Мастер побега - Дмитрий Володихин

Когда бойцы Рэма начали жрать твердые зеленые грушки с деревьев, коими обсажено было шоссе, он предупреждал: обдрищетесь. Он запрещал. Он посылал людей в тыл за харчами. На его запреты ополченцы хотели бы плевать, поскольку харчишек нет и деревенек, где ими можно было бы обзавестись, тоже поблизости нет. Куда деваться? Солдат, отправленный в тыл, так и не вернулся. Ординарец Рэма, отправленный вслед за ним, вернулся, принес уворованную где-то вяленую рыбину и сообщил: в тылу – полная неразбериха, ясно только одно: кормить их в ближайшее время никто не собирается.

Личный состав, конечно же, обдристался. Да так, что троих пришлось отправить в госпиталь.

Рэм зачищал ничейную территорию от случайных групп неприятеля. То есть от ребят, которые говорили на родном для него языке. Ему попалось две группы и один всеми покинутый капитан Гвардии с оторванной рукой. Первая группа, увидев ополченцев, разбежалась без единого выстрела. Вторая группа принялась отстреливаться. Пока Рэм собирал свою роту, разбежавшуюся без единого выстрела, трое успели подорваться на минах, четверо – без вести пропасть, а один поранился о штык на собственной винтовке.

Гвардейский капитан крикнул ополченцам что-то обидное, застрелил еще двоих и застрелился сам.

На второй день без харчей Рэм велел своим людям рыть окопы и «ждать дальнейших распоряжений». За распоряжениями он отправил к комбату ординарца Оказалось, комбат убит, его старший адъютант – в госпитале, а политический руководитель в стельку пьян и ни при каких обстоятельствах не проснется до утра. Тогда и будут распоряжения. Нынче ночью батальон как-нибудь просуществует без них.

– Бардак, – констатировал Рэм. – Как обычно.

– Так точно, господин унтер-лейтенант! – ординарец ответствовал с неуместной бравостью. – Порядка не хватает! Сознательности в людях мало.

Кажется, он пошел на войну волонтером. Искал тут героики, естественно. Оч-хорошо, сказал бы старинный Аруг Туча.

Где-то он нынче? Как бы не с той стороны, гонит сюда бронированные стада и надеется вбить танковые клинья глубоко в дряблую тушу Хонти…

– Посиди-ка ты тут, в окопе. А я пороюсь вон там, – Рэм показал на старый танк с башней, нелепо отвернутой в сторону. Танк мертво стоял здесь еще до того, как явились ополченцы. – Может, у господ танкистов имелись сухпайки. Если какая-нибудь глупость произойдет, старший после меня – командир первого взвода Ясно?

– Господин унтер-лейтенант, я не могу вас бросить в боевой операции! – Глаза молодого человека светились щенячьей восторженностью.

– Сидеть, я сказал! Ясен приказ?

– Так точно…

Танк поблескивал в свете луны. До него – шагов четыреста-четыреста пятьдесят…

Рэм на всякий случай вынул револьвер из кобуры.

Что ты за зверь? Средний, типа «Копьеносец» с короткой трехдюймовкой? Нет, командирская башенка отсутствует… да и пушечка пожиже. О! «Гром II». Да ты же мой давний знакомец! Мы же с тобой виделись еще в ту, первую войну, когда ты считался отличным средством для прорыва глубоко эшелонированной обороны южан.

Туча, Туча! К чему ты нагнал сюда этакой старой завали? Сволочь ты, Туча Гробы ведь.

Танк стоял в глубокой лощине, между холмами. Склон одного из них дымился – там под ноль выгорели молоденькие деревца, кусты и трава. То ли последствия атомного удара, то ли кто-то попробовал сжечь гусянку из огнемета, но здорово промахнулся… В лобовой части башни темнела овальная вмятина, обрамленная лунным молоком. Снаряд срикошетил – пробоины нет. И вообще непонятно, чем взяли танк. Он как будто цел, ни дыма, ни дырок…

К гусенице прислонился покойник, веселым оскалом поприветствовавший Рэма Кажется, крысы отъели ему ухо. Еще один мертвец – хонтийский сержант-артиллерист – валялся чуть поодаль. Треснувшая и наполовину расплющенная белая каска его укатилась на дно лощины.

Рэм уже полез было к башенному люку, но вдруг увидел еще одно тело. Худющий танкист в бесформенных штанах и какой-то робе с криво нашитыми капральскими погонами. Дрянь, а не форма, едва перекроенные мешки! Старший в экипаже, наверное. Кажется, он пытался заползти на холм, но не смог и лежал теперь, потешно скрючив руки перед собой. Хотел унести что-то важное?

Рэм подошел у телу, выставил револьвер и осторожно потыкал носком сапога. Никакой реакции.

Тогда он медленно перевернул танкиста на спину. Тот тихо застонал. Живой?! Да ведь ты сдохнешь здесь. А взять тебя в плен, так ты сдохнешь с еще большей гарантией. Таких, как ты, капрал, никто не собирается ни кормить, ни лечить… По крайней мере сейчас, пока мясорубка проворачивает человечину с максимальной скоростью.

Дострелить?

Быстрей отмучается…

Вместо этого Рэм вынул фонарик и направил его на раненого танкиста.

Крови-то почти нет, так, царапины… Какая, интересно, баба вцепилась тебе ногтями в лицо? Серьезных ран не видно. Может, ты просто контужен? Впрочем, сейчас, ночью, все равно не разобрать: есть ли в тебе серьезные отверстия, нет ли их… Молодой парень, вчерашний мальчишка. Кого-то ты мне напоминаешь.

Та-ак…

Когда-то, очень давно, несколько жизней назад, именно так выглядел профессор Гэш Каан. Он, конечно, никогда не носил военную форму, питался существенно лучше бедного танкиста, да и познакомился Рэм с господином Кааном, когда тот был намного старше этого полудохлого капрала. Но во всем остальном – вылитый ученый муж, светило биоистории собственной персоной.

Сын? Внук? Да откуда! Впрочем, за эти годы… Племянник? Не исключено. А может, просто очень похож, да и все. Совпадение.

«Чушь!» – сказал себе Рэм. И правая рука его отправила револьвер в кобуру, а левая принялась расстегивать пуговицы на робе.

«Полная чушь, не получится!»

Содрал с него штаны и ботинки. Ну и задохлик же ты, брат… Ранений, кстати, нет. Смотри-ка, пошевелился.

«Идиотская чушь, глупее придумать невозможно!»

О, гвардейская татуировка под мышкой… Проштрафился, стало быть, раз угодил в простую армейщину. Может, тебя учили хонтийскому на каких-нибудь курсах по борьбе со шпионами, задохлик. Тогда тебе придется не так трудно в госпитале с документами хонтийского сержанта…

«По большому счету, ведь чушь же! Что я делаю? Глупо».

Но лучше б ты притворился немым, а потом удрал. При первой же возможности. И татуировку не предъявлял кому ни попадя. Может, не заметят… Штаны бравого артиллериста тебе как раз впору. А вот ступни ты зачем такие отрастил?

Сапоги мертвеца налезали плохо…

Тук! – обезображенная белая каска выскочила из низинки и запрыгала по склону. Револьвер сам собой вскочил Рэму в руку.

– Стой, кто идет!

И голос ординарца в ответ: