Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе - Роберт Хайнлайн

— Поторопись, Бетти, — попросил он. — У нас для этого нет времени.

— Я уже давно не взвешивалась, — сказала Бетти, разглядывая себя в зеркале. — И, кроме того, мне надо привести себя в порядок. Я должна выглядеть как можно лучше.

— Ты и так прекрасно выглядишь.

— О Джонни, никак это комплимент?

— Это не комплимент. Поторопись. Я еще должен кое-что сказать Луммоксу.

— Спусти пары. Ты должен выглядеть не меньше чем на десять тысяч. — Она разгладила брови, потом придала им окраску по модели «мадам Сатана», решив, что это делает ее старше. Потом она решила нарумянить щеки, но отказалась от своего намерения, видя, что Джонни закипает. Они выскочили из здания суда.

Несколько минут было потрачено на то, чтобы убедить полисмена, что у них есть право оказаться по ту сторону загородки. Джонни увидел, что у клетки Луммокса стоят двое мужчин. Он прибавил шагу.

— Эй! Вы, двое! Уходите отсюда!

Судья О’Фаррел обернулся и моргнул.

— Почему вы так взволнованы, молодой человек?

Его спутник тоже повернулся, но промолчал.

— Я? Во-первых, я его хозяин. Во-вторых, он не любит, когда на него глазеют посторонние. Поэтому идите за канаты. — Он повернулся к Луммоксу. — Все в порядке, малыш, Джонни с тобой.

— Привет, Джонни.

— Как поживаете, судья?

— Добрый день, Бетти. — Судья посмотрел на Бетти, пытаясь понять, что в ней изменилось, затем повернулся к Джону Томасу: — А ты, должно быть, из дома Стюартов. Я — судья О’Фаррел.

— Ох, простите меня, господин судья, — краснея, сказал Джон Томас. — Я думал, вы просто зевака.

— Естественно. Мистер Гринберг, этот мальчик Стюарт… Джон Томас Стюарт. Молодой человек, это досточтимый Сергей Гринберг из Межзвездного Департамента. — О’Фаррел обернулся: — Ах, да… Это мисс Бетти Соренсен… Что ты сделала со своим лицом?

Бетти с достоинством проигнорировала это замечание.

— Имею честь приветствовать вас, господин Посланник.

— Прошу вас — просто «мистер Гринберг», мисс Соренсен. — Гринберг повернулся к Джонни. — Вы имеете какое-то отношение к тому Джону Томасу Стюарту?

— Я Джон Томас Стюарт Одиннадцатый, — спокойно ответил Джонни. — Наверное, вы имеете в виду моего прапрапрапрадедушку.

— Скорее всего, так оно и есть. Сам-то я родился на Марсе, довольно далеко… Я не знал, что ваша семья имеет отношение к этому делу. Может быть, как-нибудь попозже мы поболтаем об истории Марса.

— Я никогда не был на Марсе, — признался Джонни.

— Да? Удивительно. Хотя вы еще так молоды.

Бетти слушала их разговор, навострив уши, и пришла к выводу, что этот судья, если это именно он, должен быть мягче и покладистее, чем О’Фаррел. Ведь припомнить, что с фамилией Джонни что-то связано… это нельзя скидывать со счета.

— Вы заставляете меня проиграть два пари, мистер Стюарт, — продолжал Гринберг.

— Простите, сэр…

— Относительно этого создания. Я думал, вряд ли удастся доказать, что он из «Вне». Я ошибался: эта громадина, конечно, не с Земли. Но в любом случае, окажись оно внеземного происхождения, я был уверен, что ранее сталкивался с подобным существом, по крайней мере, видел в каталогах. Но сейчас я просто ошеломлен. Кто он и откуда явился?

— Это всего лишь Луммокс. Так мы его зовем. Мой прапрадедушка привез его на «Летающем Лезвии»… это был его второй рейс.

— Так давно? Ну что ж, это кое-что проясняет во всей этой таинственной истории; полет состоялся еще до того, как наш Департамент стал вести свои записи… точнее, еще до того, как появился сам Департамент. Но я все еще не могу понять, как это милое создание могло исчезнуть, не оставив и следа в исторических книгах. Я читал о рейсе «Летающего Лезвия» и помню, что они привезли много экзотики. Но такого не припоминаю… кроме того, все внеземные существа в те дни были большой диковинкой.

— Видите ли… Словом, капитан не знал, что Луммокс на борту. Прапрадедушка пронес его на корабль в своей сумке и так же вынес.

— В сумке? — Гринберг не мог оторвать глаз от необъятной фигуры Луммокса.

— Да, сэр. Конечно, Луммокс был тогда куда меньше.

— В таком случае я вынужден поверить.

— У меня есть снимки. Он был ростом со щенка колли.

— Мда… Он напоминает скорее трицератопса, чем колли. Не слишком ли дорого вам обходится его кормежка?

— О нет. Лумми ест все. Ну, почти все, — торопливо поправился Джон Томас, бросив опасливый взгляд на стальные брусья. — И вообще может долго обходиться без еды. Да, Лумми?

Луммокс лежал, вытянув все свои ноги и демонстрируя бесконечное терпение, что он мог делать, когда это было необходимо. Поглядывая на Бетти и на судью, он слушал болтовню своего друга и мистера Гринберга. Услышав вопрос, он открыл огромную пасть:

— Да, только мне это не нравится.

Мистер Гринберг поднял брови.

— Я не знал, что он говорящий.

— Что? О, конечно. Лумми болтал, еще когда мой папа был мальчиком… Да, надо же вас познакомить. Эй, Лумми… Я хочу представить тебе мистера Гринберга.

Луммокс посмотрел на Гринберга без всякого интереса и сказал:

— Как поживаете, господин Посланник Гринберг?

«Как поживаете» он выговорил достаточно ясно, а титул и имя пробормотал.

— Здравствуйте, Луммокс. — Гринберг рассматривал Луммокса, пока часы на башне не пробили десять. О’Фаррел повернулся к нему:

— Десять часов, господин Посланник. Я думаю, нам пора начинать.

— Не спешите, — рассеянно сказал Гринберг, — без нас слушание все равно не начнется. В этом расследовании меня интересует один аспект. Мистер Стюарт, каков ОКИ, относительный коэффициент интеллектуальности у Луммокса в сравнении с человеческой шкалой?

— Что? Ах, это… Я не знаю, сэр.

— Господи, неужели никто не пытался его установить?

— В общем-то нет, сэр… То есть я имею в виду «да, сэр». Кто-то пытался предлагать ему какие-то тесты во времена моего дедушки, но дедушке так не понравилось, как они обращались с Луммоксом, что он прогнал всех. С тех пор мы стараемся, чтобы посторонние не общались с Луммоксом. Но он очень сообразительный. Можете сами убедиться.

— Это животное, — прошептал судья О’Фаррел на ухо Гринбергу, — не более сообразительное, чем такса, оно всего лишь может, как попугай, подражать человеческой речи. Я знаю.

— Я все слышал, судья, — возмущенно сказал Джон Томас. — Вы просто предубеждены!

Судья собрался было ответить, но Бетти опередила его:

— Джонни! Помни, что я тебе говорила… все разговоры буду вести я.

Гринберг не обратил на нее внимания.