Горящая земля - Бернард Корнуэлл

Тана, владевшего деревней, звали Элдит. Он был крепким рыжеволосым человеком, и его ошеломило множество лошадей и всадников, которые явились к нему в поисках крова на ночь.

— Я не могу всех вас накормить, — проворчал он. — И кто вы такие?

— Меня зовут Утред, — сказал я. — А это — госпожа Этельфлэд.

— Моя госпожа, — отозвался он и опустился на одно колено.

Элдит довольно хорошо нас накормил, хотя на следующее утро пожаловался, что мы опустошили все его бочки с элем. Я утешил его золотым звеном, которое отрубил от цепи Алдхельма.

У Элдита было мало новостей. Он слышал, конечно, что Этельфлэд — узница в монастыре в Лекелейде.

— Мы посылали ей муку и яйца, господин, — сказал он мне.

— Почему?

— Потому что я живу там, откуда можно добросить камнем до Уэссекса, — ответил он, — и мне нравится, когда восточные саксы дружат с моим народом.

— Ты видел датчан этой весной?

— Датчан, господин? Эти ублюдки не приближались!

Элдит был в этом уверен, что объясняло, отчего он допустил, чтобы его палисад оставался в полуразрушенном состоянии.

— Мы просто пашем нашу землю и выращиваем скот, — настороженно проговорил он.

— А если тебя призовет господин Этельред? — спросил я. — Ты отправишься на войну?

— Молюсь, чтобы такого не случилось, но — да, господин. И я могу привести на службу шесть добрых воинов.

— Ты был у Феарнхэмма?

— Я не смог тогда отправиться, господин, я сломал ногу. — Он поднял подол, чтобы показать вывернутую икру. — Мне повезло, что я остался жив.

— Теперь будь готов ответить на призыв, — предупредил я.

Он перекрестился.

— Надвигается беда?

— Беда надвигается всегда, — ответил я и сел в седло прекрасного жеребца Алдхельма.

Не привыкший ко мне конь задрожал, и я похлопал его по шее.

Мы поехали на запад по утреннему холодку. Мои дети ехали вместе со мной.

Нищий, шагавший по дороге в противоположную сторону, опустился на колени у придорожной канавы, чтобы дать нам проехать.

— Я был ранен во время боя за Лунден! — крикнул он, протянув искалеченную руку.

Было много таких людей, ставших нищими из-за полученных на войне ран. Я дал своему сыну Утреду серебряную монету, велев бросить ее этому человеку. Он так и поступил, но в придачу произнес несколько слов:

— Да благословит тебя Христос!

— Что ты сказал? — вопросил я.

— Ты его слышал. — Этельфлэд, ехавшую слева от меня, это позабавило.

— Я предложил ему благословение, отец, — сказал Утред.

— Не говори мне, что ты сделался христианином! — прорычал я.

Утред покраснел, но не успел ответить, как Осферт вырвался из отряда всадников позади нас.

— Господин! Господин!

— В чем дело?

Он не ответил, просто показал туда, откуда мы ехали.

Я повернулся и увидел густеющий столб дыма на восточном горизонте. Как часто я видел такие огромные дымы! Многие из них были делом моих рук, метками войны.

— Что это? — спросила Этельфлэд.

— Хэстен, — ответил я, забыв про глупость моего сына. — Это должен быть Хэстен.

Я не мог придумать другого объяснения.

Война началась.

3

Семьдесят наших людей ехали к дыму, который теперь казался темным, медленно двигающимся пятном на туманном горизонте. Половина из этих семидесяти были моими воинами, половина — мерсийцами. Я оставил своих детей в деревне, где Осферт и Беорнот получили приказ дожидаться нашего возвращения.

Этельфлэд настояла на том, чтобы поехать с нами. Я пытался ее остановить, но она не желала выполнять моих приказов.

— Это моя страна, — твердо сказала она, — мой народ, и мне нужно видеть, что с ними делают.

— Вероятно, ничего, — отозвался я.

Пожары не были редкостью. Дома имели соломенные крыши и открытые очаги, а искры и солома уживаются плохо. Но все равно у меня было предчувствие, которое заставило меня надеть кольчугу, прежде чем мы поехали обратно.

При виде дыма я первым делом подумал о Хэстене, и хотя, поразмыслив, счел это объяснение менее вероятным, все равно не мог до конца избавиться от подозрений.

— Других дымов нет, — заметил Финан, когда мы проделали половину своего недавнего пути.

Обычно, если армия мародеров следовала через страну, она поджигала каждую деревню, однако только один темный столб дыма поднимался к небу.

— И Лекелейд далеко от Восточной Англии, — продолжал Финан, — если этот пожар в Лекелейде.

— Верно, — буркнул я.

Лекелейд был далеко от лагеря Хэстена в Бемфлеоте и так глубоко в стране саксов, что любая датская армия, двинувшись прямо на Лекелейд, подвергала бы себя опасности. Такой риск не имел смысла, поэтому и мне, и Финану хотелось верить, что причиной огня послужили просто случайная искра и сухая солома.

Пожар и в самом деле был в Лекелейде. Чтобы убедиться в этом, пришлось потратить немало времени, так как земля была плоской и деревья мешали обзору, но, как только мы приблизились настолько, что смогли увидеть поднимающийся дрожащий жар, у нас не осталось сомнений.

Мы ехали вдоль реки, но теперь я свернул в сторону, чтобы приблизиться к деревне с севера. Я считал, что именно туда станет отступать любой датчанин, и у нас будет шанс перехватить врага. Здравый смысл все еще говорил, что это должен быть обычный пожар, но мои инстинкты неприятно покалывали меня.

Мы добрались до северной дороги и увидели, что она перепахана копытами. Стояла сухая погода, поэтому отпечатки копыт не были четкими, но я с первого взгляда мог сказать, что отпечатки оставлены не лошадьми людей Алдхельма, который всего день назад по той же самой дороге приблизился к Лекелейду. Следов было слишком много, и те, что вели на север, по большей части перекрывали те, что вели на юг.

Значит, кто бы ни являлся в Лекелейд, он уже уехал прочь.

— Явились и ушли, — сказал отец Пирлиг.

Он был в рясе священника, но на его поясе висел длинный меч.

— Их было не меньше сотни, — сказал Финан, глядя на отпечатки копыт, рассыпавшиеся по обе стороны дороги.

Я посмотрел на север, но ничего не увидел.

Если бы налетевшие всадники все еще находились неподалеку, была бы видна висящая в воздухе пыль, но все вокруг было спокойным и зеленым.

— Давайте поглядим, что натворили ублюдки, — сказал я и повернул на юг.

Кто бы сюда ни являлся — а я не сомневался, что то были люди Хэстена, — их набег был быстрым. Я догадался, что они приблизились к Лекелейду в сумерках, сотворили все, что хотели, а на рассвете ушли. Они знали, что находятся опасно глубоко в сакской Мерсии, поэтому не медлили. Они ударили стремительно, и в этот самый миг торопились обратно, к более безопасным возвышенностям, в то время как мы ехали в сторону густеющего запаха древесного дыма. Древесного дыма и горящей плоти.