Электропрохладительный кислотный тест - Том Вулф

- О д и н из этих русских! - восклицает Бэббс. Ты бывал в Съестном Ряду?

- В Съестном Ряду?

- Да! Да! Именно! Именно! Именно! На рыночной площади. На рыночной площади только и слышишь, что русскую речь. Русских там пруд пруди. Это уже д а в н о всем известно, старина!

Мексиканец наклоняет голову и сквозь темные очки пристально смотрит на Бэббса, точно пытаясь поместить его в фокусе...

...и именно в этот момент...

ФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУ

...Кэссади, стоя в двадцати футах от них на той стороне прибрежной дороги, запустил, хорошенько раскрутив, свою четырехфунтовую кувалду, и та, вращаясь, как кривой мексиканский нож, превратила в ничто установленный на заборе кирпич - в пятнадцати футах от мексиканца.

- Да, - говорит мексиканец. - Спасибо, друзья.

После чего он поворачивается, торопливым шагом удаляется по дороге в сторону своего седана, садится в него и убирается восвояси.

На следующий день, однако, этот типчик вновь вприпрыжку прохаживается вдоль прибрежной дороги, и Бэббс выходит ему навстречу.

- Амиго! - говорит мексиканец. - Ну как, видеть сегодня русских?! сияя при этом широченной ухмылкой, точно желая сказать: мы-то с тобой в курсе, приятель, что это просто удачная шутка.

Тогда Бэббс взвешивает все за и против и говорит, пойдем, мол, в полинезийский ресторан, там все и обсудим. Как мужчина с мужчиной.

Мексиканец не возражает, и они направляются в город, в полинезийский ресторан. Что ж, по крайней мере, удалось увести этого типа подальше от ла каса гранде. Кизи учитывал такой вариант и готов был уносить ноги в одной из машин. Он мог бы скрыться и в джунглях, но джунгли - сплошная бредятина. С другой стороны, дорога из города тоже не подарок. Если кольцо вокруг него и вправду сжимается, то Трасса 15 наверняка перекрыта, и ему ни за что не выбраться. Ну ладно, в любом случае из ла каса гранде надо валить. И они со Стоуном садятся в машину Стоуна и едут на обрывистый берег, а по дороге для более глубокой оценки ситуации делают по паре затяжек.

Остановившись на берегу, они смотрят вниз на гниющий красный прилив. Едрючий красный прилив. Они со всех сторон обмозговывают ситуацию, и Кизи принимает решение: нет смысла ни бежать в джунгли, ни прорываться сквозь дорожный заслон. Это и х игра, игра в "полицейских и воров". Это и х фильм, а свой фильм они знают вдоль и поперек, о н и знают, чем он кончается, знаем, чем он кончается, и м ы. После развеселой погони торжествует справедливость, и в последней части Беглец, в ужасе от своей наркоманской жизни, жрет навозную пыль. Единственный выход - превратить этот фильм в фильм Проказников и вообразить, что в фильм Проказников попал этот металлический типчик. Некому ведь прибежать жаловаться - мол, фильм, мамочка, стал неитересный, слишком он стал, мамочка, ж и з н е н н ы й. Надо верить в провозглашенные принципы, майор, надо верить!.. иначе сядешь в лужу, и никто тебя не услышит... Они заговаривают о виденных ими фильмах про Беглецов, где Беглецам удается взять верх, и в памяти у них всплывает "Касабланка", картина с Хамфри Богартом. Богарт во время второй мировой войны скрывался в Касабланке, в марокканской пустыне, где держал ресторан и оказывал пособничество борцам Сопротивления из Европы, а фэбээровец вроде нациста или французского вишиста, короче, коп-злодей, заявляется к нему и устраивает допрос.

- С какой целью вы приехали в Касабланку? говорит он.

- Я люблю море,- отвечает Богарт.

- Здесь нет никакого моря, - говорит коп-злодей. Мы в самом центре пустыни.

- Да? - удивляется Богарт. Значит, меня неправильно информировали.

Он самый! Фильм! И Стоун с Кизи едут к Бэббсу и мексиканскому типчику в бар полинезийского ресторана.

Мексиканец с Бэббсом времени даром не теряют. На столе стоят шесть или восемь бутылок пива, а пьяный и весьма экспансивный мексиканец, бурно жестикулируя, настоятельно просит их сесть за стол и возобновляет разговор. Он интересуется именем Кизи, и Кизи говорит: "Сол Альманде". Бэббс уже назвался липовым именем, а Стоун объявляет, что он из журнала "Эсквайр". Мексиканец с таким видом изучает полученный Стоуном от "Эсквайра" расходный чек, словно документ в высшей степени сомнительный. Затем он вытаскивает из внутреннего кармана пиджака бумажник, раскрывает его и демонстрирует большую бляху, на которой стоит цифра "1".

- Что это? - спрашивает Бэббс.

- Это?! Я - агент нумеро уно!

- Тай-ный А-гент Но-мер О-дин! - произносит Бэббс.

- Да! Да! Именно! Именно! Именно! Именно! подтверждает Агент Номер Один, запрокидывая голову и бросая косой взгляд на Бэббса. Ни дать ни взять помесь Зорро и Нерона.

Затем он окунается в историю своих знаменитых клиентов.

- В Мехико приезжать Элизабет Тэйлор? Си. Это моя клиентка. Я с ней близко знаком. Си. Я ходить к ней в отель, а там столько ее людей... Уххх... - как бы желая сказать, что они вряд ли представляют себе, сколько у нее людей, он поднимает руки и прижимает подбородок к ключице, ...столько официальных лиц, и каждый чемто занят, даже в коридоре, а один, здоровенный такой марикон...- это значит педик, - ...он мне и говорит:

"Никто не входить! Никто!" - "Ага, никто",- я ему говорю. Здорове-е-е-енный такой марикон. Я их сразу распознавать. Их сразу видно, этих мариконов. Кохинас у них не больше фасолинки, это и по лицу видно, и по голосу... они мягкие, как дерьмо, эти мариконы...

"МАРИКОН!" - я ему говорить.

А он и давай визжать, то-о-о-оненько так!... понятно?.. как струйка воды.

"С ДОРОГИ, МАРИКОН!" - Войдя в раж, Агент Номер Один едва не падает с кресла, глаза его едва не выпрыгивают из темных очков, он вскакивает, точно через него пропустили тысячу вольт.

Потом вновь опускается в кресло.

- Да-а-а-а, - произносит он очень тихо и улыбается так, словно намерен сейчас отойти ко сну. Слушая его рассказ, так и видишь, как марикон падает духом, тает, растекаясь студенистыми капельками, и открывает дверь в покои мисс Тэйлор.

Агента Номер Один уже не остановишь. Подвиг за подвигом рождается в его воспаленном мозгу. Да, он загнан в угол, как крыса, но и им он спуску не даст. Прежде чем его успевают изрешетить пулями, он выхватывает револьвер и стреляет, всего о д и н в ы с т р е л, амиго, с них достаточно. Эти сукины дети думать, они оставлять его в дураках и снимать свой фильм, а он свой фильм уже снял и теперь поджидает их, как ведерко под краном, - и так далее.

Как ни странно, но среди его потрясающих клиентов нет ни одной знаменитости. Все задания его связаны с марихуаной, а значит - почти всегда с американцами. Да.

В конце концов он достает свой фотоаппарат и каждого по очереди фотографирует.

Кизи говорит:

- Приходи к нам завтра вечером в гости. Будет много народу.

- К вам в гости?

- Ага, завтра у нас будет прощальная вечеринка.

- Прощальная?

- Ага. Мы уезжаем из Мексики - возвращаемся в Калифорнию и по этому поводу устраиваем прощальную вечеринку.

- Ну что ж, спасибо, амиго. Я приходить.

Так начался первый мексиканский Кислотный Тест.

Агент Номер Один отнюдь не был самым блестящим копом обеих Америк, и все-таки в самом деле настала пора прощаться со старушкой Мексикой. Пришло время запустить Фильм из всех проекторов. И заводить автобус. Новая фантазия заключалась в том, чтобы сесть в автобус и ехать; странствовать по Мексике, устраивать Кислотные Тесты и находиться в а в т о б у с е, при запущенном на все обороты фильме Проказников.

Они провели Тест в Мансанильо, во дворе Крысиной Лачуги Бэббса, под эгидой "Вегетарианской кухни". Тест был довольно скромный, и приглашены на него были все случайно оказавшиеся в округе торчки. "Благодарных Мертвецов", конечно, не было, и поэтому они дали десять монет латинскому ансамблю из полинейзийского ресторана, чтобы те приезжали играть в перерывах у себя на работе. В остальное время Проказники обеспечивали музыку сами, размотав все свои фантастические бухты проводов, с Гретхен на органе, с кинофильмами, светом и всем прочим. Всю ночь полыхали зарницы, что было как нельзя кстати, а Проказники-музыканты извлекали из своих инструментов резкие и странные китайские звуки, оглашая крысиную преисподнюю электронным воем. Не было только Агента Нумеро Уно.

Кизи и в самом деле надеялся, что этот малый придет. Он был безумен как раз настолько, чтобы вписаться в Фильм. Он представлял собой живое воплощение фантазии. Во всяком случае, лучше уж ему было собирать факты для своего потрясающего послужного списка здесь, чем скрываться среди кокосовых пальм, распаляясь и готовясь обрушить на них всю свою сокрушительную полицейскую фантазию. Что ж, в таком случае они пойдут прикалываться и музицировать на берег красного прилива.

Вновь пришли и заиграли полинезийские музыканты. Прикалываться под латинские синкопы было одно удовольствие. Потом - короткое затишье, и вдруг - что за чертовщина...

HOY! PRONTO!

...писклявый голос с противоположной стороны Крысиной Лачуги. Где-то я слышал уже этот крик, а, Космо?