Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Юрий Мухин

Многие русские исследователи, жившие на селе в прошлом веке, предсказывали развитие общины в направлении коллективного хозяйства, но, конечно, не в такой бюрократизированной форме, как колхозы в их окончательном виде. Действительно, во многих общинах выделялись специальные поля, которые обрабатывались всем миром. Собранный урожай иногда делился, но чаще шел на уплату налогов, в помощь немощным, в общем на социальные цели. Иногда для этого у помещика арендовалось поле или вся усадьба.

Разумеется, никто в общине не мог продать свой надел, правда, он мог сдать его в аренду. Но община могла продать часть земли, она же могла и купить ее, пополнив свой земельный запас.

Покос также нередко проводился коллективно, хотя в те годы и луга могли разделить на полоски, чтобы каждый сам себе косил. Но некоторые общины разбивались на артели и делили луга по числу артелей и людей в них. Затем артель дружно косила весь луг, ставила и равняла стога по числу людей, а затем по жребию делила готовое сено.

Община обеспечивала каждому члену право на труд без всяких «если». Хотел человек работать, — община предоставляла ему для этого равные со всеми условия. Община была и органом социального обеспечения. Обычно немощные старики доживали свой век у детей, а дети-сироты взрослели у близких родственников. Но случалось, когда и старики, и дети оставались одни. Чаще всего в этом случае они «шли по миру», то есть жили в каждой семье общины по очереди определенное время, скажем, неделю, а одевались на общинные деньги. (Кстати, хотя это звучит цинично, но до отмены рекрутских наборов особую ценность для общины представляли мальчики-сироты, за их здоровьем, здоровьем будущих солдат, особенно следили.)

Но были и другие способы. Старики могли получать еду и корм для скота, собранные «по миру», а могли просто жить в своей избе, и члены общины регулярно носили им готовую пищу. И это не было подаянием: община обязана была содержать своих немощных членов, и тот, кто принимал помощь, не унижался, чтобы ее выпрашивать.

Община собирала больше денег, чем требовалось государству. Эти деньги шли на те же цели, которые и сейчас преследует государство, увеличивая налоги. Община запасала хлеб, строила школы и нанимала учителей, а если была сильна, то врачей или фельдшеров. Фактически крестьянин тратил на налоги больше, чем предусматривалось правительством, но эту разницу устанавливал он сам и тратил ее тоже сам. Центральное правительство получало деньги за то, что могло сделать только оно. Остальное оставалось в общине и в руки бюрократии не попадало. Это важно отметить, чтобы понять конечные цели борьбы бюрократии с общиной.

Во всех русских общинах существовала система взаимопомощи. Особенность ее состояла в том, что каждый, к кому обращались за помощью, оказывал ее, но не от душевной щедрости, а потому что обязан был помочь. Эта помощь (по-старому помочь) делилась на три категории.

В первом случае каждый, кого приглашали помочь, помогал, не рассчитывая на поощрение. Как правило, речь идет о тяжелых случаях, когда член общины бедствовал из-за обстоятельств неодолимой силы, скажем, наводнением снесен дом. Тогда те, кого он просил, или вся община шли строить дом, и никто не вправе был ничего за это требовать.

Во втором случае член общины звал на помощь, если затеял дело, которое стало ему не по силам: решил построить мельницу или запахал столько земли, что не в состоянии убрать урожай, или внезапно умер муж, а жена решила сама убрать урожай со своего надела и не отказываться от него. В этом случае каждый, кого звали, был обязан помочь, но хозяин должен был устроить ужин с выпивкой (отсюда и все наши бутылки во взаиморасчетах).

В третьем случае речь идет скорее не о помощи, а о найме в условиях, когда патриархальные отношения не позволяли отдать и принять деньги за работу. Скажем, кулак или помещик, приглашая на уборку урожая, обязан оговорить, что будет в конце: ужин с выпивкой или еще и танцы. Кого это не устраивало, тот мог не идти.

Системой взаимопомощи крестьяне обманывали Бога. Дело в том, что в страду каждый день был дорог, а в воскресенье Бог запрещал работать, нужно было отдыхать. Но ведь запрещал-то он работать, а не помогать! Вот и помогали каждое воскресенье с июня по сентябрь, теряя сознание к вечеру от усталости.

Отметим разницу между русской крестьянской общиной и ее пародийной копией — колхозом.

Первое. Колхозы строились по марксистской догме, согласно которой крестьянин должен стать пролетарием — наемным рабочим: приходить на работу в 7 часов утра, добросовестно делать то, что ему приказало начальство, и, получив за это деньги, уходить, а дальше — хоть трава не расти. Эта догма сделала скотиной рабочего в промышленности и крестьянина в сельском хозяйстве. Марксизм базируется только на законах экономики, не учитывая, что людьми надо еще и управлять, то есть задавать им, работникам, определенное поведение.

Русская крестьянская община, будучи более коммунистической, чем мог мечтать сам Маркс, учитывала законы поведения людей. Крестьянин, работая в общине, на наделе принадлежавшей общине земли, получал за свой труд не зарплату от начальника, а конечный результат своего труда в полном объеме и натуральном виде.

Второе. Община была суверенной, и никто не вмешивался в ее дела. Колхоз — это предприятие, где властвует бюрократия, это предпоследняя победа бюрократии в сельском хозяйстве. (Последней победой станет развал колхозов.)

В остальном идеи общины и колхоза совпадают, да и не могут не совпадать, так как община шла к коллективному труду, а колхозы строились на общинных принципах.

Итак, подытожим изложенное, позволив себе повторить сказанное (повторение — мать учения).

Народ — это население страны и будущие поколения. Государство — это население, законодательная и исполнительная власти. Цель государства — защитить народ. Государство защищает себя руками и жизнью населения. Команды населению по защите народа дает законодательная власть, организует население на эту защиту исполнительная власть.

Первоначально демократия в России строилась по следующей схеме. Царь —законодательная власть и глава исполнительной власти — брал на себя обязанность дать населению команды по защите народа и организовать население на исполнение этих команд только в тех случаях, когда оно само себе таких команд дать не могло: по защите народа от внешнего врага, уголовника (на всей территории России); по защите интеллекта народа — подготовка научных и инженерных кадров, проведение научных исследований; по экономической защите — создание государственной промышленности; по защите граждан России за рубежом. В остальных случаях население России, объединенное в общины, команды по своей защите давало себе само.

Можно оспаривать целесообразность отдельных элементов устройства России (крепостное право, монархия и т.д.). Но нет причин утверждать, что российская идея управления была порочной в отношении осуществления демократии (власти народа). Она была абсолютно верной. Мало провозгласить власть народа, нужно дать народу способы управлять.

Население (крестьяне) не вмешивалось в вопросы управления, если не могло их понять (управление армией, внешней политикой и т.д.), и не избирало из своей среды депутатов, чтобы те решали эти вопросы. А правительство не вмешивалось в те вопросы, в которых оно было некомпетентно: управление общинами, их экономические и социальные дела. При этом государственный аппарат был минимален, а значит, и расходы на него, и налоговое бремя на народ. Подавляющая масса военных и гражданских чиновников действительно отвечала за нужное народу Дело, и налоговые расходы на них были оправданы.

Но в России уже созревали две силы, для которых демократия в принципе неприемлема: буржуазия и аппаратная бюрократия.

Здесь автор правит марксизм, и хотя он сам не любит ничего сложного, тем не менее считает, что Маркс сильно упростил вопрос борьбы в обществе. Считать, что мы имеем только два класса-антагониста: рабочих и капиталистов, недостаточно. Согласно марксистской теории, бюрократия — порождение буржуазных отношений и по пути движения к коммунизму она исчезнет. Но мы на примере истории СССР убедились, что это далеко не так. Дело в том, что эти две силы основываются на разных фундаментах: действия буржуазии подчиняются законам экономики, а действия бюрократии — законам управления. Объект грабежа у них один — народ, а способы разные: буржуазия отнимает у труженика часть труда в виде прибавочной стоимости, а бюрократия — в виде налога и взятки. Но дерут-то они шкуру с одного барана.

Они враги друг другу, конкуренты по объекту грабежа, но могут стать на время союзниками, чтобы сломить сопротивление тех, кого собираются грабить. Когда сопротивление сломлено и начинается сам грабеж, они снова становятся врагами и, как ни странно, могут стать союзниками народу (по принципу враг моего врага — мой друг), уничтожая с его помощью конкурента. В этом «классическом» треугольнике народ — буржуазия — бюрократия все ненавидят друг друга, но все стараются использовать друг друга в борьбе со своим врагом.