Эквилибрист. Путь силы - Михаил Катюричев

А удерживать в подчинении стену духов становится все сложнее. Боль туманит разум. Пелена расширяется все больше. Замка уже нет. Бьющееся в агонии сознание отмечает все новые и новые вспышки чужих смертей. Деревня, что возле замка. Этого я не учел. Духи дают слишком много энергии. Изначально стена должна была рассеяться гораздо раньше.

Теперь проблема не подпитать заклинание своей энергией, а удержать под контролем лавинообразно увеличивающуюся силу. Безумное крещендо перекрывает дребезжание лопнувшей струны – умер один из якорей защитного контура. Душа корчится от боли, в глазах темнеет. Последним усилием гаснущего сознания направляю стену духов вниз, в землю. Там она не сможет подпитываться новыми смертями и наконец погаснет. Только я этого уже, наверное, не увижу.

Сколько я пролежал без сознания, не знаю. Дальнейшее вспоминается урывками. Помню, как шел, проваливаясь в хрустящую, ломкую, словно наст, землю. Падал. Поднимался. Снова шел. Снова падал. Карабкался, ломая белую, похожую на соль корку, раня руки об острые грани. Холод все никак не хотел отпускать. Мысли путались. Я не всегда понимал, куда иду и зачем. Эмоции скользили по растрепанным обрывкам души. Первое осознанное чувство – боль. Солнце, сжигающее кожу. Это еще только первые лучи, но все чувства болезненно обострены. Плохо слушающимися руками накидываю капюшон, прячу руки в рукава плаща и двигаюсь дальше. Недалеко. Меня уже ждут.

Аура чужой силы мурашками по коже, встречным ветром, жаром пламени, пульсацией крови. В сотне шагов от края мертвой земли замерли семь всадников. Сильнейшие маги Вольных Баронств. Только Повелительница Тьмы не считает нужным прятать лицо под капюшоном. Прохожу разделяющее нас расстояние. Останавливаюсь так, чтобы видеть их всех. Молчу. Меня слегка пошатывает. Маги тоже не произносят ни слова. Пауза не рождает неловкости, она естественна, как тишина ночного погоста. Действительно, зачем слова? Ирена хорошо выбрала момент для сведения счетов. Сейчас ее стихия слаба, но что значат такие мелочи для Повелительницы? К тому же энергии во мне сейчас нет ни капли.

Она очень неудачно выбрала момент. Потому что сила – вот она. Рядом. Бесконечный океан энергии. Она стучит в хрупкие стены моего сознания, отдается набатом в висках. Она шепчет, она зовет, она умоляет: «Ну же! Возьми! Прекрати цепляться за воздух, эквилибрист. Сделай шаг в сторону. Всего один маленький шажок…»

Первым не выдерживает Умник. Его ненависть сильна. Маг разума атакует, не дожидаясь команды. И проваливается насквозь, встречая вместо привычных рубежей обороны лишь пустоту. Нет, не так. Проваливаясь в пустоту. Поднимаю глаза, ловя взглядом третью слева фигуру. Но маг опускает голову, не желая продолжать поединок. Он понял.

– Мы проводим тебя до границы Баронств, – наконец нарушает молчание Ирена.

На самом деле сказано гораздо больше, чем прозвучало. Тебе ведь запретили убивать меня, темная? Да, запретили. Тенэбрэ недовольна. Это ее территория, и беспокойному гостю указывают на дверь. А ученица должна за этим проследить. Моя выходка не стоит драки, но в Баронствах теперь лучше не появляться хотя бы пару лет.

С трудом переставляя ноги, двигаюсь вперед. Сознание прояснилось, но внутри по-прежнему холод и боль, пустота и апатия. Оказывается, раны души тоже болят. Стук крови в ушах расслаивается, дробится, превращаясь в стук копыт. Резкий запах бьет в нос, от черного тела пышет жаром. Узкая щучья морда тычет в плечо, лаская израненную душу теплом эмоций: «Ты чего, хозяин? Поехали!» Становится чуть легче. Кошмар поддерживает меня не только эмоционально, но и передает часть жизненной энергии. Я даже смог вскарабкаться в седло. Большего сейчас от меня и не требуется.

На приграничной заставе меня ждал Элеандор. Посмотрел внимательно и, ничего не сказав, пристроился на полкорпуса сзади.

Впрочем, его сдержанности хватило часа на два.

– Даркин, что происходит?

– Ничего. Замок уничтожен.

– Слушай, мэтр, мне все равно, что такого произошло с Лисьим замком, раз заставило фрайхера Аршана остановить турнир и объявить военное положение. Но, разорви тебя крайс, я хочу знать, что происходит с тобой! Ты мой друг, но еще и соратник, и в какой-то мере подчиненный, так что я должен это знать!

– Ничего, Эл. Ничего такого. – Я вздохнул. – Просто за все нужно платить. За что-то деньгами, за что-то здоровьем, за что-то душой. Это просто последствия ритуала. Не трогай меня какое-то время, и все будет в порядке.

Эл и не трогал. Молча взял на себя все дорожные хлопоты – ночлег, питание, заботу о лошадях. За это я был бы ему благодарен, если бы мог сейчас хоть что-то чувствовать. За молчание – благодарен вдвойне. Все образуется. Я знаю, что затянутся даже эти раны, только нужно их поменьше беспокоить. Даже когда на нас напали разбойники, решившие, что шесть лошадей для двоих путников многовато, я использовал посох, а не силу. Круша черепа и ребра, я не испытывал никаких эмоций, просто работа. Когда остатки банды разбежались, так же молча продолжил путь. Шел мелкий противный бесконечный дождь. Начиналась осень.

– Паршиво выглядишь, мэтр! – с порога приветствовала меня Софья. Бодрость в ее голосе показалась напускной.

– Ты тоже, – буркнул я, внимательно рассматривая целительницу. – Чего шрамы-то не убрала?

– Я же не Гракилис, – пожала плечами девушка. – Что смогла, то и сделала. Ничего страшного, и так проживу. Ты ведь живешь.

Угу, а то я не знаю, насколько важна для девушки ее внешность. Для любой девушки.

– Кто этот Гракилис? – интересуется Элеандор, обнимая целительницу.

С Тианой он этот маневр проделать не решился.

– Маг такой, из Эрании. Лучший целитель, специализирующийся на красоте. Мне про него учитель рассказывал.

– Да, слышал, – вспомнил я. – Нам его в пример приводили, как слабого мага, отточившего свое мастерство до совершенства, пусть и в одной, очень ограниченной области.

– И что, он может убрать шрамы на твоем лице? – заинтересовался Эл.

– Я вот тоже не понимаю, почему она до сих пор не в Белом городе? – поддержал я командира.

– Наверное, потому, что его услуги стоят просто сумасшедших денег и очередь к нему расписана на годы вперед! – едко ответила Софья.

Не стал комментировать это заявление. Поприветствовал Мэта и Тиану и пошел переодеваться с дороги. В бассейне мы с Элеандором отмокали, наверное, часа два, периодически подогревая воду очередным амулетом. Я блаженствовал, наблюдая за клубами пара и чувствуя, как постепенно уходит терзающий душу холод. Дом, друзья, забота. Я расслабленно прислонился спиной к бортику бассейна и улыбнулся.

Улыбка вышла кривой и какой-то болезненной.

К обсуждению лечения вернулись, уже расположившись в гостиной.

– Итак. – Я вытянул ноги, опустившись в уютные объятия любимого кресла. – Предлагаю отправить Софью к этому Гракилису. Шрамы ей определенно не идут.

– И чем мы будем платить? – тут же вскинулась целительница.

– Попробуете заинтересовать уважаемого мэтра кровью виверна. Ингредиент дорогой и, главное, редкий. Думаю, он оценит.

– Кровь вообще-то общая, – нахмурилась Софья.

– Сестренка, ты действительно думаешь, что мы пожалеем какую-то гадость для твоего лечения? – удивился Мэт.

Тиана только кивнула.

– Все равно, это может не подействовать, – вздохнула целительница.

– Эл, завтра зайдем в банк, я отдам тебе остатки камней, – посмотрел я на лучника, резким жестом останавливая готовую возразить Софью.

– Если и денег будет недостаточно, передашь вот это Лилиане ней-Самлунг. – Я протянул командиру конверт с заранее подготовленным письмом.

– И чем нам поможет простая фрейлина? – Элеандор с сомнением повертел послание в руках.

– Не простая фрейлина, а лучшая подруга принцессы, – поправил я. – К тому же письмо не ей.

– Почему бы тебе самому его не передать? – поинтересовалась Софья.

– Мне запрещен въезд в Эранию.

– Тиане, наверное, тоже лучше остаться, – посмотрел Элеандор на демонессу.

Конечно же та начала возмущаться и протестовать, но в результате ее задавили авторитетом.

Вечером я зашел в комнату к Элеандору и передал ему еще одно письмо – для мэтрессы но-Дито. Если не поможет сама, то хоть посоветует кого-нибудь из коллег. Помощь менталиста не помешает, а уж блокировать воспоминания полностью или повесить «флер» – разберутся. Я слишком неопытен, чтобы пытаться лезть в это самому. Заодно попросил лучника поискать кое-какие специфические книги. Через два дня в доме поселились тишина и покой, нарушаемые только визитами Ниа на выходных.

Девочка сама не знает, как много для меня сделала. Ее жалость, искренняя, детская, бальзамом легла на душу. От любого другого я счел бы это за оскорбление. К тому же постоянная возня с ребенком, необходимость заботиться о ком-то превращали собственные проблемы в маленькие и незначительные.