Разоблаченная Изида. Том I - Елена Блаватская

Любопытный пример вышеупомянутого всеобщего притяжения между всеми телами планетной системы и всем органическим так же, как и неорганическим, принадлежащим им, можно найти в странном старом томе семнадцатого века. В нем содержатся путевые заметки и официальный доклад королю Франции от его посла Лоубэ о том, что он видел в королевстве Сиам.

«В Сиаме», – говорит он, – «имеются два вида пресноводных рыб, которые называются пал-оут и пла-кади. Будучи посолены и помещены в неразрезанном (цельном) виде в котел, они в точности следуют морскому приливу и отливу, поднимаясь выше и опускаясь ниже в котле в соответствии с приливом и отливом».[163]

Лоубэ экспериментировал с этими рыбами долгое время вместе с правительственным инженером по имени Винсент, и поэтому ручается за справедливость этого утверждения, на которое сначала смотрели, как на праздные басни. Это таинственное притяжение настолько мощно, что оно действует на рыб даже тогда, когда их тела совсем сгнили и распадаются на куски.

В странах, не подвергшихся цивилизации – вот, где особенно следует искать объяснения и наблюдать проявления той тонкой энергии, которую философы древности называли «мировой душой». Только на Востоке и в бескрайних землях Африки исследователь психологии найдет обильную пищу для своей жаждущей истины души. И причина этому очевидна. Атмосфера в населенных местах очень испорчена дымом и испарениями фабрик, паровых машин, железных дорог и пароходов, в особенности миазматическими испарениями живых и мертвых. Природа в своих проявлениях настолько же зависима от условий, насколько человеческое существо от них зависит, и ее могучее дыхание, так сказать, легко может быть нарушено, задержано, и корреляция ее сил может быть разрушена на данном месте, как будто бы она – человек. Не только климат, но также оккультные ежедневно ощущаемые влияния не только видоизменяют психофизическую природу человека, но даже в какой-то степени вносят изменения в конституцию так называемой неорганической материи, причем эту степень европейская наука недостаточно себе представляет. Так в лондонском «Медицинском и хирургическом журнале» дается совет хирургам не возить с собою ланцетов в Калькутту, так как на личном опыте установлено, «что английская сталь не выносит индийской атмосферы»; по той же причине связка английских или американских ключей совершенно покрывается ржавчиной после двадцати четырех часового пребывания в Египте, тогда как предметы из местного железа не окисляются. Также было обнаружено, что сибирский шаман, давший неоспоримые доказательства своего оккультного могущества среди своих земляков чукчей, постепенно и часто совсем терял свою силу после прибытия в туманный Лондон. Разве внутренний организм человека менее чувствителен к климатическим влияниям, чем кусок стали? И если нет, то почему мы должны с сомнением относиться к свидетельствам путешественников, которые, может быть, день за днем наблюдали, как шаман творил наиболее удивительные феномены в своей родной стране, и отрицать возможность существования таких сил лишь потому, что он не может совершать того же в Лондоне или в Париже? В своей лекции об «Утерянных искусствах» Венделл Филлипс доказывает, что кроме того, что на человеческую психологию влияет климат, у восточных народов физические чувства гораздо больше обострены, чем у европейцев. Французские красильщики, которых никто не может превзойти в искусстве, по его словам, «имеют теорию, что существует некий очень нежный оттенок синего, которого европейцы не видят… А в Кашмире, где девушки делают шали стоимостью 30000 долларов, они показывали лионскому красильщику триста самостоятельных, отличающихся друг от друга цветов, которые он не только не может воспроизвести, но даже не может различить». Если существует такое большое различие в остроте внешних чувств у двух рас, почему не может быть того же самого и в отношении психических способностей? Кроме того, глаза кашмирской девушки в состоянии видеть объективно цвет, который в самом деле существует, но, оставаясь для европейца неуловимым, он для него не существует. Почему же тогда не признать, что некоторые своеобразные организмы, которых считают обладателями так называемого второго зрения, видят картины так же объективно, как девушки видят цвета, и поэтому эти картины, вместо того, чтобы быть галлюцинациями, вызванными воображением, являются, наоборот, отражениями реально существующих предметов и лиц, запечатленных на астральном эфире, как это трактуется древней философией «Халдейских оракулов», и к чему пришли современные исследователи: Бэбедж, Джевонс и авторы «Невидимой вселенной»?

«Три духа живут и побуждают человека к действию», – учит Парацельс; – «три мира изливают свои лучи на него; но все три только как образ и отзвук одного и того же всестроющего и объединяющего принципа производства. Первый – это дух элементов (земное тело и жизненная сила в ее грубом состоянии); второй – это звездный дух (сидерическое или астральное тело – душа); третий – это божественный дух (Augoeides)».

Так как наше человеческое тело обладает «первобытной земной материей», как называет ее Парацельс, мы легко можем разделить тенденцию современных научных исследований «рассматривать процессы и животной, и растительной жизни как просто физические и химические». Эта теория еще больше подтверждает утверждение философов древности и библейского Моисея, что наши тела сотворены из праха и должны возвратиться в прах. Но мы должны помнить, что

«Из праха ты создан, в прах вновь обратишься», —Не сказано это о вечной душе».

Человек – это маленький мир, – микрокосм внутри великой Вселенной. Подобно утробному плоду, он поддерживается подвешенным всеми своими тремя духами в утробе макрокосмоса; и в то время, как его земное тело находится в постоянной симпатической связи со своим породителем землей, его астральная душа живет в согласии со звездной Anima Mundi. Она в нем так же, как он в ней, ибо насыщающий всю вселенную элемент заполняет все пространство и сам есть пространство, только безбрежное и бесконечное. Что касается его третьего духа, духа божественного, то чем же он может быть, как не бесконечно малый луч, одного из бесчисленных излучений, исходящих непосредственно из Высочайшей Причины – Духовного Света Мира? Это троица органической и неорганической природы – духовной и физической, три в одном, о чем Прокл говорит, что

«Первая монада есть Вечный Бог; вторая есть вечность; третья – образец или модель вселенной»;

эти трое представляют Познаваемую Триаду. Все, существующее в этой видимой вселенной, есть изливание из этой Триады и само есть микрокосмическая триада. И так они движутся в величественной процессии в полях вечности вокруг духовного солнца подобно тому, как в гелиоцентрической системе небесные тела движутся вокруг видимых солнц. Пифагорейская монада, которая живет «в уединении и мраке», может навсегда остаться незримой на этой земле – незримой, неощутимой и необнаруженной для экспериментальной науки. И все же целая вселенная тяготеет к ней вокруг нее, как она делала с «начала времени», и с каждой секундой человек и атом приближаются все ближе к тому торжественному моменту в вечности, когда Незримое Присутствие ясно откроется их духовному зрению. Когда каждая частица материи, даже наиболее возвышенной, будет сброшена с последней формы, которая образовала конечное звено цепи двойной эволюции, которая в течение миллионов веков последовательных превращений толкала сущность вперед; и когда эта частица очутится опять снова переодетой в свою изначальную личину, тождественную со своим Творцом, тогда этот когда-то неосязаемый органический атом окажется завершившим свой бег, и сыны Божии еще раз «воскликнут от радости» своего возвращения из пилигримства.

«Человек», – говорит Ван Гельмонт, – «есть зеркало вселенной, и его тройная природа состоит в родстве со всем».

Воля Творца, посредством которой было создано все, и все получило свой первый импульс, является свойством всех живых существ. Человек, наделенный дополнительной духовностью, владеет самой большей ее долей на этой планете. И от пропорции материи в нем зависит, будет ли он с большим или с меньшим успехом пользоваться своим магическим свойством. Разделяя это божественное могущество наряду с каждым неорганическим атомом, он проявляет его в течение целой своей жизни или сознательно или по-другому. В первом случае, когда он полностью владеет своими силами, он будет господином, и magnale magnum (мировая душа) будет управляться и направляться им. В случаях же, когда дело идет о животных, растениях, минералах и даже о среднем человечестве, этот эфирный флюид, который насыщает все, не встречая сопротивления и будучи предоставленным самому себе, двигает ими, как его импульсы велят. Каждая сотворенная сущность в этой подлунной сфере образована из magnale magnum, и связана с ней. Человек обладает двойною небесною мощью и тесно связан с небесами. Эта мощь находится