Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ближайший ресторан демонстрировал вывеску «мест нет». Экстраполировав ситуацию, Штелле с первого раза догадался, что и на следующем будет очень похожая вывеска, и на следующем, и… И чего делать? Кушать-то хочется. Где проклинаемое попаданцами будущее с сотнями ресторанов и кафешек? Нету — в смысле, кафешек нет. Хотя вон одно, «Пингвин». Мороженое? Вместо обеда? Креативненько.
Кроме мороженого давали пироженки и сладкие булочки. Ещё кофе, в стаканах. И чай, тоже в стаканах. А мороженое — не в розетках, а в небольших мисках. А ведь через тринадцать лет будет коммунизм. Хрущёв даже в Конституцию записал, а Брежнев ещё не вымарал. Надеется?
Пришлось набить пузо сладостями, чтобы мозги лучше работали, и это пузо не заурчало невовремя. Кофе тоже был сладким, не пожалели. Аж приторный. Одним словом — расстройство. И мороженое невкусное. Врут афторы попаданческих романов. Подплывшие шарики, засыпанные шоколадной крошкой, и такие же с абрикосовым вареньем — но всё такое сладкое, что кроме сахара ничего и не ощущаешь. Это, видно, ответные дары Кубы стараются использовать по максимуму. Чего ещё с них взять? Сахар и сигары, но те появятся чуть позже — и, скорее всего, будут очень низкого качества. Спрашивается, почему не выступить дилером? Скупать весь табак, все сигареты с сигарами и сигариллами, и торговать в тех же Штатах, в Европе.
Профессор прибыл в три часа, пришлось ещё и подождать в редакции журнала.
— Пётр Миронович! Рад вас видеть. Звонили мне из Краснотурьинска, сказали, что вы на Кубе. С делегацией? — чисто выбрит, до синевы, рубашка белая с тонким галстуком по моде. Сытый. Везёт некоторым.
— Да, вот только вчера вернулся. Завтра улетаю домой, — Пётр занял стул для посетителей напротив заваленного письмами стола профессора Аветисяна, — Гурген Арташесович, есть новости по лекарству из огнёвки?
— Так вы, получается, домой-то и не звонили? Новостей не знаете? — вдруг поскучнел пчеловод теоретик.
— Звонил, но, наверное, не тем, так что про ваши новости ничего не знаю.
— Две тогда новости. И обе плохие, — профессор Аветисян почесал за ухом, собираясь с силами.
— Да не томите уже.
— Пчеловодов из Глубокого перевезли неудачно. Девять семей пчёл погибло, — и взгляд трагический.
Хотя ведь понятно. Для этого человека пчёлы — разумные существа, дети. О них нужно заботиться, лечить, холить и лелеять. А тут девять семейств «детей» погибло. В каждом улье больше пятидесяти тысяч пчёл. Полмиллиона. На самом деле катастрофа. Без всякого сарказма.
— В чём причина? — обязательно нужно проявить сочувствие.
— В председателе колхоза. С милицией препятствовал отъезду инвалидов. На два дня задержал.
— Спросим с него.
— Не вернуть ведь пчёлок, — махнул рукой Гурген Арташесович.
— Пчёл не вернём — но вернём этого деятеля с небес на землю, и заставим заплатить ветеранам войны. Наука будет. Какая же вторая плохая новость?
— В Ставрополье дом пчеловода Нифонтова ограбили. Деньги и мёд забрали, а склянки с прополисом, пергой, маточным молочком и экстрактом из огнёвки разбили. Он вчера заходил — прибыл в Москву на конференцию, что наш журнал устраивает. Для вас вместо всего обещанного передал только одну баночку с экстрактом из личинок, теперь только под осень следующая партия будет, — и опять грустные армянские глаза.
Ведь и в самом деле плохие новости. Там в Краснотурьинске внук и невестка Тарасова — их нельзя не вылечить. Половину всей надежды Пётр возлагал именно на лекарство из огнёвки.
— Вы же о двух целителях говорили, Гурген Арташесович? — схватился за соломинку Штелле.
— Конечно. Семён Убийконь с Запорожья тоже приехал на конференцию. Две баночки для вас захватил, и ещё прополис с маточным молочком — ну и рецепты, естественно.
— Тогда ведь не так страшно. Хотя понимаю, что Нифонтову помочь надо. Может, ему деньги нужны? Могу в счёт будущего сотрудничества выделить пару тысяч рублей.
— Правда?! — просиял профессор.
Почему такие люди кончились в девяностых? Брежнев довёл с последующими деятелями? Может, и его шлёпнуть надо? А кто придёт на смену? «Железный Шурик» — Шелепин? Лучше ли будет? Гайки начнёт закручивать. Некоторые и нужно бы — а если начнёт не те закручивать? Вместо закрытия 200-й секции ГУМа и других кормушек для партаппаратчиков закроет все проекты по строительству жилья для граждан несчастной страны? Очень тёмная лошадка. Ничего полезного не сделал в КГБ, а потом столько же пользы принёс в «партийном контроле». Нет, пусть «дорогой Леонид Ильич» пока порулит. Тут чётко знаешь, что будет. В ближайшее время — массовое строительство жилья и повышение зарплат, и ещё «золотая пятилетка». Брежнев стране сейчас нужен.
— Конечно. Как с ним увидеться?
— Прямо бальзам на сердце. Вы завтра приходите на конференцию в наш институт к девяти утра, познакомлю вас и с Нифонтовым, и с Убийконём. Там пообщаетесь. Конференция с десяти начинается, а регистрация в девять. Я им позвоню в гостиницу, пусть прямо к началу и приезжают. Да, Пётр Миронович, а как вы отнесётесь к тому, что я в начале июля, когда сессия закончится, к вам наведаюсь? Лекции вашим пчеловодам почитаю, осмотрю всё. Посмотрю, как дела с тубдиспансерами.
— Сам хотел просить!
— Вот и чудненько. Ни грамма не сомневаюсь, что полезной и для вас, и для меня будет поездка, — а всё армян ругают. Вот Пётр всего четверых знает — и все полезные люди, да и приличные.
Событие пятьдесят восьмое
Не держи двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села.
В гостиницу Пётр пришёл после «совещания» с бугаями разбитый. Не каждый день уговариваешь друзей убить члена Политбюро. Самое главное, что помочь не сможешь — ни до, ни во время, ни после. Ничего уже не зависит от тебя. Механизм запущен. А вот как провернутся шестерёнки — неизвестно. Опять бессонная ночь.
Девочки тихими мышками ушли в свою комнату и улеглись — видели, в каком состоянии пришёл. Заканчивать надо с поездками. Вот бы махнуть на пару месяцев куда-нибудь в Крым всей семьёй. Не рулить ничем, сидеть в шезлонге на берегу, опустив ноги в тёплую морскую воду — и обязательно чтобы небольшой ветерок, и волна, тоже небольшая. Такая, чтобы накатывала,
