Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1 - Михал Огинский

В самом начале июля 1795 года в Венеции появился посол Его Величества короля Испании дон Доминго д’Ириарте. Я хорошо знал этого дипломата во время его работы в Варшаве, откуда он уехал, как только туда вошли русские, и теперь ожидал новых распоряжений от королевского двора. А в это время дипломатические курьеры разыскивали посла то в Вене, то в Дрездене, то в Берлине, пока не нашли его в Венеции.

Впрочем, еще до получения корреспонденции из Мадрида дон Доминго д’Ириарте уже знал от третьих лиц, что ему придется отправиться в Базель для ведения мирных переговоров с гражданином Бартелеми, послом Франции. Охваченный тревогой и нетерпением, испанский посол никак не мог осмелиться и переговорить о своей предстоящей миссии с гражданином Лаллеманом, министром Французской республики в Венеции. А тот, получив официальную информацию о полномочиях гражданина Бартелеми на ведение переговоров с Доминго д’Ириарте, сам пребывал в замешательстве, не рискуя спросить у испанца, почему он тянет с отъездом из Венеции в Базель.

Ни я, ни граф Солтык не могли больше ждать. Мы решили выступить посредниками, чтобы организовать личную встречу этих двух важных персон и ускорить отъезд д’Ириарте в Базель для подписания мирного договора. Связались с одним и другим и получили обоюдное согласие встретиться как бы случайно где-нибудь в укромном месте. При этом обе стороны ставили условие, что все должно произойти так, чтобы ни одна из них не показалась инициатором этого свидания. Было решено провести встречу в условленное время дома у Солтыка.

Я в своей гондоле доставил французского министра, а Солтык привез испанского дипломата. Мы оставили наших гостей в салоне, где они беседовали с глазу на глаз добрых три часа, обсуждая основные положения и условия договора, изложенные Лаллеманом. В тот же день дон Доминго д’Ириарте выехал в Базель, где 22 июля 1795 года вместе с гражданином Бартелеми подписали окончательный текст мирного договора между Францией и Испанией.

Глава II

После недавних перемен во Франции на смену бывшим министрам и влиятельным чиновникам пришли другие люди, чьи взгляды и принципы соответствовали новой политической системе. Так, Декорш, французский министр в Польше во время конституционного сейма, а затем посол в Константинополе, был отозван оттуда за свои демократические убеждения, которые и подвели его на переговорах в государственном совете в Турции. На его место послали гражданина Вернинака.

Будучи проездом в Венеции, Вернинак сообщил нам обнадеживающие новости о заинтересованности Франции в восстановлении Польши. Согласно инструкциям Комитета общественного спасения он был уполномочен довести до сведения поляков, что французское правительство, одержав победу над анархистами и внутренними врагами, куда более опасными, чем страны антифранцузской коалиции, ищет возможности для оказания помощи мужественным народам, пытавшимся освободиться от иноземного ига. По мнению руководства Франции, восстановление Польши необходимо для стабилизации положения всей Европы, и ради этого французы готовы использовать любые средства, включая как применение силы, так и переговоры.

Вернинак намекнул, что его правительство считает целесообразным создание двух представительств польских патриотов: одного в Константинополе, а другого в Стокгольме. Со своей стороны, при Оттоманской Порте он обещал всячески поддерживать интересы польского народа, дело свободы и независимости всех народов, что входило и в собственные интересы Франции.

Вернинак уточнил, что Комитет общественного спасения о своих намерениях уже проинформировал наших соотечественников в Париже и обратил их внимание на то, что появление польских представителей в Турции и Швеции стало бы важным шагом для более успешного осуществления мер, планируемых Францией для возрождения Польши.

О встрече с Вернинаком я написал нашим патриотам в Париже и дал им знать, что, в конце концов, уступил многочисленным настояниям соотечественников и готовлюсь к поездке в Константинополь.

В скором времени гражданин Барс прислал из Парижа письмо от 20 августа 1795 года. Привожу здесь его содержание:

«В своем последнем письме от 11 августа сего года я сообщал вам, граждане, что в соответствии и с вашими, и нашими намерениями я передал правительству Франции две ноты. В первой содержалась просьба к французским министрам в союзнических странах о защите специальных представителей Польши, которые уже находятся в данных государствах либо появятся там в будущем. В этом же документе была показана взаимная выгода от постоянных контактов, которые будут поддерживаться французскими министрами либо лицами, связанными с ними, а также нашими представителями и соотечественниками, проживающими в Польше и за границей.

В другой ноте дана информация об отъезде гражданина Огинского в Константинополь. В ответе французского правительства говорится:

«Гражданин! Министры Французской республики, работающие за рубежом, по роду своей службы обязаны заниматься сбором необходимой информации везде, где это только представляется возможным. Что касается сведений о вашей родине, а ее судьба всегда интересовала нашу республику, то упомянутым министрам было бы весьма приятно получать соответствующую информацию от тех ваших сограждан, которые отличаются определенным дарованием, любовью к свободе и пользуются доверием своих собратьев, спасшихся от преследования врага. По этой причине мы решили не давать никаких специальных инструкций нашим представителям. Ранее отправленные нами рекомендации в связи с общим состоянием дел на вашей родине вполне совместимы с правилами и интересами свободного правительства, заслуживающего доверия у всех угнетенных».

Этот ответ я получил в письменном виде. Отдельно сообщалось также, что в Константинополь на имя Вернинака уже высланы письма относительно гражданина Огинского. Кроме того, через гражданина Лаллемана мы передаем гражданину Огинскому письмо, в котором свидетельствуем ему глубокое почтение и излагаем наше мнение о его предстоящей поездке. Данное письмо было направлено в правительство для его дальнейшей пересылки в Венецию. Таким образом, никаких препятствий для поездки гражданина Огинского не имеется. Мы возлагаем большие надежды на его миссию, так как хорошо осведомлены о деятельности, усердии и таланте этого человека, готового пойти на самопожертвование во имя интересов родины. Остается лишь уточнить условия переписки через Венецию, передать гражданину Огинскому шифр для переписки с нами и польскими представителями, а также документы для выполнения миссии. Все это вы получите в ближайшие дни от министра Французской республики в Венеции.

Подпись: Барс».

В тот же день, 20 августа 1795 года, польские патриоты из Парижа отправили мне следующее письмо:

«Гражданин! В тяжелые дни для всей нашей страны мы с утешением узнали, что наши граждане, уже принесшие столько жертв на алтарь отечества, готовы, как и вы, на новые свершения во имя родины.

Гражданин Барс доложил нам и нашим соотечественникам в Венеции о вашем согласии на поездку в Константинополь для решения там польских вопросов. Он же сообщил о вашем желании заблаговременно обеспечить себе помощь и поддержку со стороны посла Французской республики при Оттоманской Порте. Об этом вашем пожелании, которое мы полностью поддерживаем, гражданин Барс незамедлительно проинформировал правительство Франции.

По мнению Комитета общественного спасения, Польша всегда находилась в сфере интересов Французской республики, и ее министры охотно воспользуются полезной информацией, исходящей от тех наших соотечественников, которые на деле доказали свою доблесть, страсть к свободе и пользуются доверием своих братьев в изгнании.

С учетом этого едва ли возникнет необходимость в дополнительных заверениях, что посол Французской республики в Константинополе окажет вам должное внимание и содействие. Более того, мы не сомневаемся, что когда вы своими активными, но осмотрительными действиями убедите посла Вернинака в полезности вашего пребывания в Константинополе, он, при определенных обстоятельствах, а возможно, даже с согласия правительства, даст вам определенные рекомендации для успешного выполнения вашей миссии.

Мы высылаем информацию об истории польско-турецких отношений и просим обратить внимание на наши советы.

1. По прибытии в Константинополь никому не говорите о характере вашей миссии, кроме посла Французской республики и лиц, которых он назовет. Старайтесь вводить в заблуждение вражеских агентов относительно наших связей с людьми, оказывающими нам содействие.

2. Сегодня, когда правительство нашей страны развалено, когда угнетенный народ не может ни свободно высказываться о своих чаяниях, ни иметь желанную форму правления, в нашем стремлении к свободе и независимости у нас есть только одна путеводная звезда – честь, совесть и страстное желание кардинально изменить ситуацию в Польше и вернуть ее попранные права. Пусть подписи бывших членов национального совета и других соотечественников, уполномоченных на это нашими собратьями в Париже, станут неоспоримым свидетельством нашего единодушного доверия к вам.