Черная акула - Иван Сербин

– Хорошо, передам, – гаркнула она на весь подъезд, захлопнула дверь и загремела засовами. Максим вышел на улицу, огляделся, словно надеялся увидеть сейчас Иверина, идущего навстречу, живого, здорового, улыбающегося, помахивающего длинной, худой, как селедка, авоськой, в которой болтается батон хлеба. «Хотя нет, пожалуй, – невесело вздохнул Максим. – Такие, как Иверин, с авоськами не ходят. Часок-то, судя по словам Вики, уже на исходе. Может быть, стоит подождать? Впрочем, Иверин сам позвонит, когда вернется». Максим забрался в машину и скомандовал шоферу:

– В прокуратуру.

Глава 28

До семи вечера Проскурин бродил по городу. Он то впрыгивал в подходящие автобусы, то заходил в кинотеатр и выходил практически сразу же, через пять минут, не посмотрев даже одного эпизода фильма. Одним словом, путал следы. Если появление Сулимо на вокзале не случайно, значит, слежка должна быть и сейчас. Проскурин использовал все свое умение, пытаясь вычислить «хвост», но за ним никто не шел, и это было так же верно, как и то, что его имя Валера. Нельзя сказать, что Проскурин боялся, но давешнее приключение заставило его встряхнуться. Напомнило, что смотреть нужно в оба. Расслабился он в Шахтинске. Растерял навыки, да и нюх притупился. Надо быть настороже все время, постоянно, пока история не закончится победой. Либо поражением, как три года назад в Москве. Тогда он, несмотря на опыт, сплоховал, кинулся в бой, не рассчитав силенок. И ведь знал же, знал, на кого тянул. А началось-то все, помнится, из-за пустяка. Телефонный звонок, кое-какой материальчик в кейсе на Курском вокзале, и пошло-поехало. Вцепился заяц в ниточку, и закрутился клубочек. «А дельце хорошее было, – вспомнил Проскурин, плывя в вечерней толпе по проспекту Ленина – главной магистрали города. – Отличное было дельце, по тем временам громкое. Коррупция среди генералитета, злоупотребление властью, продажа воинской техники. Да, в начале девяносто второго на таких делах строили карьеру. Теперь сворачивают шеи. Максимум, чего добиваешься, – снимут двоих-троих «звездоносных» дяденек. Впрочем, и тогда дело замяли. Тихо, без лишнего шума». Проскурин иногда сам удивлялся тому, насколько спокойно уживались в нем темное и светлое начала. Вроде бы никто не мог сказать, что он бесчестный человек, сутяга, занимается только теми делами, которые впоследствии обернутся немалой выгодой. Нет, Проскурин работал добротно и честно. Доводилось ему крутить и явные «висяки», беспросветные и неинтересные. За эти дела он получал от начальства по морде, огрызался в ответ и тащился домой зализывать раны. Но если появлялась возможность выбирать из двух дел, он всегда останавливался на том, которое могло принести ему больше пользы, не только в моральном смысле, но и в материальном тоже. Если бы дело с похищением «МиГов» не сулило столь блестящих перспектив, послал бы он Семенова на три буквы, скинул бы в УВД и забыл. Стыдно? Совесть гложет? Ничуть. Ни капельки. Однако если уж Проскурин за что-то брался, то раскручивал на полную, невзирая ни на что. В девяносто втором году он хотел поступить точно так же. И что в результате? Он сам в Ростовской области, в Шахтинске, но на это и наплевать бы, не так уж много потерял. А вот трое ребят, которых он подключил к делу, разлетелись кто куда. В частности, Ваня Ипатов приземлился здесь. Ему, Проскурину, на счастье. Был, наверное, в этом какой-то знак судьбы. А вот Володька Смеляков укатил на Дальний Восток. И ведь с юридической точки зрения не подкопаешься, никто с ними счеты не сводил. Как говорится, Родина послала. Проскурин усмехнулся. Уж послала Родина так послала. А когда уезжал, чувствовал глумливые ухмылки за спиной. «Умные» люди делали карьеру, а он торчал в глубокой заднице, и никто не верил, что ему удастся вырваться из задрипанного Шахтинска. Знали, что он туда на всю жизнь, до скончания века, до пенсии, и последние годы свои тоже проживет там. Куда ж деваться-то? Подбросил господь бог ему подарок в виде этого «Гастелло». Но, говоря начистоту, нравился ему Семенов. Было в нем что-то такое, серьезное. Хотя Проскурин не мог сказать, где в их отношениях с Алексеем проходит граница между приятелем и ценнейшим свидетелем. Оглядевшись, он перебежал через улицу, опустил жетончик в автомат и набрал номер. Ответил ему все тот же сухой голос, и Проскурин, не теряя времени, попросил к телефону Ипатова. Голос Ипатова стал еще холоднее, чем днем.

– Ты где? – спросил он.

– В центре. На проспекте Ленина.

– Хорошо. Скверик напротив кинотеатра «Победа». Третья лавочка со стороны касс. Будь там через пятнадцать минут, – буркнул Ипатов и бросил трубку.

– Да пожалуйста, – бормотнул майор коротким гудкам. Он насторожился. Что-то было не так. Проскурин прекрасно знал Ипатова и понимал, что, как бы Иван ни был сердит на него, дело свое он знает и никогда не станет нервничать просто так, без повода. А сейчас Ипатов нервничал. До скверика Проскурин добрался минут за пять, но к лавочке не подошел, а остановился на углу и осмотрелся. Чисто. Никого не видно. Впрочем, если бы Иван был «под колпаком», он нашел бы способ дать ему понять. Ипатов появился минут через пятнадцать, был он хмур и зол. Подошел, плюхнулся на скамейку, огляделся смурно. Убедившись, что коллега один, Проскурин перебежал через улицу, беспечно насвистывая, подошел и сел рядом. Ипатов вздрогнул, повернулся, вздохнул с облегчением:

– А-а, это ты.

– Конечно, я, кто же еще? Или ты кого-то ждешь?

– Нет, – торопливо качнул головой тот. – Никого.

– Ну и я никого, – улыбнулся через силу Проскурин, чувствуя, как бегут отчего-то по спине противные мурашки.

– Ну вот что, Валера, ты как знаешь, а меня больше в свои дела не впутывай.

– Во-первых, здравствуй, – сказал Проскурин, протягивая руку.

– Здравствуй, – все тем же хмурым тоном произнес Иван, посмотрел на ладонь бывшего друга, подумал, но все-таки пожал, еще как бы сомневаясь, стоит ли.

– Ну а теперь давай рассказывай, – кивнул Проскурин. – Что случилось-то?

– А то, Валера, что на тебя розыск объявлен.

– Так… – В самой глубине души Проскурин допускал подобную возможность как крайнюю, но не ожидал, что противник так легко начнет играть в открытую. – И в связи с чем же? – поинтересовался он.

– А на тебе целая куча подвигов висит. – Ипатов оглянулся настороженно, словно желая убедиться, что за спиной не стоит хмурый серый тип с микрофоном.

– Не волнуйся, – усмехнулся Проскурин. – Я проверил, иначе не подошел бы.

– Хорошо, нет – значит, нет. По крайней мере, в этом тебе еще можно доверять.

– Так что за подвиги-то? – напомнил Проскурин. – Давай уж, рассказывай все.

– Ну, во-первых, ты скрылся со служебным оружием.

– Это не преступление.

– Как посмотреть. Обстоятельства бывают разными, – не согласился Ипатов и продолжил: – Во-вторых, ты совершил наезд на человека, и человек этот скончался в больнице.

– Я? Наезд на человека? Когда? – прищурился Проскурин. – Ну-ка, давай, Ваня, подробнее.

– Слушай, я ведь не у тебя в гостях, – наклонившись вперед, вдруг зло пробормотал Ипатов. – С меня довольно и твоих московских похождений. Между прочим, я из-за тебя в этой ж…е сижу. Если ты вдруг забыл.

– Я помню, Ваня, помню. Ты не нервничай. Рассказывай лучше.

– Примерно в пятнадцати километрах от Новошахтинска ты сбил человека.

– Ну да? А про «уазик» там ничего не говорилось, который я перевернул? А про гильзы на дороге от пистолета-пулемета «кипарис»? А про ребят в одинаковых пальто с липовыми удостоверениями особого отдела штаба округа и с этими самыми «кипарисами» под полой? А про то, что они стреляли по моей машине, об этом не упоминалось в ваших сводочках?

– О чем ты говоришь?

– Да о том самом, Ваня. Этот «пострадавший» хотел ухлопать меня и еще одного парня. На строящейся дороге. Кстати, дорожная бригада может это подтвердить.

– Какая дорожная бригада? Какая строящаяся дорога? Ты сбил пятнадцатилетнего парня на шоссе между Новошахтинском и Майском. Проскурин оторопел. Такого поворота он не ожидал.

– К тому же, – продолжал Ипатов, – двое свидетелей показали, что ты был в состоянии алкогольного опьянения.

– Ну да? Они, конечно, догнали мою машину и понюхали? Или взяли пробу на алкоголь?

– Нет, сказали, что ты притормозил, вылез из машины и подошел к сбитому. А когда эти двое подбежали и предложили вызвать «Скорую», ты их послал подальше. А одного ударил. Врач зафиксировал побои. Парень, кстати, оказался из органов, так что прибавь оказание сопротивления представителю власти. Это два. Потом ты прыгнул в машину и был таков. Хорошо, что они номер запомнили.

– А ребята молодцы, ничего не скажешь. И номер запомнили, и понюхать успели. Молодцы, – зло скривился Проскурин. – Так, ну и что дальше?

– Дальше недоносительство. Знаешь, что такое недоносительство?

– Прекрасно знаю.