Везунчик - Виктор Бычков

Надел очки, долго бродил средь могилок, вычитывая имена на крестах. Задержался у могилки с табличкой на кресте «Щербич Елизовета Пе..», отчество и даты были стерты временем. Поднял голову верх. Из глаз бежали слезы, терялись в усах, бороде. А он не вытирал их, так и стоял, плакал, опершись на трость. Шляпу держал подмышкой, и легкий ветерок шевелил волосы.

Зачем-то погладил надгробную плиту на могиле Лосева Леонида Михайловича. С небольшого обелиска смотрело до боли знакомое лицо.

Что-то шевельнулось в груди, подступило к горлу, перехватило дыхание, закружилась голова. Иголки вонзились в сердце, пронзая насквозь. Еще успел выйти из кладбища, но до машины дойти не смог. Резкая боль в груди завладела всем организмом, погасила сознание. Ноги подкосились, шляпа откатилась в сторону. Рухнул на землю, неестественно подвернув руку. И застыл.

Таксист подбежал, повернул лицом вверх безжизненное тело, убедился, что этот загадочный пассажир мертв, воровато огляделся вокруг. Достал из кармана бумажник, дрожащими руками вынул деньги, судорожно зажал их в потной ладони, документы положил обратно. Вернулся к машине, взял с заднего сиденья портфель пассажира, поковырялся в нем, бросил туда же, и уже через минуту светлая «Волга» скрылась за клубами пыли.

Одинокий ворон долго кружил над кладбищем, зорко следил за лежащим на земле человеком. Давно уже он не пробовал падали, все больше питался по помойкам да свалкам. А тут такой случай! Сел на вершину березы, сторожил свою добычу остаток дня и всю ночь. Утром опять взмыл вверх, проверил, все ли осталось по-прежнему?

Человек не подавал признаков жизни, продолжал лежать неподвижно, только лицо его немножко посинело и распухло от жары за долгий летний солнечный день, да и ночь не принесла прохлады. Ворон по спирали спускался всё ниже и ниже, всё уже сжимая круги. Сразу не осмелился сесть на труп, взмыл в небо, еще раз окинул окрестность, еще раз убедился, что никакой опасности нет. Он боялся людей до сих пор, сторонился их. А этот казался безопасным. Зов предков вел птицу к падали.

Вот, наконец, лапы коснулись земли чуть в стороне от трупа. Мелкими шажками, скачками, бочком приближался к добыче, крылья не складывал на спине, держал их на весу чуть распущенными, готовый в любой момент отскочить, взмыть вверх.

Нет, человек лежал без движений. Ворон осмелел, и еще ближе подошел к трупу. Обилие черных мух на лице добычи не оставляли никаких сомнений, и птица села ей на плечо.

Ворон огляделся вокруг, еще раз взмахнул крыльями, но не улетел, а сместился на грудь человеку, окинул падаль зорким взором, выбирал место для первого удара клювом. Остекленевшие глаза манили, притягивали стервятника, обещали сытный завтрак. Победно каркнув, не стал дальше тянуть время, приступил к трапезе.