Половинки нас - Ана Ховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горячие пальцы Мирона коснулись локтя, но я отдёрнула руку, будто обожглась.
– Психологи – сложный народ. Не заморачивайся…
Мирон долго молча вглядывался в меня, а потом усмехнулся:
– Может, мне снова хочется выйти из зоны комфорта…
– Ну, так у тебя есть ещё одна встреча, чтобы вдоволь насладиться неудобствами!– саркастично отмахнулась я.
Уголок его левого глаза чуть дёрнулся – попала в точку.
– Не хочу играть,– неожиданно признался он. Искренне так получилось, что почти поверила.
– Хозяин – барин,– пожала плечами, а услышав сигнал завершения очередного круга на треке, стянула с себя плед и отступила в сторону.– У нас с коллегой ещё дела…
А когда снова посмотрела на Мирона, его мысли были далеко отсюда и смотрел он куда-то вдаль за окно.
Я поднялась на носочки и прошептала у его плеча:
– Не потрать моё время зря…
* * *
Видно, по взгляду Илона поняла, что нам действительно пора. Она поблагодарила Михаила, но, когда он попытался взять у неё номер телефона, я так глянула в его сторону, что тот отшутился и ретировался: чуял сильного противника. Когда на мужчину смотришь прямо и долго, не тушуясь, с убеждением, что он тебе не соперник, он, как волк, понимает, кто на самом деле вожак, и отступает, поскуливая или отводя взгляд.
Только Мирона не пронимал мой посыл. Мы, как два вожака из разных стай, мерились силами, не уступая друг другу. И всё то время, пока я с дочерью удалялась по набережной, ощущала его пронизывающий взгляд на себе. Может, он чувствовал, как пытаюсь удержать свои убеждения? А они – непослушные твари – разбегались, как крысы, по углам.
* * *
– Ма, я заметила, что тот, второй, Мирон, кажется, на тебя та-ак внимательно смотрел,– поинтересовалась Илона, когда мы шли домой пешком, прикупив мороженого.– И откуда вы знакомы?
– По работе,– пренебрежительно скривила губы я.
– Он тебе не нравится?
– А тебе?
– Нет, он, конечно, харизматичный мужчина, гораздо интереснее этого Мишки… тот, вообще, как деревенский медведь. И, похоже, кошелёк у него толстый, но что-то в нём не так,– скосила глаза к носу дочь.
Я внимательно посмотрела на Илону и согласно улыбнулась:
– Возможностей много, но не интересен.
– Эх, неудачник,– привычно отмахнулась она.– И что, даже от секса откажешься?
Я прыснула от смеха:
– Когда я воспитала в тебе такого циника?
– Не циника, а родную душу!– подняла вверх указательный палец дочь и поиграла бровями.– Кому ещё можно признаться во всем и без последствий?
Я долго молчала, обкусывая вафельный стаканчик вокруг мороженого, и поглядывала на мою девочку: «А ей будет гораздо проще в жизни… Нет моих тараканов, и легче воспринимает неудачи…»
– Люблю тебя,– вздохнула на взгляд Илоны.
А она остановилась и повернулась ко мне с очень серьёзным лицом:
– Ма, помнишь, о чём мы говорили: обещай, что ты никогда не выйдешь замуж только ради того, чтобы обеспечить меня? Я тебе этого не прощу!
– Да что ты, милая!– чуть не подавилась я, а откашлявшись, рассмеялась.– Боюсь, я похлеще тебя обросла цинизмом и никогда не выйду замуж.
– Но о романе… с этим… подумай,– умилённо сморщила она свой носик.
«Лучше тебе и не знать…»– поморщилась я, но выдала это за брезгливость к обсуждаемому субъекту.
– От романа с ним не отказалась бы, если бы к этому не прилагалось навязчивое самодовольство.
– А кто у нас психолог?– удивилась дочь.– Ты же хирург мозга. Устрой себе разгрузку – отрежь всё лишнее,– и Илона сопроводила эти слова резким рубящим жестом и шипяще-хрюкающим свистом.– Получи всё, что нужно, и досвидос!
Я снова рассмеялась и, весело кивая, ответила:
– Я подумаю…
Но так тяжело стало думать об этом. Я всё больше проваливалась в Заварского и уже чувствовала, как болезненно натягиваются невидимые нити зависимости. Я хотела не только его тело, но и всего его. Мне было бы с ним весело, остро и безумно приятно. От одного его взгляда подкашивались ноги, жаром пронимало насквозь. Как трудно было себе в этом признаваться.
«Надолго ли меня хватит? Не задушат ли меня мои же распалённые желания… Ведь я совсем не знаю его, хоть и вижу насквозь… Парадокс какой-то… Нет, Настя, ты очевидно впадаешь в слабость от мужских чар, но прекрасно понимаешь, что и как будет… Ну послушайся же ты себя хоть раз без сомнений!»
– Устроим вечерний сеанс мыльной оперы?– мысленно отшвырнув Заварского, бодро поинтересовалась я.
– Ой, мамуль, меня уже Сёма пригласил в кино… Хочешь, пойдём с нами?
«А действительно! Дома одной сейчас нельзя оставаться, посижу где-то в другом ряду, чтобы не мешать влюблённой парочке»,– решилась я и довольно подмигнула дочери.
Мы не спеша поужинали. Я переоделась в лёгкое короткое платье из вискозы, которое нечасто надевала: белое – маркое, да и повода не было, новые бежевые туфли, которые подойдут под всё, распустила волосы и, довольная своим внешним видом, отправилась культурно отдыхать.
Столько комплиментов от Семёна и во взглядах попадающихся на пути мужчин никогда не получала. Ещё до входа в кинотеатр настроение парило розовым облачком… Но мгновенно осыпалось колючим дождём, когда я, проходя стеклянные карусельные двери, взглядом наткнулась на Заварских.
Уже совсем в другой одежде они входили в холл с двумя красивыми молодыми длинноногими женщинами. Одну из них я сразу узнала. Наталья Богова держалась за локоть Мирона с видом, будто завладела огромной ценностью, доселе недоступной никому, поэтому несла себя, как королева, одаривая окружающих снисходительным взглядом. Михаил громко и тяжеловесно шутил, как неваляшка, склоняясь то к своей пассии, то к Наталье… А Мирон… Он улыбался шире некуда и заметно был вполне доволен жизнью. И не нужны ему были все эти дурацкие встречи, так – проучить одну гордячку, отказавшую ему.
«А могла бы сейчас ужинать с ним…»– подумала с досадой.
Я замедлила, сказав Илоне и Семёну, чтобы шли к кассам без меня. Но не смогла вовремя выйти из холла, потому что внутрь хлынул поток людей: меня просто сбили бы с ног. Я поморщилась и отошла в сторону, ожидая удобного момента.
– Нат, ты поразительная женщина!– услышала, как засмеялся Мирон.
Невольно обернулась и неожиданно встретилась с ним глазами. Он тут же посерьёзнел. Его цепкий пристальный взгляд мигом пробежался по моему платью, ногам, туфлям… И женщина во мне безумно сожалела, что я сейчас не с
