Искатели приключений - Гарольд Роббинс

— Пойдем, — сказал он, беря ее под руку.

Когда они проходили мимо немца, она вся дрожала. Миновав вестибюль, они поднялись в номер, и как только дверь за ними закрылась, Каролина разразилась слезами.

Дакс крепко прижал ее к себе.

— Не бойся, — шептал он, — я не дам ему обидеть тебя.

— Он заставлял меня делать ужасные вещи, — проговорила Каролина сквозь рыдания, — и все время смеялся, потому что знал, что я сделаю все, как он хочет.

— Не думай о нем больше, — сказал Дакс изменившимся голосом. — Обещаю, больше он никогда не потревожит тебя.

Но чтобы ее успокоить, одного этого обещания оказалось мало. Потребовались еще три таблетки из тех, что врач прописал ей от бессонницы. Наконец она уснула, а он стоял и смотрел на нее, спящую. Лицо Каролины раскраснелось и поблескивало потом — так она себя распалила. Осторожным движением Дакс набросил на нее простыню и вышел, беззвучно закрыв дверь на ключ.

Утром она проснулась с головокружением от принятого снотворного. Выбравшись из постели, накинула халат и прошла в соседнюю комнату. Дакс сидел за столом с чашкой кофе, покуривая одну из своих любимых толстых черных сигар. Увидев ее, он поднял голову.

— Выпей кофе.

Она села за стол. Рядом с ее тарелкой лежала газета, на первой странице которой была напечатана фотография под заголовком, набранным жирным шрифтом: УБИЙСТВО НЕМЕЦКОГО ГРАЖДАНИНА.

Она взглянула на Дакса.

— Он мертв!

— Да, — ответил Дакс; глаз его не было видно за клубами табачного дыма, — Я ведь обещал, что он больше не потревожит тебя.

Теперь Каролине следовало успокоиться, но что-то в его голосе — может быть, будничность? — заставило ее по-новому посмотреть на Дакса. И ею овладел еще больший страх. Под тонким налетом цивилизованности в нем дремал яростный дикий зверь, и для того, чтобы разбудить его, хватило бы одного слова.

Кошмары вернулись вновь, и только через много-много недель, когда они уже почти добрались до Нью-Йорка, Каролина смогла спать более или менее спокойно. А вскоре у нее возникло другое, совершенно новое чувство к нему. В их отношениях появилась теплота. Нечто, похожее на любовь. Это была не та любовь, о которой она мечтала до того, как оказалась в немецкой тюрьме. Это больше походило на ее чувство к брату Роберту. Ощущение, что он защитит ее, позаботится о ней. А может, она относилась к нему чуть-чуть как к отцу, дающему уверенность в том, что, пока он рядом, ничего дурного с ней случиться не может.

Барон приехал в порт, чтобы их встретить. Так же, впрочем, как и кортегуанский консул и толпа репортеров. Было много суеты и шума, от которых Каролина пришла в себя, только оказавшись рядом с отцом в лимузине, несущемся вдоль Парк-авеню. Дакс вместе с консулом ехал в другой машине. Он отправился в консульство, где его ждали срочные дела. Но обедать они договорились вместе.

Барон откинулся на спинку сиденья и ласковым взглядом изучал дочь. Лицо его было непонятно задумчивым.

— И что же ты видишь, папочка?

Он почувствовал, как в глазах встали слезы.

— Свою маленькую девочку. Свою крошку.

После этих слов она тоже начала плакать. То ли из-за тона, которым они были произнесены, то ли из-за того, что она поняла, что никогда уже ей не быть той маленькой девочкой.

— Роберт. Мы о нем ничего не слышали. — Барон вытащил носовой платок. — Боюсь, он попал к ним в плен.

— Нет, Роберт в безопасности. Барон взглянул на дочь.

— Откуда ты знаешь? Где он? Каролина покачала головой.

— Я не знаю, папа. Но так говорит Дакс.

Лицо отца приняло странное выражение, на мгновение ей показалось, что это обида. Однако тут же пропало, голос барона звучал спокойно и ровно.

— А ему откуда знать?

В ее ответе он услышал почти детскую веру.

— Если Дакс говорит, значит, это так.

Барон вспомнил свою первую встречу с Даксом — спящим на руках отца мальчишкой в гостиной: мадам Бланшетт. Казалось, уже тогда он знал, что неисповедимыми путями их жизни соединятся.

— Твой муж... — проговорил он. — Ты любишь его? Каролина посмотрела на отца с удивлением, словно сама впервые задалась этим вопросом.

— Конечно.

Помолчав, барон спокойно заметил:

— Он очень сильный мужчина, а ты...,

— Он еще и добрый мужчина, папа. И он все понимает.

— Но ты такая хрупкая. Я имею в виду...

— Все в порядке, папа, Дакс это тоже понимает. А потом, ведь не всегда же я буду такой. Теперь, рядом с тобой, я быстро соберусь с силами. Вот увидишь. Может, скоро у тебя появятся внуки, и ты будешь играть с...

— Нет! — В голосе отца она услышала почти муку. — Никаких детей!

— Папа!

— Разве ты не понимаешь? — яростно спросил он. — Они могут быть черными! Никаких детей!

Она очнулась от дремы в тот момент, когда в комнату вошел Дакс.

— Тут, видимо, какая-то ошибка, — сказал он. — Моя комната напротив.

Она не смогла встретиться с ним взглядом.

— Папа считает, что на какое-то время так будет лучше. Пока я не стану сама собой.

— Ты тоже этого хочешь?

— Я не знаю...

Он не дал ей закончить.

— На одну ночь это не имеет значения, — сказал он со злостью. — Но когда я вернусь, я этого не потерплю. К тому времени, надеюсь, ты будешь знать, чего хочешь. — Он направился к двери.

— Дакс! — закричала она в страхе. — Куда ты? Он замер, обернулся к ней.

— В консульстве мне передали, что завтра я должен вернуться домой. Оттуда я отправляюсь назад, в Европу.

— Но мы же только что приехали. Так нельзя!

— Нельзя? — На лице его она увидела ироническую усмешку. — Это тоже твой папа сказал?

Он вышел, и Каролина уставилась в закрытую дверь. На глаза медленно наворачивались слезы. Что-то было не так. Все теперь было не так. Если бы только она смогла почувствовать себя так же, как до войны.

Он сидел в халате за маленьким столиком, когда она вошла в его комнату поздней ночью. Стол был завален бумагами. Он взглянул на нее, перевел глаза на часы.

— Уже почти час. Ты давно должна спать.

— Я не могу спать. — Она стояла в сомнении на пороге. — Мне можно войти?

Он кивнул. Она подошла к кровати.

— Что ты читаешь?

— Читаю сообщения. Я здорово запустил дела.

На мгновение она удивилась. Ей никогда в голову не приходила мысль, что Дакс должен выполнять какую-то работу, во всяком случае такую рутинную и скучную. Но она тут же почувствовала себя недалекой девочкой. Уж пора бы ей знать его получше.

— Я не подумала, — извиняющимся голосом сказала она, — должно быть, я помешала. Он потянулся за сигаретой.

— Не имеет значения. Я все равно собирался передохнуть. Она взглянула на него.

— Ты обязательно должен вернуться в Европу? Он улыбнулся.

— Я еду туда, куда посылает меня мой президент. В этом вся моя жизнь.

— Но там же война, там опасно.

— Моя страна — нейтральное государство. Я — нейтрал.

— Как долго ты им будешь? Рано или поздно в войну вступят Соединенные Штаты, за ними — Южная Америка, и твоя родина в том числе.

— Если случится, как ты говоришь, я вернусь сюда.

— Ты хочешь сказать, если фашисты позволят тебе сделать это, — сказала Каролина мрачно.

— На такие случаи есть специальные международные законы.

— Не нужно говорить со мной, как с маленьким ребенком! Я хорошо знаю, какого мнения нацисты о международном праве.

— Но это моя работа. У меня нет выбора.

— Можно подать в отставку. Он расхохотался.

— Ну, и что я буду тогда делать?

— Отец будет только рад предложить тебе работу в банке.

— Нет уж, спасибо. Не думаю, что из меня выйдет банкир. Я человек другого склада.

— Но что-то еще ты умеешь делать?

— Безусловно. — Дакс улыбнулся. — Но профессиональные игроки в поло не так уж много зарабатывают.

— Опять ты сбиваешься на нравоучения! — Она начала раздражаться. — Я все-таки уже не ребенок.

— Знаю.

Она почувствовала, что краснеет под его взглядом. Глаза ее были устремлены вниз.

— Я не очень хорошая жена, так?

— Тебе пришлось слишком много пережить. Для того, чтобы прийти в норму, нужно время.

Каролина по-прежнему избегала его взгляда.

— Я очень хочу стать для тебя настоящей женой. Я так благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.

Он отложил сигарету, встал.

— Не нужно никаких благодарностей. Я женился на тебе, потому что хотел этого.

— Но ты же даже не был в меня влюблен. — Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. — У тебя ведь была та девушка, Жизель.

— Я — мужчина, — сказал он просто. — У меня всегда было много девушек.

— Она была не просто одной из них, — настаивала Каролина. — Ты любил ее. Даже мне это было ясно.

— Ну и что, если так? Женился-то я на тебе.

— Почему ты на мне женился? Потому что иначе было невозможно вырвать меня из рук нацистов? Он не ответил.

— Может, тебе нужен развод?

Он посмотрел на нее, покачал головой.