Правдивая история завоевания Новой Испании - Берналь Кастильо

В Чалько по приказу Кортеса двинулся Гонсало де Сандоваль с 200 солдатами, 20 конными, 10 или 12 арбалетчиками и таким же числом аркебузников, и с нашими друзьями из Тлашкалы, и отрядом из Тескоко, взяв с собой капитана Луиса Марина, поскольку он был его большим другом. По прибытии прослушав мессу, в 12-й день10 месяца марта 1521 года, он расположился на ночлег в Чалько, а на другой день утром достиг Тлалманалько, где касики и военачальники его приняли с распростертыми объятиями. Местные воины присоединились к ним, и вскоре они наткнулись на крупные силы мешиков; Сандоваль, воодушевляя своих, ринулся на врага с кличем: «Сантьяго! На них!» Столкновение распалось на ряд битв на ходу, то есть Сандоваль не переставал продвигаться вперед, пока не прижал врага к Уаштепеку11, за стенами которого тот в конце концов и искал спасения, хотя один раз и попытался еще совершить отчаянную вылазку. Наконец, бой стих, и испанцы могли подкрепиться; расположились они в каком-то саду, столь обширном и чудном, каких редко кто видел.

На следующий день Сандоваль потребовал сдачи Уаштепека, но напрасно; тот же ответ дало и большое поселение Йекапиштла12, что было в двух легуа от Уаштепека и охранялось крупным мешикским гарнизоном. Отказы эти неприятно поразили Сандоваля, так как он видел всеобщую усталость; тем не менее он двинулся против Йекапиштлы. Расположено оно было в горах, и наши союзники наотрез отказались от штурма — «на то teules [(божества) - испанцы], чтобы идти впереди». Нечего делать, Сандоваль со своими бросился вперед и счастливо проник в это поселение, причем он сам был ранен в голову. Видя это, союзники сейчас же воодушевились и докончили поражение врага; резню они устроили ужасающую, пока Сандоваль, жалея население, не вмешался в дело.

Взяв Йекапиштлу, экспедиция немедленно вернулась в Тескоко. Но Куаутемок, узнав о поражении своих войск, сейчас же послал 2000 больших лодок с 20 000 воинов в Чалько. И случилось, что одновременно с въездом наших в Тескоко прибыл и гонец из Чалько с мольбой о помощи. Кортес, в полном недоумении, гневно обратился к Сандовалю с приказом сию же минуту идти обратно в Чалько и «как следует выполнить порученное». Сандоваль готов был вспылить вследствие незаслуженного оскорбления, но одумался и рьяно понесся на помощь, не давая своим ни минуты передышки. Счастье, что жители Чалько уже сами справились с напастью: им пришла большая помощь из Тлашкалы и из Уэшоцинко. Итак, мешики побеждены были одними лишь индейцами, что для них было страшнее, нежели поражение от испанцев. Сандоваль опять вернулся в Тескоко, гоня множество пленных мешиков. Гнев его долго не унимался, несмотря на извинения Кортеса. Но служба его стала отнюдь не хуже.

В этих экспедициях Сандоваля я не участвовал, вот почему я так необычно говорил «испанцы», «они», а не «мы»; дело в том, что под Истапалапаном я получил опасную рану в шею и с нею промаялся целых три недели.

Так как прибыл Гонсало де Сандоваль со своим войском в Тескоко с большой добычей из рабов и были многие другие плененные нами в предыдущих походах, ставшие сожительницами, было принято решение, чтобы всех их тут же клеймили. И затем нам было объявлено, что их следует привести в назначенное строение; и все мы, в основном солдаты, повели тех, что у нас были, дабы поставить на них клеймо Его Величества, которое было буквой «G», что означает «guerra» [(война)], согласно обычаю, как мы и прежде условились с Кортесом, о чем я уже рассказывал, веря, что нам их вернут после того, как оценят по отдельности и заберут королевскую пятую часть; но было не так, в Тескоко все случилось хуже, чем в Тепеаке: так, после того как забрали королевскую пятую часть, другую пятую долю забрали для Кортеса, и еще доли для капитанов, а ночью, когда там все рабы были вместе, у нас увели лучших женщин-индеанок. Хотя сам Кортес нам говорил и обещал, что лучших рабынь продадут на торгах по той цене, в какую оценят, тех же, что хуже, — по более низкой цене, так что и тут был беспорядок, поскольку королевские чиновники, в чьем ведении это было, творили, что им заблагорассудится, раз за разом все хуже. После этого многие солдаты, у которых были хорошие индеанки, не желая, чтобы их, как в этот раз, отобрали, прятали их и не клеймили, говоря, что те сбежали, а если кто был любимцем Кортеса, то водил клеймить тайно, ночью, и платил пятую часть, а многие другие оставляли женщин у себя и говорили, что они — naborias [(слуги-индейцы)], прибывшие из мирных поселений и из Тлашкалы. Распределение золота прошло еще более безобразно: у нас не только оттягали лучшую долю, но предъявили еще такие счета и претензии, что мы удивлялись, как мы не очутились должниками!

Начало наступления

Впрочем, были и дела хорошие. Так, например, прибыло из Испании четыре корабля с 200 солдатами и 80 конями, изобильным запасом оружия, пороха и иных бесценных вещей. Прибыли на них, между прочим, казначей Его Величества Хулиан де Альдерете, житель Тордесильяса, а также монах из [Ордена] Святого Франсиско1 фрай Педро Мелгарехо де Урреа, уроженец Севильи, с весьма желанными для нашей отягченной совести индульгенциями2; уже месяца через три он мог вернуться в Испанию богатым человеком.

Итак, силы наши значительно увеличились. К этому же времени закончены были и наши бригантины, и ничто не мешало нам двинуться окончательно против Мешико. Все мы горели одним этим желанием. Но вот случилась задержка — вновь жители Чалько взывали о помощи, и Кортес решил положить конец нападениям мешиков.

Тщательно подобрана была армия из 300 солдат, 30 конных, 20 арбалетчиков, 15 аркебузников, множества тлашкальцев и друзей из Тескоко. Сам Кортес встал во главе, пригласив к участию и только что прибывших казначея Хулиана де Альдерете и монаха фрай Педро Мелгарехо; также вместе с ним пошли Педро де Альварадо, Андрес де Тапия и Кристобаль де Олид. Прослушав мессу, армия выступила утром в 5-й день3 месяца апреля 1521 года, и Кортес поклялся вернуться, лишь окончательно сломив врага. В Тескоко, для охраны главной квартиры и бригантин, остался Гонсало де Сандоваль с весьма внушительной силой.

На второй день мы прибыли в Чалько; окрестные касики толпой устремились к Кортесу, и вскоре новых 20 000 союзных индейцев примкнули к нам. Влекла их не только надежда на богатую добычу, но и жажда захватить пленных, которых они по-прежнему приносили в жертву и пожирали. Так тянулись за нами эти ватаги, точно стаи хищных птиц, следовавшие в Италии за войсками, чуя богатый корм на полях битвы.

Надеясь встретить врага, мы осторожно продвигались вперед. Местность была гористая, пересеченная; воды мало, а с высоких позиций неслись насмешки и издевательства. Кортес не вытерпел и крикнул: «Сеньоры, пощупайте-ка тех, наверху!» Мы бросились в атаку, впереди всех наши знаменосцы, а Кортес с конницей остался в долине, чтоб охранять наш тыл. Но… наше положение вскоре стало отчаянным: индейцы приготовили множество каменных глыб и теперь стали их сбрасывать на нас: вот настигнут был возле меня Мартинес де Валенсия и убит насмерть! Вот новый камень размозжил сразу двух! Мы еще продолжали карабкаться вверх, пока дальнейшие потери не заставили остановиться и искать прикрытия. Со мной вместе под уступ скалы схоронился знаменосец Коррал, израненный и изорванный; он с великим трудом уцепился за какой-то колючий куст; сам я тоже скорее висел, нежели стоял. Между тем, Педро Барба, капитан арбалетчиков, захотел с двумя солдатами пробраться под нашу скалу. «Оставьте, сеньор капитан, — крикнул я, — здесь нет совсем свободного места!» А он, как гран-сеньор, бросил в ответ: «Работайте лучше не языком, а руками и ногами!» Понятно, до нас он так и не дошел: один из его спутников был убит, другой, а также он сам, сильно зашиблены камнями.