Беглый огонь (Дрон - 3) - Петр Катериничев

Глава 53

Я взял бутылку и последовал ее примеру, правда, пил прямо из горлышка. - Кто эти ребята? - спросил я. - Какие ребята? - не сразу отозвалась девушка: алкоголь подействовал на нее мгновенно, она разом обмякла, а лицо стало жалким и потерянным. - Хозяева машины. - Дошло наконец? - Что именно? - Ты думаешь, укокошил мелких сопляков, бандитов? - А они были крутые мафиози? - Дурак. - Она быстро налила себе еще стаканчик, выпила содержимое. Просто мне теперь некуда возвращаться. И Ларе с Машкой тоже. По твоей милости. - Девушка вздохнула. - Ты укокошил сына председателя Кленовского горсовета, понял? Чего ж тут не понять? При хорошей постановке потянет на теракт. Так что сообщение меня не обрадовало. Но и огорчило не слишком. Все это то ли будет, то ли нет. Где я и где будущее? То-то. Да и что это добавит к моим грехам? - Начальственный сынок - это блондин? - Да. - А дружки? - Они к районной "золотой молодежи" не относятся. Так, шушера. - И велик ли город этот Кленовск? - Велик или мал, а нас с девками теперь возьмут в оборот. - Бандиты? - И бандиты, и менты... Не вижу я в наше обормотное время между ними особой разницы. - А вот это напрасно. - Ты лучше скажи, странник, что нам теперь делать? - Уехать. - Куда?! - Мир велик. - Велик... велик... - Таня уронила голову на руки и залилась слезами. Он-то велик, да кому нужны три девки-недоучки в этом великом мире? Это для тебя, может, мир и велик, а для нас он - как барак за забором. С колючкой и вышками по углам. - А по шубейкам этого не скажешь. - Фантики. Обертки для конфеток. К тому же - жалкая греческая дешевка. - Но мех-то настоящий? - Угу. Только что мы, пумы, чтобы жить теперь в этом меху да в зимнем лесу? Поскольку вопрос был риторический, то, вместо ответа, я приложился к матерой квадратной бутылке и отхлебнул изрядный глоток доброго шотландского виски. Ибо ничего утешительного барышням пообещать не могу: если с ними заберут, то со мной - точно не отпустят. Да и... Все мы несем ответственность за собственную жизнь с младых ногтей, и в один прекрасный понедельник начать новую еще никому не удалось. Я не фаталист, но лучшее, что могу сделать, - это вернуть барышень на круги своя или, по желанию, вытащить их из опостылевшего Кленовска и опустить на материк, именуемый "земля". А дальше - вольному воля. Вот только... Всегда есть выбор: поступиться свободой ради безопасности, а свобода - это как раз то, чем люди охотнее всего жертвуют. Девушка молчала, отрешенно глядя в ведомую ей точку на ветровом стекле. Ей предстояло принять решение, а делать это она, живя в образе ночной бабочки, совершенно отвыкла, если вообще умела когда-нибудь. Ибо как раз за собственным решением следует ответственность, которую нельзя переложить ни на кого. Даже если все сложится не просто неудачно, а из рук вон плохо. Испорченная, незадавшаяся жизнь для многих часто и беда небольшая, если можно обвинить в этом родителей, пьяницу мужа, семью и школу. Мазохистское удовольствие, получаемое от созерцания собственного "невиноватого" ничтожества, вполне компенсирует многим все остальное. Татьяна докурила сигарету, решительно ткнула бычок в пепельницу: - Ладно. До Лесоозерска подкинешь? Четыреста кэмэ. - Даже с гаком. - Ну так как? - Взялся за гуж - полезай в кузов. Народная мудрость. - У меня там родители. У девчонок - мужья. В Кленовске мы учимся заочно. В торговом колледже. Перекантуемся. Закатывать глаза и причитать по поводу того, что почивающие на заднем сиденье голые красотки оказались замужними дамами, я не стал. Красиво жить не запретишь, даже после расписаловки в ЗАГСе. Единственное, что меня смущает, - вряд ли мужья примут супружниц в лоно семьи с непосредственной радостью, если заявятся они в чем мать родила. Ну да как гласит предание, Господь дал мужу глаза, чтобы тот мог взглянуть на художества жены во всей первозданной наготе, а лукавый даровал жене язык, способный убедить вышеупомянутого мужа в том, что все произошло не токмо исключительно по его вине, но делалось всецело для его пользы! Пусть с этим спорит кто угодно, только не я! - Бензина хватит? - Там, под брезентом, канистры три заныкано. - Раз так, поехали. Четыре сотни километров я отмотал за пять часов, благо ночная дорога была пустынна. И в славный город Лесноозерск въехал по указанной мне Таней объездной, чтобы миновать недремлющее око гаишного поста: навороченная тачка с иногородними номерами вызывает у служивых, помимо раздражения, еще и зуд в ладонях. Понятно, кое-какие деньги были: я реквизировал у покойных не только оружие. Но нарываться лишний раз - зачем? Расставание с попутчицами прошло ровно и без осложнений. Проснувшиеся подруги выглядели помято и мутно таращились в скупо освещенное пространство вовне, пытаясь разобрать, где находятся и куда подевалась развеселая компания дружков; Таня не стала их посвящать в особенные детали; когда подъехали к одинокому деревянному частному дому за добротной оградой, барышня дала знак тормознуть, слетала на разведку, вернулась: - Все замечательно. Предки на работе, брат - в школе. Подруги, озираясь на меня боязливо, последовали за девушкой. Таня вернулась через несколько минут: - Может, зайдешь? Я покачал головой: - Не могу. Протянул ей пять сотен с портретом Франклина. - Нет! - замотала она головой. - Неужели ты думаешь, что ночью я... - Примерным супругам на обзаведение. Не являться же им к мужьям неглиже, в самом деле. Она только кивнула понятливо. Сказала: - Подожди минутку. Вернулась минут через пять, зато с целым свертком бутербродов и термосом горячего кофе: - Держи. На дорогу. - Посмотрела на меня долгим взглядом, произнесла: Знаешь, странник... А ты действительно странный. Удачи тебе. - На глазах ее заблестели слезинки. - Ты чего, курносая? - Ничего. Просто жалко. В кои веки встретишь хорошего человека и... Как не было ничего. - Она сморгнула слезинки, чмокнула меня в губы, произнесла едва слышно: - Прощай. Я развернулся и дал по газам. Выехав за городскую черту, загнал машину в подлесок так, чтобы не было видно с дороги, отхлебнул изрядную порцию виски, зажевал подаренным бутербродом. В какие края теперь подаваться, я не имел ни малейшего понятия. Усталость навалилась тяжким покрывалом; в любом случае, чтобы принять мало-мальски разумное решение, следовало хорошенько выспаться. Это я и собирался сделать. Оставил печку включенной: действительно, бензина было достаточно, а спать в остывающей машине - удовольствие сомнительное. Перебрался на заднее сиденье, свернул бушлат, подстелил под голову. Закурил. Истерзанную, прилипшую к полу газету поднял скорее машинально; ну да, тридцать три удовольствия: и теплый салон, и отменное виски, и ненавязчивая музычка... Для полного счастья - только почитать перед сном. Здоровым и детским. Что-нибудь необязательное, о пришельцах или там о говорящих осьминогах... Мечты не осуществились. Едва я перелистнул страницу, томная нега растворилась быстрее, чем рафинад в кипятке. Заголовок оригинальностью не блистал: "Скандал в тихом омуте". А дальше... Борзый журналист, сокрушаясь через строчку об утрате национального достояния и коррумпированных чиновниках в московских коридорах власти, сообщал ставшее привычным: контрольный пакет покровского завода "Точприбор" за не подтвержденные высоким независимым аудитом денюжки, почти даром, отходил к некоей компании с неудобоваримым названием... Далее шли завывания о чести, достоинстве, безработице и прочих вещах, оскомину набивших. Для меня важным было другое. Намеки автора статьи на те фигуры, что реально стояли за сделкой купли-продажи лежачего и кастрированного детища советской оборонки. В сочетании с рассказом Петровича об отдельно стоящем цехе и хранящемся в его недрах бесценном ноу-хау... Хм... Вот я и нашел свой "чемодан". Понятно, без ручки. С этими невеселыми мыслями я и уснул. А когда проснулся, никакого тумана не было. Дорога у меня была одна: в Покровск. Там сейчас соберутся "все заинтересованные стороны". Ну а раз так... Останется только взять за хобот кого-нибудь из высоких подписантов и огорчать действием до тех пор, пока я не узнаю, кто приказал убить Диму Круза. И кто - исполнил порученное. Пришедший в голову план был полным ребячеством и чистой авантюрой, но что в нашей стране вообще удавалось за последние десять лет, кроме авантюр? Времени нужно соответствовать. Я запрыгнул в кабину, вырулил на автостраду и пошел под сто. Из динамиков стереосистемы ревела лихая разбойничья песня - шедевр местной радиостанции: На запад бежали шальные кони В азарте хмельного тепла и света Назад, в одичалой, пустой погоне За Солнцем, хранящим июль и лето!

А звери ничком забирались в норы, В запасы, в покой и в складки жира. На воле студеной - бродяги и воры, Им жалко проспать цепененье мира!

А кони летели с надеждою скорой На спелый, черешневый запах лета, А звери ничком забирались в норы, Хвостов шелковистых неслись кометы!

Как холодно, зябко у края бездны, Как зарево жарко у края неба! Роняя огонь от подков железных, Уносятся кони в степную небыль13! Я же в небыль не собираюсь. Потому что хочу победить. И - остаться в живых. И чувствую на душе полный покой. Когда собираешься станцевать танго с огнем, душа должна быть чистой и невесомой, как свет.