Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

Николай Васильевич имел прямое отношение к заключению Кючук-Кайнарджийского мирного договора, венчавшего эту войну. Именно ему было доверено вести переговоры с уполномоченными султана. Дело завершилось за шесть дней. Но ради объективности следует сказать, что это объяснялось не столько личными способностями Репнина (хотя их никто и не умаляет), сколько успехами русского оружия и тем, что статьи договора были загодя проработаны и согласованы с другой договаривающейся стороной выдающимся екатерининским дипломатом А.М. Обресковым. Его П.А. Румянцев, хорошо знавший обстановку, называл истинным «строителем русско-турецкого мира». По иронии судьбы Обресков из-за разлива Дуная опоздал с прибытием в Кючук-Кайнарджи на один день, и свою подпись под текстом договора 10 июля 1774 г. поставил Репнин [131] .

Россия получила выход в Черное море и средиземноморские проливы, к ней на территории Крыма перешли крепости Керчь и Еникале, запиравшие вход в Азовское море, и крепость Кинбурн в устье Днепра. Границы Российской империи раздвинулись на юго-восток до Кубани и на юго-запад до Южного Днестра. Крым стал политически независим от Османской империи, что приближало установление здесь российского владычества. Обязательство Порты обеспечить свободу вероисповедания христианской религии подданным Османской империи российское правительство толковало расширительно и добивалось для православных не только религиозного, но и политического покровительства. Учитывая, что православие исповедывали многие народы Балкан, тем самым создавались благоприятные условия для проникновения России на полуостров.

Правда, чтобы добиться выполнения этих условий, позднее потребовались еще одна русско-турецкая война 1787–1791 гг., усилия российской дипломатии, в том числе Н.В. Репнина, и Ясский мир.

Из Кючук-Кайнарджи в Петербург с известием об успешном окончании войны Румянцев послал Репнина и своего сына Михаила. Оба были награждены за добрые вести. Николай Васильевич стал генерал-аншефом и подполковником лейб-гвардии Измайловского полка. Он был назначен послом в Константинополь, а в 1776 г. – смоленским и орловским генерал-губернатором.

Но его гражданская служба длилась недолго. Уже через два года вновь был востребован его военный и дипломатический дар. Во главе 30-тысячного корпуса Репнин был направлен в Германию: Россия планировала вмешаться в войну за баварское наследство между Австрией, с одной стороны, и Пруссией с Саксонией – с другой. Репнину удалось склонить Австрию к Тешенскому миру, за что Екатерина II наградила его орденом Св. Андрея Первозванного.

Отказавшиеся выполнять положения Кючук-Кайнарджийского договора турки в 1787 г. пошли на новую войну с Россией. В ходе нее генерал-аншеф Репнин получил возможность возглавить все русские войска на театре военных действий вместо Г.А. Потемкина, который в феврале 1791 г. убыл в Санкт-Петербург.

Получив в мае ордер Потемкина о переходе к решительным действиям, Репнин действовал безотлагательно. Узнав, что в районе Мачина сосредоточены до 30 тысяч турок, а еще 80 тысяч во главе с верховным визирем Юсуф-пашой движутся к ним на соединение от Гирсова, он смог упредить врага. Его армия переправилась через Дунай под Галацем (напротив Мачина) и 28 июня на рассвете атаковала турок. Русских было около 30 тысяч человек, турок – 80 тысяч (визирь к бою не поспел).

Несмотря на значительное преимущество, турецкая армия была разгромлена и обратились в паническое бегство к Гирсову. Урон неприятеля составил более 4 тысяч человек, многие попали в плен, включая двухбунчужного пашу. Русские потери не превышали 600 человек.

Победа была столь впечатляюща, что уже на следующий день к Репнину прибыли турецкие представители с предложениями о мире. 31 июля в Галаце были подписаны предварительные (прелиминарные) условия мира. Подтверждались условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора, граница между государствами была определена по реке Днестр, земли, лежащие между Бугом и Днестром, закреплены за Россией.

Победу при Мачине Екатерина оценила по достоинству, удостоив Репнина ордена Св. Георгия 1-й степени. Это был всего девятый случай награждения высшим военным орденом Российской империи, причем Николай Васильевич стал последним из полководцев, пожалованных в XVIII в. высшей степенью ордена.

Но вот торопливостью военачальника при заключении прелиминарных условий договора императрица была недовольна, поскольку Россия не получила всего, на что могла рассчитывать. Стоило немного затянуть подписание, и османы сразу стали бы сговорчивее. Это зримо показала их реакция на результаты морского сражения у мыса Калиакрия, в котором 31 июля Ф.Ф. Ушаков разбил Капудан-пашу. После этого возникла непосредственная угроза Константинополю, в Османской Порте распространились панические слухи о том, что грозный Ушак-паша намерен штурмовать укрепления Босфора.

«Князь Репнин или по слабости своей, а более еще по незнанию прямых высочайших намерений столь странно вел сию негоциацию, что дал им (туркам. – Ю.Р .) повод во всяком пункте чего-нибудь для себя требовать», – писал будущий канцлер А.А. Безбородко, которому пришлось завершать переговоры, начатые новоиспеченным Георгиевским кавалером.

Торопливость Репнина осудил и прибывший в Галац Потемкин, запоздавший с возвращением из Петербурга всего на несколько дней ( см. очерк о Г.А. Потемкине ). Резкие упреки в свой адрес Николай Васильевич посчитал несправедливыми и заявил главнокомандующему: «Я исполнил долг свой и готов дать ответ государыне и Отечеству».

Кое-кто из историков и по сей день готов видеть в действиях Потемкина корыстное и потому недостойное стремление присвоить себе славу, завоеванную его подчиненным при Мачине. Но, пожалуй, такое объяснение было бы слишком простым. Не все здесь так однозначно.

В.С. Лопатиным высказана заслуживающая серьезного внимания мысль о том, что за конфликтом двух военачальников стояла большая политика. Николай Васильевич был самым видным представителем партии наследника престола Павла Петровича. Активную связь поддерживал он с берлинскими масонами (недаром в своем кругу Потемкин называл его «маленьким доктором Мартином»).

В связи с этим спешность князя Репнина диктовалась стремлением не только побыстрее завершить войну, но и до возвращения на юг Потемкина приобрести лавры миротворца. Это был бы большой выигрыш и для его личной карьеры, и для успеха партии наследника престола. И – одновременно – проигрыш для Екатерины, что Потемкин понимал лучше многих других.

Что касается зависти к успехам других, то – из песни слова не выбросишь – она была скорее знакома самому Репнину. Так, став командующим войсками в Польше, в 1794 г. он всячески препятствовал назначению А.В. Суворова руководителем борьбы с польскими повстанцами. Причина: он боялся – и не без основания, – что покоритель Измаила прирастит здесь свою ратную славу.