Галактический хищник - Виталий Забирко

Внезапно лицо мертвеца задергалось, губы раздвинулись, и послышались странные кашляющие звуки. Млечник смеялся. Вот уж никогда бы не подумал, что он умеет это делать! Страх, ярость - это мне довелось наблюдать в его поведении воочию, но вот смех...

- И что смешного ты увидел? - индифферентно поинтересовался я.

Кашляющие звуки оборвались.

- Положение, в котором вы сейчас находитесь, - ответил он, и в его тоне проскользнули нотки торжества. Еще одно ранее не замеченное мною проявление чувств млечника. Хотя в реальной ситуации на Пирене, когда млечник ощущал себя загнанным в клетку, трудно было ожидать от него смеха и тем более торжества.

- Думаешь, если на моей голове нет сетки психозащиты, то ты легко можешь овладеть моим сознанием?

Я старался говорить спокойно, однако по спине бегали мурашки. Хотелось верить, что сивиллянки в своем овеществленном эксперименте не допустят абсолютного натурализма, но опасения все же имелись.

- Что вы! - снисходительно пожурил меня млечник. - Здесь находится только калька моего сознания, неспособная на энергетическую атаку и захват вашей нервной системы. Поговорить с вами могу, а вот скушать - увы...

Словно камень отлег от сердца. "Скушанным" быть не хотелось.

- В таком случае смеяться над ситуацией надо мне, а не тебе! съязвил я. Млечник снова растянул губы.

- Вы в этом так уверены?

На этот раз я промолчал. Пусть говорит, послушаю и сделаю свои выводы. Если сивиллянки предполагали, что из-за трагической судьбы консула меня должны мучить угрызения совести, тогда что, по их мнению, я должен испытывать к судьбе млечника, ставшего экспонатом моей коллекции?

- А смеюсь я потому, - не дождавшись ответа, начал млечник, - что сейчас вы находитесь в том же положении, в котором был я десять лет назад на Пирене.

Я упорно молчал.

- Для моей поимки вы использовали одно из основных качеств моей натуры - чувство самосохранения. Вы оказались совершенно правы, я охотился в первую очередь на тех, кто в какой-то степени приближался к разгадке тайны моего существования. Туманно намекнув, что вам кое-что известно обо мне, вы заманили меня на Пирену. - Млечник сделал паузу, а затем медленно, с расстановкой, явно подражая моей интонации во время реального разговора на Пирене, произнес: - А как по-вашему, на какую наживку можно поймать эстет-энтомолога?

"На уникальный эстет-вид Papilionidae", - ответил я про себя, и вселенский холод начал обволакивать сознание.

- Ты хочешь сказать, - одними губами проговорил я, - что ты и сивиллянки - одна цивилизация?

- Зачем же так... - закашлял смехом млечник. - Вселенная многообразна, и ничего общего между мной и сивиллянками нет. Гораздо больше общего у сивиллянок с вами. И вы, и они - коллекционеры. Только они коллекционируют уникальные, с их точки зрения, личности гуманоидов, и поэтому известный всей Галактике эстет-энтомолог Алексан

Бугой уже сутки как помещен в их коллекцию и пришпилен булавкой к черному бархату. А лично вы... Вы всего лишь его копия, которая вернется в свой мир и будет влачить там жалкое существование вместо настоящего Алексана Бугоя.

- Почему - жалкое?

- Потому что уникальным качеством личности для сивиллянок является целеустремленность индивидуума. Именно на нее они охотятся и именно ее не могут воссоздать в копии, поскольку их цивилизация давно утратила это качество.

На такие заявления не отвечают. Их обдумывают. Что я и стал делать. Действительно, мое желание поймать Moirai reqia потускнело и отодвинулось на второй план из-за отсутствия ловчих снастей. Но оно отнюдь не исчезло, я по-прежнему хотел иметь в своей коллекции уникального экзопарусника. Явно лукавил млечник, пытаясь доказать, что я как копия напрочь потерял целеустремленность. Ну а что касается дилеммы - копия я или оригинал Алексана Бугоя... Сообщение, что я всего лишь копия, вначале шокировало. Косвенным подтверждением моей искусственной аутентичности биологическому оригиналу вроде являлось исчезновение из организма биочипов, экранирующей сетки с введенными в мозг электродами, восстановление костного сустава стопы, снятие блокады с участка памяти... Однако по здравом рассуждении я пришел к выводу, что для меня, вот такого вот, нет никакой разницы, копия я или нет. Если все это не мстительная выдумка млечника или психологический тест сивиллянок и мой оригинал, по образному выражению млечника, действительно "пришпилен булавкой к черному бархату", то это его проблемы, а не мои. Я не миелосенсорик, поэтому к своим фотографиям, даже если они представлены в виде идеальных материальных копий в единстве тела и сознания, отношусь прагматически. Пусть себе существуют, лишь бы не пытались конфликтовать со мной и не стремились занять мое место. Ибо я и только я есть настоящий оригинал эстет-энтомолога Алексана Бугоя и никогда, ни при каких обстоятельствах не соглашусь занять место копии, даже если в действительности ею и являюсь.

Костер догорал. Млечник в теле Тхэна сидел неподвижно, но из-за неверных бликов угасающего огня казалось, что мертвое лицо хакусина гримасничает. Я встал, подошел к костру, подбросил сухих веток. Огонь присел, затрещали, задымили ветки, затем вспыхнули ярким пламенем.

И только тогда я повернулся лицом к млечнику и заглянул в черные, не отражающие бликов света глаза. От их гипнотической пустоты и неподвижности мысли смешались, и темная масса разблокированного воспоминания содрогнулась на дне сознания, пытаясь выплеснуться. Огромного усилия воли стоило противостоять гипнозу пустых глаз и утихомирить память, но взгляда я не отвел.

- У тебя ко мне все? - ровным голосом спросил я.

- А вам этого мало?

В голосе млечника мне почудилось удивление. Я отвернулся и возвратился к перевернутой лодке.

- В таком случае я буду спать, - заявил я, укладываясь на землю вдоль борта. - Не мешай мне больше пустопорожней болтовней.

Под голову я подложил кроссовки, мимоходом отметив, что после манипуляций Тхэна они действительно стали мягкими. Затем повернулся спиной к огню и смежил веки. Не боялся я подставлять спину млечнику, и мне было все равно, исчез он, как Мбуле Ниобе, или продолжает сидеть, сверля меня взглядом. Я хотел спать, и еще я страстно хотел, чтобы среди ночи меня не вздумал будить Колдун хакусинов. Только с ним я еще не общался на виртуально-овеществленном участке Пирены. Много вопросов имел когда-то ко мне Колдун хакусинов, но мне-то о чем с ним разговаривать?

Глава 9

Проснулся я от сырости и первых лучей солнца. Спросонья попытался протереть глаза и неожиданно почувствовал, что тру веки мокрыми и липкими костяшками. Сон сняло как рукой, я широко распахнул глаза и увидел, что кисти рук в крови.