Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

Дверь шаттла резко распахнулась, и появилась лётчица — ещё в скафандре, но уже без шлема. Она была узколицей, светлоглазой, загорелой, с метёлкой тёмных волос. Кемаль нашёл бы её привлекательной, не будь она так серьёзна.

— Позвольте представить вас Дьюэрни, — сказал Зак. — Она летит от Танцоров, которые и устроили вам это маленькое отклонение от курса.

Женщина приблизилась и пытливо всмотрелась в лицо Кемаля.

— Вы Кемаль Гавилан, сын Короля-Солнце Оссипа.

Это не было вопросом.

— Да, разумеется, — пришлось ответить Кемалю.

— Вы похожи на короля, — заметила она. — Приветствую вас от имени Танцоров.

— Очень приятно, — растерянно вымолвил Кемаль. — Но что всё это означает?

Похоже, он сморозил какую-то глупость. Женщина отвернулась с откровенным разочарованием на лице.

— Я же сказал, что он наверняка ничего не знает, — напомнил ей Зак. — Гордон выслал его, когда ему было четыре года. И несомненно, постарался держать в неведении.

— Тогда дела обстоят ещё хуже, — сказала Дьюэрни.

Она резко повернулась и пошла по коридору, который вёл в город. Дверь с грохотом захлопнулась за ней.

— Почему она так рассердилась? — недоумённо спросил Кемаль, глядя ей вслед.

— Нам придётся кое-что объяснить, — ответил Зак, — и вы поймёте расклад. Пойдёмте побеседуем в более удобном месте.

Их окружили охранники. Кемаль повернулся, как бы смиряясь, и вдруг рванул прочь. Стражи не успели оглянуться, как он миновал их в два прыжка и опрометью помчался к шаттлу.

План сложился мгновенно. Кемаль пошёл на риск, хотя сомневался, что Зак решится на неприкрытое убийство. Только бы добраться до шаттла, а с управлением он справится. Он запомнил все повороты. Возвратиться по ним не составит большого труда.

Он слышал, как позади кричит Зак, раздавая приказы. Охранники очнулись и начали действовать — слишком поздно. Он уже у люка…

Затем его окутал душераздирающий вой Д-луча. Зак наконец собрался с силами.

Кемаль попытался проникнуть в шлюз, но звуковой дезинтегратор погрузил его в поле парализующего шума. Он опрокинулся навзничь и лишился чувств.

Кемаль понял, что жив, по пульсирующей боли во всём теле. Болела каждая клетка от макушки до пят. Он был жив, и в этом, конечно, имелись плюсы. Правда, пока не очень много.

— Полегчало, мальчишечка?

Кемаль обнаружил, что он не один. В камере с ним находился белобородый детина, закутанный в бурый плащ грубой шерсти — диковинный в мире облегающей функциональной одежды. Мужчина выглядел неестественно. Чуть за пятьдесят, хотя судить было трудно, так как бо́льшая часть лица скрывалась под белыми лохмами.

— Где я? — спросил Кемаль.

— Добро пожаловать в центральную тюрьму Витесса, — сказал бородач. — Поганое место, но можешь называть его домом. Так оно обычно и бывает какое-то время.

Кемаль взъерошил волосы. Голова болела так сильно, что он с трудом понимал слова. Казалось, что в скальп ему вшили сетку, которая неуклонно сжималась. Он был уверен, что мозги вот-вот польются из носа тонкой серой струйкой.

— От головной боли у вас, насколько я понимаю, ничего нет, — обратился он к бородачу.

— Угостили дезинтегрирующим лучом? — усмехнулся тот. — Давай поглядим, что тут можно сделать.

Шурша одеянием и распространяя запах пота, бородач подошёл, крепко схватил его за голову одной рукой и сильными пальцами начал ощупывать шею.

— Эй, больно! — сказал Кемаль, не столько жалуясь, сколько объясняя.

Даже причинённая пальцами боль была меньше той, что разрывала череп.

— Хотел бы я, — изрёк бородач, — чтоб мать-природа задала единую карту точкам внутричерепного давления. Ну-ка, а здесь… Нет, здесь!

Пальцы бородача напряглись. Кемаль узрел белую вспышку, и вдруг головная боль прошла, оставив по себе лишь тупое нытьё уведомительного толка.

Кемаль встал и сделал несколько пробных шагов.

— Потрясающе! — признал он. — Как вы это сделали?

— Старый приём из забытых земных лечебных методик. Но он помогает. Теперь мы можем познакомиться, как положено. Меня зовут Эгон, к твоим услугам. Старший музыкант.

— Я Кемаль Гавилан.

Эгон вскинул пушистые белые брови.

— Гавилан — имя, которое открывает двери.

— Тюремную в моём случае, — сказал Кемаль.

— Хорошо, что ты шутишь, — откликнулся Эгон. — Дай-ка сообразить — который ты Гавилан? Я часто выступал перед царственными особами, но тебя не припоминаю.

— Я только что прибыл на Меркурий. Я сын Оссипа, бывшего Короля-Солнце — брата нынешнего, Гордона.

— И как ты угодил в такую беду?

— Не знаю, — сказал Кемаль. — Дядя поручил мне подписать договор с Каллагом. В Витессе какие-то люди похитили меня и притащили сюда.

Камера была маленькая — трёхметровый куб без окон. В углу стоял накрытый унитаз. Полоски на потолке излучали бледный бестеневой свет.

— Чем же ты обидел жителей Витесса?

— Ничем, насколько я знаю. Я и не был нигде, чтобы кого-то обидеть, — ответил Кемаль в смутном недоумении.

— Плохо дело, — заметил Эгон. — Если ты оскорбил какого-то чиновника, то есть надежда извиниться и выйти на волю. Но если сидишь по неуточнённому обвинению… Впрочем, возможно, что всё не так уж и страшно. Ты Гавилан, а значит, им наверняка от тебя что-то нужно.

— Не сомневаюсь, — согласился Кемаль. — Но вас-то за что посадили?

Эгон осклабился, показав пеньки зубов в окружении бакенбардов на широком лице.

— Всего лишь за расхождение во мнениях.

— Насчёт чего же, позвольте спросить?

Старик был первым местным жителем, который ничего не хотел от Кемаля, и тому это пришлось по душе.

— Я пришёл собрать музыкальный налог, и мы поспорили о проценте. Это кончилось перебранкой,