Барьер. Фантастика-размышления о человеке нового мира - Кшиштоф Борунь

— Может быть, это из-за пор? — пробормотал я. — Или он полый внутри?

— Полый… Полый? А может быть, это какой-нибудь продукт отхода при добыче циркона? Непостижимо… Всего десять килограммов вместо шестисот. В шестьдесят раз меньший удельный вес. Это что-нибудь около двенадцати сотых. Как у синтетических губок.

Хайпорн снова опустился на колени и начал ощупывать камень, едва прикасаясь к нему кончиками пальцев.

— Гладкий… — шептал он. — и пористый. Несомненно, это продукт горения. Может быть, кусок породы с ближайших разработок? Но таких минералов здесь нет. Или какой-нибудь очень легкий взрывчатый материал. Способная плавать взрывчатка… Как вам кажется, Гарроу? А что если это какая-нибудь бомба, плавучая мина?

Геолог смотрел на меня из-под сдвинутых на лоб очков близоруким, добрым и беспомощным взглядом.

— Придите в себя, Хайпорн, — грубо сказал я, чтобы скрыть свое волнение. Еще немного, и вы поверите в существование летающих блюдец.

Геолог поднялся с колен и помотал головой, как бы стряхивая с себя кошмар. Ткнув камень носком, он повернулся к нему спиной, и на лице его расплылась открытая добродушная улыбка.

— Простите, Гарроу, — сказал он, разводя руками. — Не знаю, что на меня нашло. Нервы пошаливают. Наверное, слишком мало спал с тех пор, как эта чертовщина пролетела у меня над головой. Обычно меня не так легко вывести из равновесия.

— Не сомневаюсь, — согласился я. — Вы ведь привыкли бродить в одиночку по ущельям с рюкзаком за плечами. Я убежден, что вы немало повидали во время ваших геологических странствий и не спасуете перед каким-то обломком скалы.

— И все же, — задумчиво произнес Хайпорн, — если как следует поразмыслить…

— Только не здесь, — возразил я. — Доберемся сначала до антенны, проверим, все ли там в порядке, потом оттащим этот чертов камень в палатку и «вскроем» его с соблюдением всех правил анестезии.

— Хорошо, — согласился геолог, — полезли дальше. Мы будем наверху вместе с солнцем.

И в самом деле, заря зажигала вершины скал, и мне казалось, что ущелье вот-вот зазвенит, как огромный колокол, наполненный светом. Туман на дне лощины поредел, и нашим взорам открылась палатка, прилепившаяся между двумя огромными валунами.

— Хорошая у вас профессия, Хайпорн, — тихо сказал я. — Ради таких восходов стоит побродить по горам, даже рискуя не найти ничего, кроме тишины и одиночества. Или одиночество иногда угнетает вас?

Хайпорн промолчал. Запрокинув голову, он смотрел в голубое небо.

— Чистейший перламутр, — продолжал я. — В городе никогда не увидишь такого неба.

— Диск… — вдруг едва слышно пробормотал Хайпорн.

— Что? — переспросил я.

— Диск, — снова сказал геолог. Я оглянулся. Диск исчез — лишь несколько сломанных стеблей чертополоха отмечали место, где он только что лежал.

По спине у меня пробежал холодок. Вокруг высились серые громады скал, источенных ветром и дождями, торчащие, щербатые. Кое-где пробивалась редкая трава и рос какой-то незнакомый мне вид рододендронов. Подъем был не очень крут, и вся лощина просматривалась сверху, вплоть до небольшой рощицы осокорей. И тем не менее вокруг не было заметно никаких следов диска.

— Очевидно, когда вы толкнули его ногой, он вышел из равновесия и покатился вниз, причем как раз в тот момент, когда мы повернулись к нему спиной. Катился он бесшумно и довольно медленно, потому что он легкий и мягкий. И вот так он потихоньку сбежал от нас в лощину.

Я сам не верил ни одному своему слову, но чувствовал непреодолимую потребность объяснить происшествие, пусть даже по-детски наивно.

— Он ни в коем случае не скатывался вниз, — возразил Хайпорн.

— Что?

— Я говорю, диск не скатывался вниз.

— Тогда, может быть, он взмыл вверх?!

— Совершенно верно, Гарроу. Смотрите. Мы присели на корточки, и геолог показал мне несколько примятых травинок выше того места, где лежал диск. Он вытащил из кармана лупу, поднес ее к земле, и я увидел на сером камне едва заметные красновато-коричневые следы, словно кто-то протащил здесь кусок ржавого железа. Я рассмеялся:

— Но это еще ничего не доказывает, Хайпорн. Вы мне показали дорожку, по которой диск катился сюда. Следы эти вчерашние или даже позавчерашние — одним словом, они появились здесь, когда ваш цирконовый диск упал и скатился в лощину.

— Не думаю, — пробормотал геолог. — Вчерашний дождь оживил всю растительность: если бы этот летающий камень весил даже двести килограммов, трава все равно поднялась бы. Вот посмотрите.

Геолог вынул флягу и побрызгал на примятые к земле стебельки. И, действительно, не прошло и пяти минут, как они выпрямились.

— Нет. Это еще ничего не значит, — продолжал я настаивать, хотя уже не столь уверенно, как прежде. — В конце концов, как вы можете объяснить, что камень покатился вверх?

— Да я и не пытаюсь это объяснить. Покатился, и все, черт бы его побрал! Если бы я обнаружил во всем этом хотя бы крупицу логики, то прежде всего постарался бы объяснить, каким образом диск вообще залетел сюда.

— А не думаете ли вы, что это все-таки обломок скалы, заброшенный сюда взрывом?

— Скала с удельным весом пуховой подушки!

— Или, может быть, это изобретение неизвестного нам исследователя, случайно сделанное кем-то потрясающее открытие?

Хайпорн с сомнением посмотрел на меня.

— Изобретение? Неужели, по-вашему, великие открытия, грандиозные изобретения бывают плодом случайности? Нет, дорогой Гарроу. Чтобы открыть камень с удельным весом в двенадцать сотых или около этого, да еще заставить его летать, нужно работать многие годы… И не в школьной лаборатории, а в крупном научном центре. Для создания такого камешка потребовалась бы целая сеть лабораторий, сотрудничество металлургов, специалистов по электронике, кибернетиков, радистов и целой армии химиков. Вот так. А втайне можно это сделать лишь в том случае, если ставить себе крайне секретные цели. Короче говоря, если речь идет о секретном оружии. Однако наша пресса, которая знает все или, вернее, болтает обо всем, ни словом не обмолвилась по этому поводу, а ведь для этого нужно было бы…

— Что?

— Чтобы ничего не пронюхал ни один репортер, не проболтался ни один фанфарон в генеральском мундире.

— И что же, по-вашему, это значит?

— Что камень в самом деле прилетел издалека, как это утверждали ваши коллеги, хотя лично мне они глубоко антипатичны. Причем прилетел он с Востока.

— Вы бы еще сказали, что это посланец неба! Когда ученые не могут объяснить какое-нибудь явление, они нередко обращаются к богу. Может быть, вы успели даже выяснить, какие военные задачи выполнял этот камень, так легко ускользнувший у вас из-под носа?