Записки брюнетки - Жанна Голубицкая

Но главным своим достижением Кирилл считает то, что ни одна из его многочисленных любовниц так и не узнала, что он женат. По словам искушенного ловеласа, это дело техники, в котором главное — не лениться. Кирилл не сомневается: ленивого мужика, лишенного фантазии, сразу «спалит» и жена, и подруга. Интересно, что для законной супруги у Кирилла был вполне стандартный набор отмазок: командировки, выездные семинары, пресс- и инфотуры. Благо профессия подходящая: Кирилл журналист. А вот для любовниц Кирилл старался вовсю, чего только не придумывал:

— Для одной из своих подружек я был сверхсекретным разведчиком-нелегалом, которого правительство могло в любой момент забросить в любую горячую точку земного шара, — хвалится донжуан. — Помню, наивная студентка-историчка слушала меня, открыв рот, и всегда преданно ждала с «заданий». А я ей даже награды боевые показывал (остались от деда). Другая моя пассия свято верила, что я второй пилот чартерного самолета. А куда и когда этот борт поднимут, зависит только от заказчика и количества у него денег. Вот девушка и привыкла, что я всегда могу неожиданно «улететь» на край света. Для юной училки из музыкальной школы я был продюсером целой плеяды пока неизвестных, но страшно перспективных молодежных поп-групп. Надо ли говорить, что эти группы постоянно гастролировали, а без продюсера на гастролях никуда…

Конечно, Кирилл понимал: все его дамы в глубине души надеются, что рано или поздно он сделает им предложение. Кирилл их не разочаровывал. А объясняет это тем, что просто не любит женщин расстраивать. На этот случай у Кирилла была своя техника безопасности, которую он неукоснительно соблюдал. Самый важный пункт — не затягивать «левые» отношения и успеть свинтить «пока не началось». По убеждению Кирилла, если отношения затягиваются, женщина начинает считать, что между ней и мужчиной все очень серьезно. И рано или поздно даже самая скромница заводит разговор о свадьбе. К тому же, чем длительнее роман, тем больше риск быть разоблаченным. Кирилл уверяет, что никогда не задерживался с одной женщиной более чем на 2 месяца, даже если бывал сильно влюблен. Брал себя в руки, понимая, что рискует. Ведь чем дольше общалась с ним женщина, тем лучше она изучала его привычки и даже приблизительный распорядок дня. К тому же, Кирилл признает: любая не очень глупая женщина все равно рано или поздно понимает, что ее водят за нос. Он подозревал, что такое вранье возлюбленные простят ему едва ли. Поэтому предпочитал бросать их первым и стараться как можно быстрее забыть. «Отходной маневр» герой-любовник совершал виртуозно и каждый раз по-разному. Говорит, что ему нравился сам процесс — выдумывать новые варианты:

— Высшим пилотажем для меня до сих пор остается исчезновение от одной восторженной гостьи столицы, — не без удовольствия вспоминает Кирилл. — Она была убеждена, что я военный хирург при МЧС. В какой-то момент барышня решила, что пришла пора серьезно поговорить со мной о свадьбе. Я не возражал, но как раз в этот момент меня, как назло, срочно вызвали на место оползня в Центральной Африке, там было много раненых. А через неделю моей «невесте» позвонили из посольства республики Чад и с глубокой скорбью сообщили: ваш жених трагически погиб, героически спасая несчастных жертв стихии. Самоотверженно выхаживая раненых, несчастный доктор заразился редкой тропической болезнью и в считанные часы скончался. Бедняжка будет захоронен на территории Чада, так как при африканской жаре долго хранить останки, увы, невозможно…. Конечно, более взрослая женщина в эту шнягу не поверила бы, но моя юная провинциалочка громко рыдала в трубку. Это мне приятель рассказал, который по моей просьбе изображал африканского дипломата. Наверное, сильно любила меня, бедняжка…

Кирилл рассказывает, что некоторые любовницы все же пытались его вычислить. Одна даже за ним следила. Заметив это, он сделал ей выговор, упрекнул в недоверии и подозрительности и в срочном порядке бросил. А для правдоподобности добавил: «А я еще жениться на тебе хотел! Но я не могу жить с человеком, который способен на слежку и интриги!» Другая дама «пробила» милого через каких-то своих знакомых в органах и устроила разбор полетов. Кириллу ничего не оставалось, как поскорее ретироваться из жизни столь дотошной подруги.

— Вообще я старался заводить женщин из другой социальной прослойки, чтобы не пересекаться с ними через общих знакомых. Я никогда не водил любовниц туда, где бывал с женой — ни в рестораны, ни в магазины, никуда, где продавцы или официанты могли меня узнать. Но случайные накладки все же иногда происходили, а как без них? С женой было проще: ей я всегда мог сказать, что эта женщина — важный информатор по моей работе. Ведь хороший журналист — почти как разведчик, у нас могут самые разные контакты — и все по работе, не подкопаешься. Да и жена у меня была человек тактичный. А вот любовницы могли повести себя непредсказуемо. Помню, как-то столкнулся с одной из них в театре, на премьере модного мюзикла. Я там был с женой и ее родителями. И эта вдруг приперлась с подружкой! И, главное, не говорила мне, что собирается на эту премьеру, хотя обычно я бывал в курсе планов своих любовниц. Хорошо еще, что я заметил ее первым. Сам подошел к ней в антракте, сослался на срочный вызов на работу и по-быстрому свалил из театра. Родне пришлось наврать все то же самое. Обидно только, что я так и не увидел второй акт того спектакля…

Кирилл уверяет, что не чувствует себя виноватым перед своими женщинами. И даже не считает, что подло их обманывал:

— Обманывают — это когда женятся, обещают любить и заботиться, а сами пьют, бьют и сидят на шее у жены. А я и нервную систему своей законной супруги берег, не травмируя ее информацией о своих изменах. И своим любовницам давал надежду, тепло, секс, в конце концов. А это немаловажно, так как у нас одиноких женщин гораздо больше чем мужчин. Да и настоящие холостяки оставляют желать лучшего: они или пьют по-черному, или нищие, как церковные крысы. А я не пью, не курю, внешне вполне ничего и не жадный — всем своим дамам всегда дарил и цветы, и подарки. Нескольких из них даже возил в Париж — на романтический уикенд. Это у меня такой прикол был: секс в мансарде на Монмартре и шампанское в постель. Это как раз те вещи, ради которых стоит жить. Впечатления, которые не забываются. Могу без ложной скромности утверждать: мои избранницы со мной были пусть недолго, но счастливы. Но всему когда-то приходит конец. Теперь я влюблен в свою молодую жену и верю, что это навсегда. Надеюсь, что моя Лиза прочтет эту статью и поверит: теперь все мои похождения в прошлом.

Мужчина-призрак исчезает в полночь

Женщины тоже особо не стремятся откровенничать о том, как были обмануты. Хотя «мужчины-призраки», исчезающие в полночь (к родной жене), водились у многих. С куда большим удовольствием дамы пересказывают чужие истории — подруг, сестер и знакомых. Но, к счастью, 29-летняя Марина в конце концов удачно вышла замуж и сейчас растит 3-летнюю дочь. Поэтому о своих приключениях с женатиком сегодня она вспоминает без боли:

— До сих пор не понимаю, где были мои глаза, уши и вообще мозги! Я, наверное, поставила рекорд женской тупости: целый год встречалась с мужиком, так и не догадавшись, что он элементарно женат! Это теперь я понимаю: это была классика жанра, весь набор записного женатика — истеричные звонки жены, поездки к теще на блины и к тестю на 6 соток… Но тогда я искренне верила во все байки, которые он мне задвигал, чтобы объяснить, почему он никогда у меня не ночует, почему не приглашает к себе домой и не ездит со мной в отпуск. Трудно представить, но 3 года я верила в то, что в одном доме с моим милым живет его младшая сестра. И вот несчастье: бедняжка душевнобольная! Конечно, мой Олег не мог бросить на произвол сестру с таким страшным недугом. Поэтому он добровольно взвалил горе всей семьи на себя одного и стал жить вдвоем с сумасшедшей сестрой. Ради нее он переехал на дачу — чтобы сестра была на свежем воздухе. Это, кстати, замечательно объясняло отсутствие у него домашнего телефона. В своей городской квартире Олег якобы поселил своих стареньких родителей. «А то мама и папа, как видят мучения сестры, сразу плачут. А им волноваться нельзя: у мамы сердце слабое, а у отец уже 2 инсульта перенес…» «Какой чуткий!» — умилялась я и любила его еще больше. Разумеется, больная сестра требовала ухода и внимания: ее надо было кормить, мыть и выгуливать. Поэтому Олег должен был быть дома не позже 11 вечера, именно в это время от сестры якобы уходила дневная сиделка. А в выходные он часто вообще не мог вырваться: сиделки-то тоже люди, хотят отдыхать, вот Олег сам и ухаживал за больной. Вполне естественно, что Олег не хотел показывать мне болезную родственницу и дом, где она находится. «Когда в доме тяжелый больной, это производит такое гнетущее впечатление! У Лили часто припадки…» — печально говорил Олег, и мы в очередной раз встречались или у меня, или где-нибудь на нейтральной полосе. Страшные рассказы Олега о «припадочной» сестрице регулярно подтверждались ее истерическими звонками: больная родственница наяривала Олегу на мобильник с поистине сумасшедшей настойчивостью. Олег, как мог, зажимал трубку и отходил в сторону, но я все равно слышала ее крики и судорожные всхлипы. «Успокойся, дорогая, — шипел Олег в телефон, — тебе нельзя нервничать…» Выяснилось все в одночасье и очень просто. Жаль только, что поздно. В том смысле, что я уже убила на Олега целый год жизни. Как-то, находясь у меня, Олег ушел переставить машину, а телефон забыл в прихожей. Телефон стал звонить, высветилось имя «Лиля». Ну я и ответила. Я же знала, что сестру Лиля зовут. Подумала: вдруг что-то срочное, может, плохо ей… Ну вот эта Лиля оказалась никакой не сумасшедшей сестрой, а вполне нормальной женой — да еще и беременной! Весь этот год Олег и ее за нос водил, и меня. Она сначала стала меня упрекать, что я ее семью разрушила. А потом, когда узнала, что он и меня «втемную» использует, даже посочувствовала. Я ей обещала немедленно выставить Олега вон и больше никогда к себе не пускать и не отвечать на его звонки. Я свое слово сдержала. А вот осталась ли «припадочная» Лиля со своим кобелем, я не знаю.