницы. Она вскочила и опять стала прогуливаться перед ним, покачивая бедрами, в одной тоненькой ночной рубашке, выставив напоказ налитую молоком грудь.

— Прикройся, бесстыдница, — Сенах поморщился.

Нюрка посмотрела на него вызывающе.

— Проснулся, соколик? А че мне стесняться? Вишь, есть что показать. Смотри, пока бабки нету. А может, я лягу к тебе?

— Нюра, ты мою маму бабкой не называй. Она вырастила тебя, не бросила.

— Ой, не могу, держите меня, — захохотала Нюрка. — Вырастила она! Да улица меня вырастила. А мамка твоя деньги другим местом заколачивала, пока могла!

Сенах, с ненавистью глядя на Нюрку, стал подниматься с кровати. Нюрка нервно накинула халатик и уже совсем другим тоном проговорила:

— Ладно, не кипятись, пошутила я. Люблю я эту дуру Сусанку. Может, по-своему, но по-другому не умею. Вон она поскакала сегодня ни свет ни заря в соседскую деревню за провиантом, чтоб тебя покормить повкусней. Между прочим, мои денежки прожигает, а для меня бы не пошла. Вот что значит своя кровь.

— Отдам я тебе деньги, — Сенах сделал попытку подняться.

— Да лежи ты, окаянный, сейчас опять кровотечение откроется, мне за тебя с ней ругаться не резон. И так живем как кошка с собакой.

В дверь постучали.

— Кого это несет нелегкая? Сусанке еще рано возвращаться. По моим подсчетам аккурат через час должна прийти. — Нюрка, ворча что-то себе под нос, побежала открывать дверь. Увидев Николая, повисла у него на шее. — Ой, дядь Коль, я так рада видеть тебя. Вчера мне трубы для газу привезли, вон гляди, во дворе лежат.

— Подожди, пигалица, отпусти, вот гляди, гостью тебе привез. Нюрка с удивлением взглянула на Марину, сказала одобрительно:

— Симпатичная, хотя и пузатая.

Николай укоризненно покачал головой.

— Нюра, что ты говоришь? Ведь сама недавно родила.

Нюрка улыбнулась:

— Да ладно, дядь Коль, не со зла я. Институтов не кончала…

А Марина, пройдя в хату, увидела Сенаха и бросилась к нему.

— Сенах, никогда бы не подумала, что увижу тебя здесь. Я так тебе рада! Почему ты здесь?

Он только махнул рукой. Нюрка с Колей с удивлением смотрели на них. В глазах у Нюрки блеснула ревность. Она набычилась и с раздражением бросила:

— Это что, Сенечка, твоя краля? Ты мог бы и помоложе найти.

— Не обижайся на нее, Марина, — Сенах укоризненно покачал головой. — Ранили меня, когда уходил от тебя, помнишь?

— Ранили?! Серьезно? Ну-ка рану покажи. Я тебе мази пришлю, вмиг рану затянет. У меня подружка есть, по этой части большой специалист.

— Марин, не знаешь, как там Бенну? — Сенах с надеждой посмотрел на Марину. — Веришь, сердце будто что-то чувствовало: не хотел уходить от нее. Очень волнуюсь. Как она там?

— Да, Сенах, для тебя прошло четыре дня, а для Бенну — четыре месяца. Она жива и здорова. Помнишь калитку, через которую ты перешел? Вот она с нами такую шутку и проделала. Так как ты попал сюда?

— Меня Нюра в поле нашла. В общем, я ей жизнью обязан.

От этих слов щеки у Нюрки заалели.

— А здесь, Марина, я маму свою нашел. Она меня вот по этому родимому пятну и узнала. — Сенах показал на спину.

— У сына Бенну такое же пятно! — вскрикнула Марина.

— Она родила?

— Конечно, ведь четыре месяца прошло! Она тоже очень за тебя волнуется.

Нюрка, внимательно слушавшая разговор, вдруг засуетилась, забегала по хате, делая вид, будто на стол накрывает, хотя накрывать нечего — в хате шаром покати. Только кусок хлеба, да и тот старый, да котелок каши. Она честно выставила все на стол, приглашая гостей отведать свою стряпню.

Марина с Николаем отказались. Сенах совсем сделался грустным. У Бенну ребенок, теперь надежды никакой.

«Ну и пусть, — подумал со злостью. — Все равно любить буду только ее».

Марина, погладив его по руке, прошептала:

— Сенах, разошлась она с мужем. И больше не помирится никогда. Прогнали его из Кемета.

Лучше этой новости Сенах в жизни не слышал. Глаза его засияли таким счастьем, что Марина засмеялась.

— Выздоравливай скорее, ты нужен Бенну. Только, — Марина пытливо взглянула на Сенаха, — муж изуродовал ей лицо.

— Он ее бил? — Сенах даже побледнел.

— Ударил по щеке плеткой. Остался шрам, но думаю, мы это исправим.

Вернулась Сусанна. Увидев гостей, удивилась.

— Вот так! Штой-то к нам зачастили гости!

Опережая ее, Сенах заговорил:

— Мама, ко мне они пришли, прими их хорошо. Это Марина, она мама Бенну, — сказал он и смутился.

А Сусанне повторять и не надо. Услышав слово «мама», задохнулась от счастья. Кинулась на стол выставлять купленные деликатесы. Сроду их хата таких продуктов и не видела. Тут и колбаска, и банка икры красной, и сырок импортный. А уже через час с радостью объясняла Марине, как найти дорогу к шару, показывая на карте место, где живет его хозяйка.

Глава 34

Дома Марину ждал сюрприз. Пока ее не было, привезли Машеньку. Юрий Иванович сам привез, да не одну, а с Виталием Аркадьевичем, так звали Дашиного дедушку. Маима, его жена, сильно избила Машеньку — та на собрании общины заявила, что она не та девочка, что зовут ее Маша и она не родственница Маиме, чем сорвала свое посвящение в Матери. Виталий Аркадьевич вызвал милицию, чтобы спасти девочку, и дал показания. Машу сначала отвезли в больницу, где оказали помощь, и сейчас она спала в своей комнате. На девочку страшно было смотреть: тельце в синяках и ссадинах.

Марина ужаснулась:

— Как посмели так изуродовать ребенка?

Виновато переминаясь с ноги на ногу, Виталий Аркадьевич сообщил:

— Не мог я все это больше терпеть. Маима совсем с ума сошла. Мне девочка и раньше говорила, что она не Даша, но вы сами знаете, дети часто фантазируют. Прежде чем выкрасть, я за ней три дня наблюдал, ее все звали Дашей.

Марина еле сдерживалась от гнева. Ей так хотелось придушить этого отвратительного старика, он и его жена принесли в ее дом столько горя. Словно отвечая на ее мысли, Виталий Аркадьевич произнес:

— Простите меня, если сможете, я ведь свою внучку забирал, совсем не думал, что это ваша дочка.