Триггеры - Роберт Сойер

— О, понимаю, — сказала Бесси. — Тогда, похоже, мне придётся вам рассказать.

— Да, мэм, это будет проще всего.

Она сделала глубокий вдох.

— Операция «Встречный удар» — это то, что они планируют сделать, — сказала она.

— Кто?

— Президент. И военные.

— Когда?

— Завтра.

— И что же они планируют, мэм?

— Уничтожить Пакистан.

— Я… что?

— Уничтожить Пакистан, — повторила она, и в этот раз ясно увидела, как брови Дэррила поползли вверх. — Стереть сто семьдесят миллионов человек с лица земли.

— Боже, — сказал он почти беззвучно. — Зачем?

— Я… я не знаю, как это объяснить.

— Это идея Джеррисона?

— Нет. Нет, два месяца назад ему её предложил этот… — У неё была проблема с этой фамилией; она много раз её вспоминала, но так и не была точно уверена, правильно ли её произносит. — Э-э… мистер Муленберг.

— Министр обороны, — сказал Дэррил. — Продолжайте.

— Вот-вот. Он пришёл к президенту и всё ему изложил. И между ними состоялся примерно такой вот разговор…

Седовласый Питер Муленберг сидел на одном из коротких диванов Овального кабинета; Сет Джеррисон сидел на другом таком же, лицом к нему; между ними на ковре красовалась президентская печать.

— Таким образом, — говорил Муленберг, — наши рекомендации очень просты: стереть Пакистан с карты мира.

От неожиданности у Сета едва не упала челюсть.

— Вы не можете этого сделать.

— О, разумеется, можем, сэр, — ответил Муленберг. — Вопрос в том, должны ли.

— Нет, — сказал Сет. — Я имею в виду, вы не можете. Ядерное оружие очень грязное; если вы уничтожите Пакистан, то радиоактивные осадки выпадут в соседних странах: В Иране и Афганистане на западе, в Китае на севере, в Индии на востоке.

Муленберг кивнул.

— Это было бы так, если бы мы использовали ядерные бомбы. Но новые бомбы класса «магма» почти не производят радиоактивного заражения, и электромагнитный импульс у них значительно слабее.

— Прямо как у тех бомб, что используют террористы, — сказал Сет.

— А откуда, по-вашему, они взяли эту технологию? — ответил Муленберг. — Не то чтобы мы её им дали, конечно. Эти исследования начинались как очередной холодный термояд в комплекте с кое-какими новыми физическими теориями из Брукхейвена. Поначалу никто не осознавал разрушительного потенциала; когда осознали, то засекретили всё по самому высокому уровню, однако в открытую печать уже просочилось достаточно намёков.

— То есть, у китайцев это тоже есть, да? И у русских?

— Больших бомб, как у нас, нет — по крайней мере, насколько нам известно. Почему нам и нужно делать это прямо сейчас — нанести немедленный встречный удар.

Сет покачал головой.

— Это не назовёшь симметричным ответом, Питер.

— Были ли Хиросима и Нагасаки симметричным ответом на Пирл-Харбор? — спросил Муленберг. — Два больших города, полных гражданских, за одну военно-морскую базу? В Пирл-Харборе погибло двадцать четыре сотни человек, из которых гражданских было всего пятьдесят семь; бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки убили в сто раз больше — почти четверть миллиона человек, почти все — гражданские. Симметрично? Нет — но это остановило войну. Остановило тут же. Когда в 1945 мы приобрели очевидное преимущество над японцами, мы им воспользовались — и нам больше никогда не нужно было бояться Японии.

— Но террористы не только в Пакистане, — сказал Сет.

— Верно. Но большинство руководства Аль-Саджады там. И Пакистан годами укрывал Бен Ладена; их разведка знала, что он там. Да, террористы есть и в Афганистане, и в Ираке и в других местах, но наш сигнал будет ясен: если террористические атаки продолжатся, мы уничтожим ещё одну страну, укрывающую террористов.

— Нет, — сказал Сет. — Я имею в виду, что террористы здесь. В Соединённых Штатах, в Лондоне — везде. Они уже здесь; потому и происходят их атаки.

— Пехотинцы. Их высшее руководство там.

— В исламском мире? — сказал Сет. — Мы не воюем против ислама.

— Нет, не воюем, — согласился Муленберг. — В мире 1,6 миллиардов мусульман, и в пятидесяти странах они составляют большинство населения. Пакистан — лишь небольшая часть исламского мира.

— Это ужасно, — сказал Сет. — Отвратительно.

— То, что сделали с нами, тоже ужасно, — ответил Муленберг. — И это будет продолжаться, пока мы не заставим их прекратить, пока не покажем им, что наше терпение кончилось. Мы последняя оставшаяся сверхдержава. Настало время воспользоваться своим сверхмогуществом, чтобы положить этому конец.

Дэррил внимательно выслушал рассказ Бесси о встрече министра обороны Муленберга с президентом.

— И Джеррисон на это купился?

Бесси кивнула.

— И они начинают в понедельник. Завтра.

Дэррил оглядел роскошный коттедж — однако позолоченная клетка остаётся клеткой.

— Полагаю, мы ничего с этим не можем поделать?

— Мало что, — ответила Бесси. Она обыскала память президента, чтобы узнать, получил ли он уже письмо; похоже, что нет. — Но, — добавила она, выглядывая в окно на заснеженный лес, — по крайней мере, я сделала всё, что могла.

Глава 46

Сет Джеррисон по-прежнему лежал на кровати в президентской резиденции в Кэмп-Дэвиде. Первая Леди — Жасмин Джеррисон, высокая, утончённая, изящная — сидела рядом, работая на лэптопе, поставленном на маленький столик. За исключением агента Сьюзан Доусон Сет распустил всю охрану Секретной Службы; теперь он полагался на офицеров флота и морской пехоты, отобранных ведомством Питера Муленберга.

В дверь постучали. Жасмин поднялась и открыла. Один из охранников — морской пехотинец — отсалютовал ей.

— Пакет для президента, мэм.

Сет не мог видеть её лица, но вообразил, как сузились её зелёные глаза.

— От кого это?

— Мэм, миссис Стилвелл требовала, чтобы это было передано вашему мужу.

— Я возьму.

— Я пообещал миссис Стилвелл, что пакет попадёт к президенту лично.

— Я отдам его ему. Спасибо. — Она взяла конверт. Молодой человек отсалютовал и ушёл, а Жасмин принесла конверт Сету. Он кивнул, и она взяла со стола вычурный нож для бумаг, вскрыла конверт, надела очки для чтения и вытащила из конверта единственный лист.

— Какая-то бессмыслица, — сказала она.

— Что?

Она подняла лист так, чтобы он мог видеть. На нём уже были его франклиновские[40] очки, и он приподнял голову так, чтобы увидеть письмо сквозь их линзы. Это была бумага с эмблемой Кэмп-Дэвида, на которой дрожащей рукой было выведено длинное послание. Оно начиналось так: