Между людьми и кначетами - Шана Огней

Он заговорил, когда к нему повернулись мои спутники, и рычащий голос разнесло эхо:

– Долго вы меня искали. Видимо, мы переоцениваем могущество элиторов.

Вряд ли товарищи были настроены говорить, так что я вмешался, пока они не начали действовать:

– Это правда. Наши заклинания ориентированы на битву, а не на поиск или типа того.

Цэрп повернул голову ко мне:

– Ты… – Он покачал головой. – Впрочем, неважно. Вы наконец здесь. Делайте то, за чем пришли.

Он прикрыл глаза, опустил голову… Как преступник на плаху. Я не понимаю его мотивов. Что он делает?.. Это явно не ловушка. Тут нет никакой магии, ничего.

– Мы пришли остановить снегопад, – я старался говорить максимально дружелюбно, – а ты о чем подумал?

Поняв, что сию секунду казнить его никто не собирается, он вновь поднял взгляд, в голосе звучало некоторое удивление:

– И что же, вы пришли не для того, чтобы убить меня?

– Этот вариант возможен.

Верло мгновенно вскинулся, агрессивно взглянул на меня:

– Говори за себя!

Кначет перевел взгляд на парня, усмехнулся с чувством собственного достоинства:

– Ну так приступай, мальчик.

Я поднял руку, перекрывая спутнику путь:

– Так ты что, хочешь умереть?

– Именно так. – Цэрп смиренно склонил голову.

– Почему?

– Какая разница? Собрался меня отговаривать? – в его голосе бесконечная тоска, усталость.

Он хочет, чтобы все поскорее закончилось?..

– Почему бы и нет? – Я пожал плечами. – Любая жизнь ценна. Если у тебя какие-то проблемы, я могу помочь.

Я не видел, но чувствовал, как Верло сверлит мой затылок с таким выражением лица, как будто я совершаю грязное богохульство.

Цэрп с выражением смертельной усталости вздохнул, ловко подхватил молот – тот потух, прекратил светиться, а значит, снегопад кончился – шагнул вперед, и вокруг него заплясали молнии:

– Я благодарен тебе за сочувствие, но я правда хочу умереть. И если это так проблематично, я облегчу задачу, напав на вас.

Одна потеря родного мира, Олокуза, часто заставляет кначетов задумываться о смерти. А уж то, что они здесь переживают… И я не могу вернуть его домой. Не смогу ему помочь. Сейчас у меня нет для этого достаточно энергии.

– Подожди, – я поднял руку, – у тебя есть свобода выбора. Я не буду настаивать, чтобы ты жил, если таково твое желание. Просто говорю, что могу помочь. И с тем, что ты хочешь умереть, я тоже могу помочь. Тебе стоит только попросить.

Цэрп опустил молот, а в глазах затеплились облегчение и благодарность:

– Хорошо. Спасибо. Убей меня, пожалуйста.

Это грустно… Но кначеты даже умирать предпочитают от моей руки.

– Как пожелаешь. – Я шагнул вперед, печально коснулся шерстистой груди. – Мир твоему праху.

Прикрыв глаза, цэрп расправил плечи, поднял голову… Пламя выжрало сердце, и падал, медленно заваливаясь, уже труп. Зазвенел молот, выпав из ослабевших пальцев.

Есть ли что-то после смерти? Надеюсь, что твои страдания так или иначе кончились здесь.

Раздался растерянный голос Верло:

– Я не понимаю, Силь…

Повернувшись, я почувствовал, как на грудь навалилась усталость – будто с плеч кначета она перебралась на мои:

– Чего?

– Ты сказал, что поможешь ему. Это была не ложь?

Не поднимает глаз. Как будто боится увидеть на моем лице… что?..

Товарищ, ты видел, как я спасал яйцо, ты слышал, что я говорил ранее: «Вы точно такие же, как кначеты». Что бы сейчас спросил командир? Он бы спросил: «Как ты сам думаешь?» У тебя достаточно фактов, чтобы сделать вывод.

Не говоря ни слова, я развернулся, поднялся по лестнице, по нашим следам вернулся на крыльцо, поднял голову… Там расходились горы облаков, в появившуюся щель пробивались лучи, и снежный город засверкал, будто усыпанный алмазами. Красиво. Очень красиво. Сейчас бы вдохнуть полной грудью, улыбнуться – дело закрыто, город скоро выберется из природной катастрофы, все предприятия заработают… Но на душе лишь тоска.

Услышав за спиной скрип снега, я бросил:

– Хочу кое-куда сходить. Вернусь через час.

Кэллит, как всегда, о личных делах не спрашивал:

– Хорошо.

Верло молчал. Я зашагал прочь, не оборачиваясь. Не хочу видеть обиду на его лице. Или что еще похуже. Разочарование, например. Может, он уже жалеет, что согласился сохранить яйцо…

Слеза лакира

Как я и думал, снегопад скрыл мои следы во дворе. Впрочем, сейчас можно не прятаться. Элиторы сюда вернуться не должны. Перемахнув калитку, я легко нашел люк, раскопав только ручку, поднял, спустился вниз, сел на ступеньки – вода почти омывала подошвы сапог.

Из темной толщи вынырнула голова. Олеана не показывалась, пока не убедилась, что это я. Интересно, это дедушка ей сказал так делать или сама понимает?

– Привет, малышка.

– Привет. – Девочка подплыла поближе, из воды показались плечи, глаза сверкали от любопытства. – Дедушка сказал, ты элитор. Сказал, вы охотитесь на кначетов и убиваете.

Дома ей, похоже, не успели о нас много рассказать… Я вздохнул.

– Мы не всех убиваем, милая. Только тех, кто убивает людей. Ты вреда не причиняешь. Но все же люди к кначетам очень предвзято настроены, так что лучше прячься и не показывайся, ладно?

Она кивнула, поднялась еще на пару ступенек, коснулась моих коленей, доверчиво заглянула в глаза:

– Я хочу пойти с тобой.

– Прости, – я с сожалением покачал головой, – это невозможно. Я ведь путешествую с элиторами.

Она опустила голову:

– Мне так одиноко здесь… Дедушка каждый день приходит, иногда ночью, позволяет выходить и играть, но тихо, так, чтобы никто не видел, и… – По ее щекам покатились слезы. – Я так хочу домой. Так хочу домой…

Боги… В горле запершило. Почему мир так жесток?.. Подняв руку, я ласково провел ладонью по ее волосам:

– Как тебя зовут?

– Экчинь. – Олеана всхлипнула.

– Экчинь… Если я однажды найду способ вернуть тебя домой, я это сделаю, хорошо? А пока… Да, мне придется уйти. Но знай, если у тебя или у дедушки будут проблемы, вы всегда можете послать письмо в общину элиторов на мое имя. Меня зовут Силь. И я помогу. Обещаю.

– Спасибо, – прошептала она, поймала мои пальцы, сжала отчаянно. – Останься хотя бы ненадолго, пожалуйста!

Кначетов всегда тянуло ко мне, они чувствовали, что я особенный… Ладно взрослые, но как, должно быть, больно для ребенка – встретить кого-то родного, чтобы тут же его потерять.

Мы собирались ехать в другой город. Так жаль, что у меня немного времени. Я поднял Экчинь, посадил к себе на колени…

Когда через полчаса я встал, кначетка тут же скрылась под водой, не желая тоскливо смотреть вслед. Поднимаясь по ступенькам, я заметил тень на снегу, быстрое