Том 7. О развитии революционных идей в России - Александр Герцен

Герцен отмечал, что одновременно с нарастанием стихийного возмущения крестьянских масс крепостническим гнетом в России начали зарождаться освободительные идеи в среде дворянской интеллигенции, передовые представители которой постепенно переходили от критики пороков дворянского общества к отрицанию самодержавно-крепостнического строя.

Исходным историческим рубежом в развитии освободительного движения в нашей стране Герцен считал Отечественную войну 1812 г. и порожденный ею подъем национального самосознания.

В оценке истории революционного движения и передовой общественной мысли в России с особой силой выявились новаторство и самостоятельность исторических взглядов Герцена, заложившего основы научного изучения этих важнейших проблем русской истории. В своей книге Герцен дал развернутую характеристику декабристскому движению, он раскрыл его исторические корни, оценил деятельность и программные требования тайных декабристских организаций, показал историческое значение героического выступления 14 декабря 1825 г., а также отметил главную причину поражения декабристов, заключавшуюся в отсутствии у них связи с народом. Вместе с тем Герцен, оставаясь на позициях дворянской революционности, попрежнему считал что основной движущей силой революционного движения является передовая дворянская интеллигенция. Важнейшую задачу развивающегося освободительного движения в России Герцен видел в установлении прочных связей с народными массами. Соединение стихийных стремлений народа к освобождению от крепостнического гнета с революционными идеями, выработанными деятелями освободительного движения, Герцен считал решающим условием уничтожения самодержавно-крепостнического строя в России. Развитие общественной мысли в России после выступления декабристов Герцен рассматривал с точки зрения борьбы за решение этой важнейшей задачи.

Герцен раскрыл сложный процесс роста общественной мысли в России, освоение лучшими ее представителями исторического и идейного опыта человечества в интересах разрешения коренных национальных задач. Он показал, как прогрессивная политическая и философская мысль в России и в особенности передовая русская литература все более полно отражали назревающий протест народных масс против крепостничества и самодержавия.

Герценовская характеристика истории русской литературы находится в органической связи с историко-литературной концепцией Белинского.

Герцен был одним из внимательнейших читателей статей и рецензий Белинского. Многие из них, известные Герцену еще в рукописях, являлись на свет в результате живого обмена мнений обоих друзей по поводу тех или иных литературно-политических, исторических и философских проблем, отражали воздействие таких работ Герцена, как «Москва и Петербург», «Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы». В свою очередь взгляды Белинского, в частности на процесс развития русской литературы и на ее роль в подъеме политической активности демократической интеллигенции, оказали прямое воздействие и на литературно-эстетические и историко-литературные воззрения Герцена. Нельзя забывать и того, что в 1847 г. Герцен слышал из уст великого критика его литературно-политическое завещание – «Письмо к Гоголю».

Некоторые высказывания Герцена в комментируемом сочинении перекликаются с этим письмом. Когда Герцен в гл. V говорит о том, что в России «нет славы, нет репутации, которые устояли бы при мертвящем и принижающем соприкосновении с правительством», и ссылается на некоторые стихотворения Пушкина и «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя, то он, в сущности, воспроизводит одно из положений письма Белинского к Гоголю: «И вот почему у нас в особенности награждается общим вниманием всякое так называемое либеральное направление… и почему так скоро падает популярность великих поэтов, искренно или неискренно отдающих себя в услужение православию, самодержавию и народности. Разительный пример – Пушкин, которому стоило написать только два-три верноподданнических стихотворения и надеть камер-юнкерскую ливрею, чтобы вдруг лишиться народной любви» (ЛН, Т. 56, Стр. 578).

Опираясь в своей характеристике развития русской литературы на общую концепцию, намеченную в свое время Белинским, Герцен, однако, впервые смог открыто и отчетливо установить связь русской литературы с революционным движением. Он, в частности, по-новому осмыслил и осветил политическую роль творчества Пушкина и впервые в нашей историографии неразрывно связал автора «Евгения Онегина» и «Истории Пугачева», с одной стороны, с декабристами, а с другой – с передовой литературой с общественной мыслью 30-х и 40-х годов, с Лермонтовым, Гоголем и Белинским.

Герцен со всей силой подчеркнул значение передовой русской литературы как могучего средства распространения освободительных идей в России. Постоянно углублявшееся в русской литературе изображение действительности и отражение стремлений угнетенного народа определяли, по мнению Герцена, рост ее реализма, ее творческое своеобразие.

Герцен дал классические по идейной точности и эстетическому чутью характеристики деятельности и творчества ряда виднейших писателей – Пушкина, Лермонтова, Гоголя, показав их связь с русским освободительным движением, подробно обрисовав в завершающей главе общественно-политическую борьбу в России в 40-х годах.

В то же время в книге отразились и слабые стороны воззрений Герцена. Идеалистическое понимание истории не позволило ему раскрыть глубочайшие экономические и социальные основы русского исторического процесса, подлинную картину классовой борьбы. С этим, например, связана слишком высокая оценка им внешних влияний – варяжского, византийского, монголо-татарского-в историческом развитии России. Древнерусское государство Герцен, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, рассматривал как бесклассовое. Герцен несколько переоценивал значение политических факторов в русской истории, роль личности, в частности, Петра I и других государственных деятелей.

Система исторических взглядов Герцена, с ее сильными и слабыми сторонами, отразившаяся в книге «О развитии революционных идей в России», – при всей ее оригинальности – в значительной мере опиралась на итоги предшествующего развития исторической мысли в России, прежде всего, на суждения прогрессивных деятелей по вопросам русской истории. Так, например, высказывания Герцена о своеобразии «удельного периода» в истории России, заключающемся в отсутствии феодальных отношений, его оценка татарского ига, борьбы русского народа за национальную независимость, его понимание прогрессивности создания единого русского государства, оценка Герценом преобразований Петра I, политики Екатерины II и Отечественной войны 1812 г. находились, несомненно, в тесной связи с суждениями по этим вопросам Пушкина, декабристов, Белинского. В трактовке вопроса о происхождении крепостного права в России значительное влияние на Герцена оказала, кроме того, книга Н. Тургенева «Россия и русские».

Взгляды Герцена на историю России и перспективы ее развития, нашедшие выражение в книге «О развитии революционных идей в России», основывались на деятельном и глубоком изучении им отечественной истории. Но на исторической концепции Герцена отразилась и его теория «русского социализма». Эта утопическая теория получила свое первоначальное историческое обоснование в 1849 г. в статье «La Russie»(«Россия» – см. Т. VI наст, изд.), отрывок из которой, раскрывающий народнические взгляды Герцена, дан им в виде приложения к книге. Крайне переоценив значение сельской общины в русской истории, Герцен неправомерно преувеличивал и своеобразие русского исторического процесса сравнительно с западноевропейским, особенно до реформ начала XVIII в.

Однако следует учитывать, что при всей ошибочности суждении Герцена о роли общины в русском историческом процессе, доказательство прочности общинных отношений в России было связано у него со стремлением сохранить общину от посягательств помещиков и царского правительства, обосновать право крестьян на обладание землей, т. е. преследовало цель защиты интересов крестьянства, что подчеркивает демократическую основу этих народнических взглядов Герцена. В некоторых суждениях и оценках, содержащихся в книге, проявились колебания во взглядах Герцена. Так, доверяя демагогической славянофильской критике западноевропейского буржуазного общества, он ошибочно пытался сблизить их воззрения с идеями социализма, вступая в противоречие с собственной оценкой их реакционной идеологии.

В своей книге, появившейся на французском и немецком языках, Герцен обращался прежде всего к западноевропейскому читателю, ибо на проникновение сколько-нибудь значительного числа экземпляров в Россию в то время рассчитывать не приходилось.