Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже если мы будем проходить по сорок километров в день, что, само собой, весьма сомнительно, то у нас уйдет почти две недели. Преодолеть путь быстрее — вообще нереально, так что фантазировать было бессмысленно. Запасы воды и еды оставляли желать лучшего, пусть мы и пополнили их у Знахаря и в городе мертвых. Осталось десять литров воды и три десятка консервов в моем рюкзаке, и пятнадцать консервов и немного воды у Лизи. Не богато. Если без еды человек может прожить достаточно долго, около трех недель или даже месяц, то без воды — не более трех-четырех суток, увы. Придется затянуть пояса и поторапливаться. — «Но-но-но, не вешать нос! Только сражаться за жизнь, биться до последнего! Вперед, только вперед, Рэт Джонс! Ты в ответе за тех, кого приручил, как сказал бы Экзюпери, разве не так?» — Сказанное много лет назад распространяется не только на лис, то же можно сказать и о людях.
«Что ж, давай подумаем. Если есть одну банку в день на двоих — то останется запас на первое время и на жизнь во внешнем мире. Не думаю, что нам будут рады и предложат омаров, лангустов и красное коллекционное вино столетней выдержки, а Вилмер вежливо закроет за нами дверь лимузина». — Положение близилось к плачевному, а финансы громко вопили о банкротстве.
«Мда, не густо… Но придется экономить. Простая арифметика. Вдруг придется вернуться обратно? Нет. На обратный путь точно не хватит, как бы мы ни старались. Не надо обманываться и тешить себя пустыми надеждами. Мы оба знаем, что наше путешествие — это билет в один конец. Если у нас не получится, то придется убить Элизабет и броситься на нож самому. Все лучше, чем мучиться несколько суток». — Пессимизм вернулся. А что можно было сделать еще? Да ничего.
За остаток дня прошли пять километров, не больше. Спали на сыром бетоне, благо одежда немного согревала, да и небольшая подстилка, вернее — ее подобие, у нас все же была, но и она не спасала от холода полностью. Жались друг к дружке, пытаясь согреться. Как бы не подхватить простуду или воспаление легких. Особенно я волновался за Лиз — она ведь только поправилась и еще не успела окрепнуть полностью после операции.
Через четыре часа мучительного подобия отдыха — снова в путь. Старались двигаться как можно быстрее, дабы поскорее увидеть солнечный свет или ночные звезды, как сами себя убеждали. На самом деле — задержись мы в тоннеле чуть дольше — гибель неминуема.
Медленно менялись цифры на сырых серых бетонных стенах, одна за другой, одна за другой. Я старался подбадривать Лиз как мог. Впрочем, девушка держалась молодцом.
— Даже не верится. Мы скоро увидим солнце. Я никогда не видела его, даже на картинках. Какое оно? Ты знаешь, Рэт? — С нескрываемой радостью однажды спросила Лиз.
— Оно… Такое… Большое, круглое, яркое. — Я и сам не до конца понимал какое оно, солнце. — Наверное, оно теплое. И вообще — жизнь в солнечном мире куда лучше Далласа.
— Надеюсь… Мне неспокойно… Очень тревожно… Словно чувствую — близится нечто нехорошее. — Вдруг тон в голосе Элизабет поменялся, будто и не было былой радости. — Словно что-то случится. Эта мысль тревожит меня все сильнее.
— Не беспокойся… Самое страшное позади. Мы нашли проход в тоннель. И это здорово!
— Я знаю… Мы справимся… Или смерть Криса, Стива и Саймона была напрасной.
— Не будет. У нас все получится.
Не знаю почему, но мне и самому было неспокойно. Что-то тяготило душу. Нет, не неизвестность, не трудности, подстерегающие нас на каждом шагу, а нечто другое. Что-то необъяснимое. Тягость на пустом месте, словно из тебя вырвали кусок души, и рана кровоточит и зияет.
Глава 12
Последний рубеж — конец иллюзии
Октябрь 2213 года
Первый день октября. Четыре дня в пути. Впереди еще долгие три сотни километров по холодному и сырому тоннелю, который мы успели окрестить «тоннелем жизни». Мы молодцы, шли, не жалея себя, но с каждым новым днем, понемногу, силы иссякали. Сперва чуть-чуть, а потом все сильнее, словно маятник, который только пришел в движение и с каждым разом раскачивался все медленнее.
С каждым новым днем наша заветная цель становилась все ближе, а двигаться вперед, навстречу мечте, наоборот, делалось все тяжелее и тяжелее. Сказывались усталость и постоянное гнетущее чувство голода и жажды. И пусть рюкзаки несколько опустели, и ноша сделалась легче — нас это уже не радовало, скорее наоборот.
Что сказать, холод, сырость, однообразие сырых стен, звуки эхо, все это не придавало бодрости.
— Как же хочется пить… — Выпалила Лиз.
— Держи. — Подал из рюкзака пластиковую тару с водой, но девушка лишь отмахнулась от меня.
— Нет… Просто сорвалось… Прости… Я не хочу пить… — Лиз отчаянно хотела пить, но притворялась.
— Попей хоть немного. Обезвоживание приведет к истощению. А нам надо быть сильными.
— Хорошо. Только если глоточек. — Лиз сделала глоток, подержав его сперва во рту, растягивая удовольствие.
— Пей еще… Не мучай себя. — Просил я.
— Нет. Ты вообще не пил сегодня.
— Я не хочу. — Пришлось соврать. Жажда мучила меня не меньше, но я терпел.
Так и жили. Каждый экономил ценную влагу друг для друга. Правда, на седьмые сутки, ночью случилась большая удача — в одном месте капли воды стекали прямо с потолка и, пока мы спали, оставив одну из пустых бутылок открытой — собрали половину литра. Радости нашей не было предела, за завтраком выпили ее всю без остатка, и даже не заметили. Какая же это радость — простая вода… Такая вкусная и освежающая. Конечно, посреди роскошного пляжа она не кажется столь привлекательной, но когда постоянно хочется пить — самое то. Лучше всяких самых изысканных вин, соков и кофе.
Лиз предложила оставить ее и дальше, так, на всякий случай. Вдруг проход и вправду закрыт — эта вода бы пришлась как раз кстати, пусть я и не думаю, что одна бутылка изменила бы ситуацию, скорее только оттянула нашу кончину на день-два.
Правда, впредь подобного везения не случалось и больше напиться вдоволь мы так и не смогли.
— Ты говорил во сне. — Как-то
