Песнь Соломона - Тони Моррисон

— Да не стоит. Не стоит.

— Ну, тогда просто извините ее. Тут у нас такая глухомань, мистер Мейкон. Ничего и никогда не происходит. Ровным счетом ничего.

ГЛАВА 15

Приводной ремень продержался недолго, но дотянул до ближайшей бензоколонки. Он вышел из строя на окраине городка, называемого Джистанн. Молочник продал свой автомобиль за двадцать долларов хозяину буксирного грузовика и сразу взял билет на автобус. Возможно, вышло даже к лучшему: поджав ноги, еле умещавшиеся в тесном пространстве между сиденьями, и прислушиваясь к монотонному жужжанию колес, он имел возможность и досуг не спеша спуститься вниз с заоблачных высот, на которые вознесся, когда за ним захлопнулась дверь домика мисс Берд.

Когда он возвращался от нее в Шалимар и когда он наконец туда дотащился, весь в пыли, в грязи, он тотчас же вскочил в свою машину и отправился к Киске. Он чуть не выломал ей дверь.

— Хочу плавать, — вопил он. — Скорей, скорей, пошли купаться. Я весь грязный — мне нужна вода-а-а-а!

Киска улыбнулась и сказала, что приготовит ванну.

— Ванну? Да не полезу я в эту фарфоровую мисочку! Мне нужно море! Целое море, черт побери! — Он хохотал, орал, а потом, подхватив Киску под коленки, забегал по комнате, держа ее на плече. — Море! Хочу плавать в море! И не подсовывай мне, пожалуйста, детка, свою узенькую, малюсенькую, коротюсенькую лохань. Мне нужно море, все целиком, глубокое, синее море!

Он поставил ее на пол.

- Неужели вы здесь никогда не ходите купаться?

- Дети ходят к каменоломне.

- К каменоломне? Значит, моря у вас нет? И океана?

- Нет. Ничего такого нет, здесь горная страна.

- Ах, горная страна! Страна гор. Страна полетов.

- Тебя спрашивал какой-то человек.

- В самом деле? По всей вероятности, это мистер Гитара Бэйнс.

— Он не сказал, как его звать.

- И не нужно. Совершенно ясно, приходил Гитара Бэйнс. Гитар, Гитар, Гитар Бэйнс! — Молочник принялся приплясывать, а Киска, давясь от смеха, прикрывала рот рукой.

- Ну пошли, Киска, пошли, покажи мне, где же ваше море.

- По ту сторону горы со склона стекают ручейки. И получается река. Самая настоящая — глубокая, широкая.

- Так пойдем! Ну живо, живо! — Он схватил ее за руку и потащил к машине, по пути напевая: «Соломон и Рина, Белали, Шалут…».

- Откуда ты это знаешь? — спросила Киска. — Когда я была маленькая, мы играли в такую игру.

- Конечно, играли. В нее все играли, кроме меня. Но теперь и я смогу в нее играть. Теперь это моя игра тоже.

Река, которая текла по долине, оказалась широкой, зеленой. Молочник разделся, влез на дерево и прыгнул в воду. Тут же пулей вынырнул, сверкая мокрой кожей, улыбаясь, расплескивая вокруг себя сотни брызг. — Иди сюда. Да раздевайся же, иди скорее в воду.

- Не пойду. Мне неохота.

- Пойдем, девочка, пойдем.

- Там водяные змеи.

- Плевать на них. Иди сюда. Ну, я жду.

Она сбросила с ног туфли, сняла через голову платье. Он протянул к ней руки, а она мелкими шажками спускалась по крутому берегу — то поскользнется, то споткнется и сама же над собой хохочет; потом вошла в речку, повизгивая от прикосновения холодной воды к ногам, бедрам, талии. Молочник притянул ее к себе и поцеловал в губы, после чего предпринял энергичную попытку утащить ее под воду. Киска вырывалась.

- Ой, у меня укладка! Ты мне волосы намочишь.

- Не намочу, — ответил он и вылил пригоршню воды ей на макушку.

Киска, оступаясь на каждом шагу, протирая глаза и взвизгивая, пошла к берегу.

- Ну добро, добро, — вопил он ей вслед. — Покидаешь? Ладно, покинь меня здесь в одиночестве. Я стерплю. Я буду тут играть с водяными змеями. — И снова начал гоготать, нырять и кувыркаться. — Он умел летать! Ты слышишь? Мой прадед умел летать! Сила! — Он принялся колотить по воде кулаками, потом взмыл вверх, прямой как струна, словно и сам собирался взлететь, плюхнулся на спину и ушел под воду с открытыми глазами и ртом. Снова вынырнул. И все молотил по воде руками, подпрыгивал, нырял. — Этот сукин сын умел летать! Ты меня слышишь, Киска? Старый хрыч умел летать! Умел летать! Ему не нужно было всяких там дурацких самолетов. Ти, дабл ю, эй[25]. Он мог летать сам по себе.

- Ты о ком это? — Киска легла на бок, подперев щеку рукой.

- О Соломоне, о ком же еще?

- Ах, о Соломоне. — Она засмеялась. — Значит, ты из племени летающих ниггеров? — Она решила, что Молочник пьян.

- Вот-вот. Я из этого самого племени. Из племени летающих сукиных детей. А здорово-то как! Без всяких самолетов. Взял и взлетел, мол, надоело тут торчать. А сам поднимается все выше, выше! И никогда он больше не увидит хлопковых полей! Не увидит уложенного в кипы хлопка. И приказывать ему никто больше не станет. К черту все, конец! Он улетел, моя девочка. Вознес до небес свою роскошную черную задницу и полетел на родину, домой. Сечешь? Иисусе милостивый, вот уж, верно, было зрелище. А знаешь, что было еще? Он хотел взять с собой своего ребенка. Моего деда. У-а-у! У-у-и-и-и! Гитара! Слышишь ты меня, Гитара! Гитара, мой прадед умел летать, и в его честь назвали этот распроклятый городишко! Расскажи ему, Киска. Расскажи ему, что мой прадед умел летать.

— А куда он улетел, Мейкон?

— В Африку, к себе на родину. Расскажи Гитаре, что он улетел в Африку.

— А здесь кого оставил?

— Всех! Всех до единого оставил на земле, а сам воспарил к небесам, словно черный орел. «О-о-оо, Соломона нет, о, Соломон стрелой небо пронзил, ушел, домой!».

Ему не терпелось добраться наконец до родного города. Он все, все расскажет отцу, Пилат; а как здорово будет снова встретиться с преподобным Купером и его друзьями. «Вы думаете, Мейкон Помер был особенный человек? Как бы не так! Вот, послушайте-ка про его папашу. Пока же можете считать, вы ровным счетом ничего не знаете».

Молочник сел вполоборота и попытался вытянуть ноги. Утро. Это уже третий по счету автобус, и он мчит его домой, завершая последний этап пути. Он посмотрел в окно. Виргиния осталась далеко позади, а здесь уже настоящая осень. Огайо, Индиана, Мичиган нарядились, как индейские воины, у которых взяли свои имена. Кроваво-красный и желтый, темно-оранжевый и льдисто-голубой.

Он с интересом читал теперь дорожные знаки, пытаясь угадать, что скрывается за нынешним названием. Оказывается, он всю жизнь прожил в местности, которую алгонкины[26]называли «мичи гами» — Большая Вода. Сколько давно ушедших жизней, почти стершихся воспоминаний захоронили под собой или в себе названия городов этой страны! Под именами, узаконенными в документах, прятались другие: так, имя Мейкон Помер, увековеченное в какой-то картотеке, будет пылиться там до скончания веков, пряча подлинные имена людей, городов, событий. Каждое имя что-то значит. Не удивительно, что Пилат носит в серьге свое имя. А если знаешь свое имя, так уж покрепче за него держись, иначе, если оно нигде не записано и не хранится в памяти людей, оно умрет вместе с тобой. Вот ведь улица, на которой он жил, обозначена в списках муниципалитета как Мэйнз-авеню, а негры называют ее Недокторская — в честь его деда, первого цветного в городе, который приобрел положение в обществе. Иное дело, он, возможно, такого преклонения не заслужил — горожане знали, что он собой представляет: высокомерный человек, не любит слишком черных и гордится своей светлой кожей. Но это их не смущало. Им хотелось воздать дань тем его чертам, которые заставили его стать именно доктором, хотя гораздо больше шансов он имел проработать всю жизнь дворником. Вот почему они назвали улицу в его честь. Пилат брала по камешку из каждого штата, в котором ей приходилось жить, потому что жила в этих штатах. Если ты жил где-то — это место твое… ее место, и его, и отца, и деда, и бабки. Недокторская улица, Соломонов утес, ущелье Рины, Шалимар, Виргиния.

Закрыв глаза, он думал о неграх, которых видел в Шалимаре, Роаноке, Питерсберге, Ньюпорт-Ньюс, Данвилле, Донорском пункте, на Дарлинг-стрит, в бильярдных, парикмахерских. Имена, каких только у негров нет имен! Неосуществленные желания, жесты, физические недостатки, события, ошибки, слабости, — все может послужить источником, именно так и получают негры имена. Имена-свидетели. Пой Берд, Воррен Берд, Пилат, Реба, Агарь, Магдалина, Послание к Коринфянам, Молочник, Гитара, Железнодорожный Томми, Больничный Томми, Имперский Штат (все стоит да покачивается), Малыш, Киска, Цирцея, Луна, Нерон, Шалтай-Болтай, Синий, Скандинавия, Кря-Кря, Иерихон, Затируха, Мороженщик, Рыхлое Пузо, Скалистый Берег, Серый Глаз, Кукареку, Ветерок, Трясина, Верхушка Сосны, Вишневый Пирог, Жирняга, Свинцовое Брюхо, Пришлый Жулик, Кошачья Миска, Деревянная Нога, Сынок, Недомерок, Черномазая Кроха, Папочка с Приветом, Бука, Первый Сорт, Лось, Берцовая Кость, Туз Пик, Лимон, Стиральная Доска, Рот до Ушей, Чистая Голова, Красный Тампа, Подавальщик, Штукарь, Колченогий, Чертушка Джим, Фигня и Тот Самый Ниггер.