Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Хайнлер молча смотрел на него, и Конрад решил, что ответа он не получит, но тут скавен сказал:

— Это был ты, Конрад. Или почти ты. Больше, чем отражение, но меньше, чем твой полный аналог. Могла бы получиться отличная дуэль, великолепный поединок, если бы я знал, что ты идешь к нам.

— Но… — Конрад покачал головой. На языке у него была масса вопросов, однако он не был уверен, что скавен станет на них отвечать.

Хайнлер вздохнул совсем как человек.

— Я занимаюсь обработкой варп-камня, — сказал он. — Я организовал процесс таким образом, что система работает и без меня, поэтому мне пришлось подыскать себе какое-нибудь хобби — ну не сидеть же, в самом деле, сложа руки! И я начал проводить опыты с реинкарнацией. — Он взглянул на трупы, сидящие вдоль стен пещеры. — Здесь, под Миденхеймом, я нашел прекрасное место для этого занятия, и скоро мне понадобится новая партия подопытных. — Скавен посмотрел вверх, словно видел город у себя над головой. — Несколько лет назад у нас возникли с этим проблемы, но теперь положение улучшилось, и у меня снова много работы.

Конрад уже понял, что люди, которые работали возле адских печей, были мертвецами. Варп-камень вызывал в организме необратимые изменения, человек быстро умирал, а значит, работать могли только ожившие трупы.

Существо, с которым сражался Конрад, тоже было ожившим трупом, зомби, которому придали внешность Конрада.

Но ведь Хайнлер говорил, что не ожидал увидеть здесь Конрада, и вместе с тем создал его двойника, готового вступить в бой.

— Скажи, Литценрайх тебя заколдовал, да? — спросил серый прорицатель, который, казалось, говорил сам с собой. — Кто ты, Конрад?

Их взгляды встретились, но Конрад ничего не ответил, ибо не знал, что сказать; но глаз он не отвел.

— А зачем ты создал мое подобие? — спросил он.

— Случайно.

«Случайностей не бывает», — не раз говорил ему Вольф, и за годы службы Конрад понял, что это так.

Случайность, совпадение — все это пустые слова, крошечная часть некоего единого, необъяснимого предначертания.

— Я занимался изучением жизни, — продолжал Хайнлер, — забирая ее у живых и перенося их образ в кого-нибудь другого. Одним из них оказался ты. До того как мы с тобой расстались, я успел взять немного твоей крови и кусочек кожи. Этого оказалось достаточно, чтобы у тебя появился двойник. Отличный двойник, между прочим.

Кровь, кожа. Когда Конрад пришел в себя и обнаружил, что находится в плену у монстров Кастринга, он потерял много и того, и другого.

— Глаза у него не те, — сказал он. — Ты перепутал цвет левого и правого.

— Возможно. А возможно, что это у тебя не те глаза.

Чтобы прекратить разговор о глазах, Конрад сказал:

— Ты, должно быть, знал, что это я иду по вашему туннелю. Поэтому и выслал мне навстречу двойника.

— Я создал подобие человеческого воина. Мне хотелось посмотреть, как он будет сражаться с настоящим человеком. И этим человеком оказался ты, Конрад. Случайность, — повторил Хайнлер.

И вновь Конрад ему не поверил. Крысиный прорицатель, должно быть, лжет; все, что он говорит, — это ложь. Взглянув на его пустой правый рукав, Конрад подумал о том, что если Хайнлер такой великий колдун и умеет создавать подобия живых существ, почему же тогда он не вернул себе правую руку?

Серый прорицатель что-то сказал своей охране. Те ответили, и безухий стражник вышел из пещеры. Одноглазый остался возле своего хозяина.

— Не знаю, что с тобой делать, Конрад, — сказал Хайнлер. — Чувствую, что… — И он покачал головой совсем как человек.

Конрад молчал, ожидая, что Хайнлер скажет еще. Может быть, откроет, наконец, тайну его рождения?

— Что ты делал в поселке? — спросил его Конрад. — Дожидался меня, чтобы убить?

— Ты имеешь в виду нож, который я в тебя метнул? Да если бы я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв. — Хайнлер подбросил стилет высоко в воздух, тот несколько раз перевернулся, и колдун ловко поймал его за рукоять левой лапой. — Ну как, неплохо? — спросил он голосом шахтера из Кислева. — Я действительно был шахтером. Один день. Потом накрыл поселок туманом, чтобы наши воины могли в него пробраться, минуя часовых.

— А зачем ты пошел со мной преследовать армию зверолюдей?

Хайнлер не ответил.

— Ты выполнял приказ Черепа?

Серый прорицатель опять не ответил, но выражение его глаз как-то странно изменилось. Он в нерешительности? Неужели он не знает, что ответить? А может быть, он знает не больше Конрада. Хайнлер смотрел ему прямо в лицо, и Конрад не отводил взгляда от его красных сверкающих глаз.

— А почему ты меня не убил потом? — спросил он. — Это ведь ты ударил меня по голове, верно? Ты закричал: «Берегись!» — я обернулся, и ты меня оглушил.

Немного помедлив, скавен ответил:

— Я взял твою кровь и кожу, больше мне ничего не было нужно. На этот раз я возьму больше, гораздо больше.

Резко повернувшись, колдун вышел, и Конрад остался наедине с огромным скавеном-стражником.

Шло время, Конрад снова томился в одиночестве совсем как в каморке Литценрайха, до которой теперь было несколько миль, как в длину, так и в высоту. Но разница была не только в этом. Он сидел на цепи, прикованный к скале, в полной темноте, спал на голых камнях и не получал пищи. Ему удавалось лишь смачивать губы и горло, слизывая со стены влагу, которая накапливалась на ней за день.

Дверей в его темнице не было, да они и не были нужны. Снаружи все время дежурил стражник. Обычно это был один из знакомых Конраду воинов, которых он прозвал Безухий и Серебряный Глаз. Иногда вместо них дежурил кто-нибудь из их клана, с таким же знаком в виде круга и четырех черточек. Хайнлер больше не появлялся. Конрад несколько раз выкрикивал его имя, надеясь, что часовые позовут хозяина, но они на крики не реагировали. Возможно, серого прорицателя звали вовсе и не Хайнлер, он выдумал это имя, когда принял облик человека.

Конрад начал собирать валявшиеся поблизости кости. Их было довольно много. Он стал тереть их друг о друга и о камень, в результате чего получил несколько довольно острых палок, которыми ковырял стену своей темницы в призрачной надежде на спасение.

Это зрелище веселило скавенов, и в темноте он часто видел их красные глаза и слышал кашляющий смех. Их не заботило, что узник пытался снять с себя ошейник или вытащить из стены цепь. Впрочем, Конрад скоро бросил это занятие, поскольку единственное, чего он добился, — это раны на шее.

Он сломал уже несколько берцовых костей, а болт, на котором крепилась цепь, по-прежнему крепко сидел в каменной стене. Наверное, эта цепь находилась здесь уже много веков, на ней сидели сотни узников — и все они умерли.