Новый Мир ( № 8 2008) - Новый Мир Новый Мир

„за” и „против” Маркса, которые превращают основоположника в поле теоретического самоопределения и практического целеполагания”.

Андрей Ашкеров. “Пачка маргарина, завернутого в бело-сине-красную обертку...” — “Русский Журнал”, 2008, 28 мая <http://www.russ.ru>.

“Интеллигенция в нашей традиции заведомо идентифицирована как нечто большее, чем она есть. Утверждая, что поэт в России больше, чем поэт, интеллигенция закрепляет за собой возможность слишком много на себя брать. Фраза о поэте не просто поэтическая фраза. Она выражает собой одну из форм организации коллективной идентичности, основанных на парадоксе”.

“Беря на себя роль воплощенного самосознания, интеллигентское сообщество не просто монополизирует, но блокирует процесс общественной рефлексии по своему

усмотрению. Придавая своему существованию сугубо этический смысл, это сообщество не просто полновластно распоряжается проблематикой нравственных ценностей, но ставит их в зависимость от собственного статуса в обществе”.

“Философ в моем представлении не соотносится ни с интеллигентом, ни с интеллектуалом: находясь в стороне от спора о роли знаний и ценностей, он предпочитает скромно отколупывать заусенцы бытия”.

Марина Балина. Воспитание чувств а 1 la sovietique : повести о первой любви. — “Неприкосновенный запас”, 2008, № 2 (58) <http://magazines.russ.ru/nz>.

“Детское тело в детской литературе 1920 — 1930-х годов оказывается лишенным каких-либо гендерных признаков, в духе описанной Лакером средневековой модели единого внеисторического тела <...>. Поэтому и у девочек, и у мальчиков в равной степени ценятся сила, ловкость, быстрота ног и крепость рук. Отсутствие (или, скорее, редукция) гендерных отличий ведет к таким сюжетным моделям, как взаимозаменяемость героев противоположного пола, особенно популярная в детских „шпионских” книжках 1920-х годов”.

Павел Басинский. Одноразовая литература длительного пользования? — “Москва”, 2008, № 1 <http://www.moskvam.ru>.

“<…> сегодня бессмысленно писать просто хорошие тексты. Все хорошие тексты сегодня относительны и потому одноразовы. <…> Если писатель сегодня не ставит перед собой сверхзадачи, не пытается открыть принципиально новый „формат”, его дело заранее безнадежно проиграно. Если это писатель с именем (условно говоря, от Аксенова до Распутина), он, разумеется, имеет полное право сохранять и охранять свой status quo. <…> Но молодой писатель, вступая в эту реку, не имеет права просто плыть кролем. Он как минимум должен пройти по воде аки посуху”.

Павел Басинский. “Иное” Бориса Екимова. — “Литературная газета”, 2008,

№ 22, 28 мая — 3 июня <http://www.lgz.ru>.

“В последнее время я прихожу в ярость, когда слышу о большом русском писателе, что это, мол, прежде всего не художник, а публицист. Что это, мол, не художник в чистом виде, а очеркист или общественный трибун. Больше того, в последнее время мне категорически не нравится, когда слишком многозначным словом „художник” подменяют внятное понятие „писатель”, т. е. человек, владеющий даром письменного слова в какой бы то ни было форме”.

“Да, Борис Екимов — публицист. Он единственный из современных больших русских писателей взял на себя ответственность быть хроникером и советчиком в той области русской жизни, которую другие чистые „художники” брезгливо отмели от

себя левой ногой”.

См. также: Алексей Варламов, “Справедливость” — “День литературы”, 2008, № 5, май <http://zavtra.ru>.

Павел Басинский. Чехов по-русски и по-английски. — “Москва”, 2008, № 2.

“Все так называемые „открытия”, связанные с биографией писателя, как правило, ограничиваются тремя „находками”. Первая: Чехов был гиперсексуалом, безжалостным по отношению к женщинам. Вторая: Чехов был антисемитом (его обширная и до сих пор не до конца доступная переписка с Сувориным и некоторые дневниковые записи). Третья: Чехов был не „добрым доктором”, а холодным циником и прагматиком. Если свести все „открытия” воедино, то личность Чехова можно обрисовать одним словом, которое я, кстати, весьма часто слышал от людей литературы и искусства, как раз с восторгом отзывающихся о творчестве писателя, особенно театральном. <...> Просто удивительно, насколько извращенным стало сознание литературной и артистической среды в ХХ веке! То, что Чехов был якобы „чудовищем”, не только не убавляет к нему симпатий со стороны людей искусства, но, напротив, делает его своим, понятным и даже притягательным”.

Евгений Белжеларский. Штурм Иерусалима. — “Итоги”, 2008, № 21 <http://www.itogi.ru>.

“Метафизическим чутьем автор не обделен, способностью к гротеску тоже. Только одно „но”. Влюбиться в героя, идти с ним до полной гибели всерьез — вот этого здесь нет. Причина проста: интереснейшее сочинение [Владимира] Шарова [“Будьте как дети”] — что угодно, но не роман. Соорудить таковой он и не пытается. И если по объему (500 страниц как-никак) и масштабу философских коллизий книга вроде бы соответствует указанному жанру, то форма выбрана совершенно иная. Словно чувствуя, что должным образом развернутый текст не будет прочитан как надо, Шаров идет кружным путем, лишь обозначая сюжетные возможности, — словно фехтовальщик, наносящий мнимые уколы в безопасном спарринге. До настоящего, с кровью, поединка дело не доходит”.

Игорь Белов. Очень надо быть героем нашего времени, по-другому никак... Беседовал Захар Прилепин. — “АПН — Нижний Новгород”, 2008, 6 мая <http://apn-nn.ru>.

“Мне кажется, у современного поэта море проблем, и связаны они не с поэзией, а с образом поведения, абсолютно несовместимым с жизнью. Думаю, что если бы мы пили поменьше, то все было бы хорошо”.

Сергей Беляков. Национальные бестселлеры? — “Взгляд”, 2008, 6 мая <http://www.vz.ru>.

“Марина Палей написала роман о несовместимости человека с окружающим миром, конкретнее — с Россией. „Клеменс” — роман откровенно (до провокационности) антироссийский и антирусский, напитанный бешеной, яростной ненавистью к России, „Ханству-Мандаринству”, „спесивой и нищей суперимперии”. Палей последовательно подвергает уничтожающей критике российских мужчин и женщин, родителей и детей, семью и пионерлагерь, власть и общество, столицу (северную) и провинцию. <...> Даже русский язык оказывается языком „рабства и унижений”. Характеристики убийственные: „В стране бесстыжих греха нет (цитата). В мире скотов процвесть может лишь скот (самоцитата)”. Часто Палей действует на грани (да и за гранью) фола: „…ничтожный кусочек одной хромосомы перепорхнул по дурацкому недоразумению на другую хромосому… и готов даун, — или взять, например, государственные флаги — российский и нидерландский — всего-то и различий в расположении белой полоски — а каковы последствия!” Любовь к немцу здесь — любовь к другому миру, существующему за границами Богом проклятого „Ханства-Мандаринства”. <...> Мне трудно оценить этот роман. Превосходный стиль, исключительный изобразительный талант, интеллект, остроумие, эрудиция, смелость и бескомпромиссность Марины Палей заставят снять шляпу даже последнего скептика. Но принять ее взгляд, согласиться с ее оценками — для меня невозможно. Я отношусь к автору „Клеменса”, как относился бы к Вилли Мессершмиту, Гейнцу Гудериану или Наполеону Бонапарту. Враждебный талант, достойный восхищения”.

Сергей Боровиков. В русском жанре — 37. — “Волга — ХХI век”, Саратов, 2008, № 3 — 4 <http://magazines.russ.ru/volga21>.

“„Время и место” [Трифонова] (особенно, но и др.) рождает во мне чувство —

я хочу быть среди героев. Это свойство только больших писателей”.

Леонид Бородин. Плохо строим или плохо построили? — “Москва”, 2008, № 2.

“<...> если курс на восстановление Российского государства будет продолжен хотя бы теми же темпами, что и прежде, нас ожидает масса весьма неприятных сюрпризов и в области социальной политики, и в сфере соблюдения прав человека, и в практике деятельности судебно-карательных ведомств, потому что, как уже говорил ранее, государства без боли не возникают, не распадаются и тем более не воскресают”.

Михаил Бударагин. Оправдание теплохладности. — “Новые хроники”, 2008,

4 мая <http://novchronic.ru>.

“Быть сегодня „холодным” или „горячим” означает неизбежное следование попсовым пошлостям, стремление к свободе и искренности — самый верный путь к несвободе и лжи. Единственный выход — остаться „теплым”, не дать вовлечь себя ни в одну из перманентно раскручивающихся истерик, сохранить в себе ровно столько человеческого, чтобы хватило на достоинство и силу духа перед закрывающимися вратами нового неба”.