Развитие Души - Михаэль Лайтман

Об этом периоде рассказывает преданнейший ученик рабби Мендла, рабби Ицхак Меир:

– Работа спорилась. Все томашовские хасиды оказались способными достичь высочайшего духовного уровня, уровня самого Бааль Шем Това, но… но и темные силы не дремали.

Тут стоит напомнить, что никакой «самостоятельности» у темных сил нет. Бааль-Шем Тов говорил: «Тот, кто говорит, что в мире существует еще иная сила, кроме силы Творца, например, клипот (темные силы), тот является идолопоклонником… Только Творец управляет миром». Великий каббалист нашего времени рав Барух Ашлаг пишет: «Нет никакой другой силы в мире, у которой бы была возможность что-либо делать против воли Творца».

…Помехи пришли со стороны. Толпы разъяренных женщин ворвались в Томашов. Они искали своих мужей на постоялых дворах. Мужья прятались от них, где только могли, и не хотели их видеть. В гневе и со слезами на глазах жены окружили большой барак и ворвались в него. Они подошли даже к двери комнаты рабби Мендла. Женщины размахивали палками возле его окна и требовали, чтобы он вернул им их мужей. Они кричали, что их дома опустели и разрушаются, что дети растут без отцовского присмотра и воспитания, что голод навис над ними…

К толпам женщин присоединились родители хасидов и родители их жен, которые тоже были крайне недовольны поведением своих сыновей и зятьев. Но их плач и стенания остались без ответа. «Слезы созданы для женщин» – так считали томашовские хасиды. Они относились к слезам, как к чему-то несущественному, никчемному. «Они уже научились показывать фигу всему миру»…

Рабби Мендл прекрасно знал заранее, что его путь идет наперекор всему материальному миру и всем известным идеологиям и мировоззрениям. Тот, кто хочет познать Истину, не может быть лавочником или быть привязанным к переднику жены. Рабби Мендл никогда не склонялся перед мнением других, даже если это было мнение всего мира. Это мнение сопровождалось слезами. И рабби Мендл, и его ученики остались глухи к требованию женщин.

Но все же появилась причина, заставившая рабби Мендла задуматься о перемене места. В Томашове поселился один из учеников Провидца из Люблина, рабби Йосеф из Ярчева. Еще будучи в окружении Провидца в Люблине, рабби Йосеф противился новому пути Святого Йегуди. Он был одним из тех, кто требовал от старого рабби Авраама Ешуа отлучения рабби Бунима и его учеников.

Еще больше, естественно, он противодействовал рабби Мендлу, чья концепция была еще более радикальной, чем у его учителей – Святого Йегуди и рабби Бунима. Несмотря на то, что рабби Йосеф тоже был хасидом, а не митнагедом, он решительно боролся с этими хасидскими равами. Своим разумом благообразного, добропорядочного еврея он чувствовал, что Святой Йегуди, рабби Буним и, особенно, рабби Мендл вышли уже за рамки хасидизма – они проповедовали чистую Каббалу. Поэтому он и ополчился на них.

Времена Бааль Шем Това прошли. Хасидизм все более приобретал внешнюю чепуху и мишуру, постепенно отдаляясь от внутреннего понимания Торы – Каббалы. Этот процесс продолжается и в наши дни: хасидские адморы не очень-то жалуют Каббалу, забывая, что хасидизм возник именно как массовое каббалистическое течение. Рабби Йосеф усилил требования бунтующих женщин и призвал жителей города изгнать рабби Мендла и его хасидов.

Напомним слова рабби Ицхака Меира: «Все томашовские хасиды оказались способными достичь высочайшего духовного уровня, уровня Бааль Шем Това, но…» Но победило противодействие.

Рабби Мендл собрал своих учеников и сказал им: «Вы помните, что сказано в Талмуде: „Два мудреца живут в одном городе и не довольны друг другом в вопросах выполнения заповедей – один из них умер, а второй был изгнан“. Я, – намекнул рабби Мендл, – предпочитаю быть изгнанным.»

Ученики поняли его намек. За считанные дни они собрались и переехали из Томашова в Коцк. Это произошло в 1829 году, когда рабби Мендлу было 42 года.

7.30 Из Томашова в Коцк

Почему они выбрали именно Коцк? Одна из версий гласит, что это произошло потому, что один из учеников рабби Мендла, рабби Матитьяу Ковнер из Косова был в Коцке главным раввином. Он-то и пригласил своего рава в Коцк.

Но хасидам больше нравилась другая версия, согласно которой все было как раз наоборот. Рабби Мендл и его хасиды скитались из местечка в местечко в поисках нового пристанища. Но какое бы местечко хасиды не предлагали, рабби Мендл говорил: «Нет!»

Однажды они пришли в маленькое местечко Коцк. Жители местечка, зная о странном поведении рабби Мендла и его хасидов, встретили их градом камней и спустили на них собак. Рабби Мендл, увидев это, вскинул свои брови, улыбнулся и сказал ученикам: «Мне нравятся жители этого местечка – они умеют постоять за то, что они считают Истиной. Город, в котором бросают камни – это действительно город! Остаемся здесь!»

С тех пор, как рабби Мендл избрал Коцк местом своего пристанища, городок превратился из серого дремлющего местечка в символ духовности, в символ Каббалы, известный всему еврейскому миру. По сей день короткое сочетание букв – «Коцк» будоражит сердце и воображение, хотя с тех пор прошло более полутора веков.

7.31 Бедный и богатый в знаниях

В Коцке нет системы и нет формул. В Коцке все находится над любой системой и выходит за рамки любой привычной схемы. Не придается никакого значения одежде (традиционным черным одеяниям) и внешней форме бейт-мидраша. Вообще не уделяется никакого внимания ничему внешнему.

Бейт-мидраш в Коцке был высоким, длинным, лишенным всяких украшений. Он стоял в центре пустого двора. Стены – с облупившейся штукатуркой. Окна летом – пустые, а зимой затянуты тряпками. Длинные столы из неструганых досок стоят покосившись, шатаясь при малейшем прикосновении. Книги, которые лежат на столах, порваны, без обложек.

Хасиды выглядят так же, как и их бейт-мидраш. Чистое внутреннее содержание без малейшего внимания на внешнее. Хасиды в Коцке не носили одежду. Она как бы висела на них. Шелковые плащи были потрепанными и позеленевшими, штреймлы – истрепанные и облезлые. Вместо поясов они подпоясывались обычными веревками. На голове – капустный лист, на ногах – деревянные башмаки, как будто только они одни существуют в мире пред Творцом, и не надо никого стесняться.

По вечерам они собирались все вместе, ели кусок хлеба и пили немного водки. Водку пили для того, чтобы еще больше сблизиться. Деньгам в Коцке не придавалось никакого значения. Богатым считался не тот, у кого было много денег, а тот, у кого было много знаний, духовного постижения, близости с Творцом.

В шкале ценностей Коцка количество материального имущества не имело места. Во главу ставился бедный хасид. В народе говорят: «Бедность не позор, но и почестей не приносит». В Коцке же бедность стала идеей, воспитательной задачей, вырывающей у человека любовь к деньгам.

Богатый хасид чувствовал себя в Коцке чем-то исключительным, ненормальным. Слово «богач» стало в Коцке ругательным. В Коцке существовало правило: каждый хасид, в первый раз переступивший порог бейт-мидраша, должен был дать деньги на покупку водки на всю братию. Но если приходил богач, открывал кошелек и хотел дать больше, чем необходимо на хлеб и водку, у него денег не брали, чтобы у группы не появлялись деньги, чтобы полагаться только на Творца. Более того, когда хасиды Коцка пили водку, они заворачивали бутылку в тряпку, чтобы никто не видел, сколько осталось драгоценного напитка в бутылке.

7.32 Заповеди скрыто – проступки открыто

В Коцке полностью отменили все социальные, возрастные и прочие различия, отделяющие человека от человека. Все материальные приобретения человека отменялись. Бывали случаи, что ученик получал от богатого тестя деньги из приданого, предназначенные на открытие своего торгового дела. Но вместо того, чтобы ехать в город покупать товары, ученик бежал в Коцк и все деньги отдавал в общую кассу, а сам ходил, как и остальные, в тряпье.

Коцкие хасиды не придерживались правила «не выделяйся из общества». Они отделились от других, и у них был целый ряд признаков обособления. Их путь был в скромности. Они скрывали свои действия, особенно хорошие. Все делалось скромно и скрыто. Никто внешне не проявлял теплые чувства, и на первый взгляд казалось, что коцкие хасиды равнодушны ко всему. Никаких гримас, никакой жестикуляции. Внутри горит испепеляющий огонь, все бурлит – а человек даже глазом не моргнет.

Словом, у коцких хасидов служение Творцу внешне никак не проявлялось, из их уст не слышались речи из Торы (диврей Тора), их служение Творцу было глубоко запрятано в потайные уголки сердца.

Однажды рабби Мендл сказал своим ученикам: «Пророк рассказывает про жителей Ниневии, что когда на них обрушились неприятности, они громко позвали Творца. Служение жителей Ниневии было грубой работой, работой крестьян. Обращение к Всевышнему не должно быть громким, а должно рваться изнутри, из глубин сердца, незаметно для посторонних. Посторонний не должен ничего знать о том, что у меня в душе, в сердце». Коцкие хасиды были внутренне очень серьезны, но умели скрывать серьезность под маской легкомысленности.