Дерзкий роман - Ниа Артурс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я и не подозревал, что за этим стоит он.
Хотя это объясняет, почему таблоид напал на Stinton Group. У них был человек с контрольным пакетом акций, поддерживающий их.
— Теперь ты понимаешь? — Хиллс ворчит. — Здесь все становится еще безумнее, и ты единственный человек, который может это остановить.
— Я буду там утром, — тихо говорю я.
— Тебе все еще нужно время, чтобы зализать раны, Макс? Послушай, она была всего лишь женщиной…
— Она была для меня не просто женщиной, Хиллс. — Слова резкие, но это только потому, что что-то не менее острое царапает меня изнутри. Я хватаю свое пиво, чтобы заглушить это чувство. — Я потратил свою жизнь на то, чтобы разгребать бардак Stinton Group. Теперь Stinton Group устроили мне бардак, и я все еще пытаюсь понять, как это исправить. Или… — Я сглатываю. — Или даже если должен.
— Макс, я сожалею о Дон, но у тебя есть дела поважнее…
Я вешаю трубку и плюхаюсь обратно на песок.
Я всегда был человеком с планом. Поставь передо мной безответственного, рогатого пса в виде младшего брата, и я уберегу его от неприятностей, даже если это убьет меня. Дайте мне компанию, из которой текут деньги, и я вырву неработающие отделы, предложу им новый план и превращу их в машину для печатания денег. Я могу работать до глубокой ночи. Никаких выходных. Никаких скандалов с женщинами. Вообще никаких женщин, пытающихся отвлечь меня от продвижения компании к новым высотам.
Я был непробиваем.
Пока одна женщина-механик не появилась передо мной со своей темной кожей и темными глазами и не сбила меня с ног.
Со стоном я смотрю на звезды.
Черт. Даже глядя на ночное небо, я думаю о Дон.
Пиво не оказывает никакого эффекта.
Я тяжело вздыхаю и закрываю лицо рукой.
Я выпил слишком много пива, чтобы доверять себе за рулем, поэтому дремлю прямо на пляже, пока не почувствую, что температура падает. Мои глаза приоткрываются, и я мельком вижу сердитые облака в качестве предупреждения, прежде чем небеса разверзнутся и выльют на меня полное ведро воды.
Отлично.
Даже Мать-природа, черт возьми, ненавидит меня до глубины души.
Я заползаю в свою машину, дрожа и разочарованный, и уезжаю, не заботясь о том, куда еду, даже если это на краю земли.
Что я вообще здесь делаю?
В итоге я оказываюсь возле квартиры Дон и Бет, как жуткий сталкер, стою под дождем и промокаю насквозь, как будто пробуюсь на роль статиста в одном из этих мелодраматических музыкальных клипов.
Дождь хлещет по моему лицу и шее, прилипая волосами ко лбу. Он стекает по моей рубашке и хлюпает в ботинках, которые заляпаны грязью после моего выхода на пляж.
Я фиксирую взгляд на окне спальни Дон. Я уже бывал в ее квартире раньше и видел дверь с наклейками. Это была спальня Бет. Она находится на противоположной стороне квартиры.
Спальня Дон выходит окнами на улицу.
Я представляю Дон лежащей в постели в своем комбинезоне, потому что представить ее в чем-то другом чертовски сложно, и я не имею права фантазировать о ней в нижнем белье. Я представляю, как ее тонкая рука прижимается к щеке, когда она делает то, чего я не мог делать уже несколько дней, — крепко спит.
Мне здесь не место.
Я знаю это так же хорошо, как знаю внутреннюю сторону своей ладони.
Но вырваться из этой квартиры — все равно что попросить меня отделить легкие от груди. Этого не произойдет.
Меня охватывает целая гамма чувств, когда я позволяю дождю хлестать меня по голове и задаюсь вопросом, что бы я сказал Дон, если бы мог увидеть ее сейчас.
Я несчастен без тебя.
Я люблю тебя.
Мне жаль.
Ни одно из этих слов не исправит этого. Не может изменить то, что я послал тех юристов, а потом солгал об этом. Ничто не может стереть вкус ее горечи.
Это безнадежен.
Я должен собрать все по кусочкам и обратить свой взор на Stinton Group.
Я должен попытаться защитить Дон и Бет, как обещал, и оставить все как есть.
Что еще я могу сделать?
В этот момент в спальне Дон загорается свет, и в моей груди словно вспыхивает надежда. Просто знать, что она встала и ходит вокруг. Просто знать, что я близок к ней, хотя и так далеко.
Я сумасшедший.
Как, черт возьми, я мог пасть так низко?
Что за чары она наложила на меня, что я превратился в жалкого неудачника, который готов ждать возле квартиры женщины, только чтобы быть рядом с ней?
Мой телефон звонит.
ДАРРЕЛЛ: Пошел в Stinton Group, а тебя там не было.
ДАРРЕЛЛ: Хиллс сказал, что ты какое-то время не выходил на работу. Он сказал, что тебе, возможно, понадобится помощь.
Да.
Мне действительно нужна помощь.
Может быть, Даррелу удастся покопаться в моем мозгу и отсоединить все провода, которые загораются всякий раз, когда я думаю о Дон. А еще лучше, может быть, он сможет усыпить меня и вытащить все воспоминания, которые у меня есть о ней.
В спальне Дон гаснет свет. Должно быть, она снова в постели.
Я опускаю глаза и засовываю телефон обратно в карман. Я не заслуживаю быть здесь и шпионить за ней. Я не заслуживаю даже крошек.
Заставляя себя развернуться, я сажусь обратно в машину и еду в пустой дом, который никогда не будет чувствовать себя как дома.
Ваня на улице.
Отлично. Как раз то, что мне нужно сегодня вечером.
— Я не в настроении, Ваня.
Ее глаза сужаются. — Ты выглядишь ужасно.
— Спасибо.
Она молча следует за мной в дом и садится на мой диван. Ее глаза обшаривают разбросанные повсюду пивные бутылки и груды пустых коробок из-под пиццы.
— Ты умираешь без нее. Что ты собираешься делать? — Спрашивает Ваня.
Я сжимаю пальцы в кулаки и прохожу мимо нее. — Ничего.
По крайней мере, на сегодняшний вечер.
Как мне это исправить?
Мой разум — пустая пещера. Все, что я вижу, это яркую улыбку Дон, освещающую ее лицо. Все, что я слышу, это ее страстный голос, зовущий меня по имени, пока она проводит пальцами по моим щекам.
Он не дает мне уснуть всю ночь, и к тому времени, как встает солнце, я чувствую, что замучил себя до полного изнеможения.
Так вот на что похоже разбитое сердце.
Я смотрю в потолок, пока солнце выползает из-за горизонта. Затем,
