Санкция на жизнь - Сергей Палий

– Момент истины, – сказал Нужный, закрывая глаза и выводя рычагом тягу на максимум.

Вся машина мелко завибрировала, в силовых контурах скакнуло напряжение, и проводка заискрила в стыке защитного кожуха. Через мгновение раздался невыносимый гул, и Стаса вжало в спинку кресла чудовищным ускорением. «Янус» мотнуло сначала в одну сторону, затем в другую. Шлемы от скафов и прочие незакрепленные предметы закувыркались по всему кокпиту.

Нужный открыл глаза, чтобы увидеть, как звездный хоровод скачет за иллюминатором в бешеном ритме.

А спустя секунду пространство вокруг подернулось призрачно– лиловой пленкой, в которой без труда можно было узнать гравитонную струю. Фрегат все же ударил главным калибром…

Запищал счетчик радиации сразу во всех диапазонах. Зубы заломило, мозг будто поместили в микроволновку, по шее прошла судорога, кончики пальцев стало покалывать. Стас застонал и рефлекторно врубил жидкостники, чтобы еще хоть на йоту увеличить тягу. Погасла подсветка на сенсорной панели, рябью помех подернулись все экраны и дисплеи, а в двигательном отсеке что-то засвистело, уходя в область ультразвука, и громко хлопнуло…

Но «Янус» выдержал. Он продолжал нестись вперед, ускоряясь и ускоряясь, как частица в полях синхрофазотрона. И с каждым мигом расстояние, разделяющее мятежный борт и преследовавшие фрегаты, становилось все больше.

– Зря ты сразу не выпустил ребят на истребителях, каптри, – чувствуя соленый привкус крови на искусанных губах, пробормотал Стас. – У них был бы шанс догнать… А теперь – уж не обессудь…

Позади раздался стон Уиндела и сухой кашель Веры. Им приходилось гораздо хуже в физиологическом плане, чем самому Нужному: оба валялись на стальном полу, жестоко приплюснутые к стенке ускорением в 5 – 6 жэ, которое не смогли погасить компенсаторы, не настроенные на такие безбашенные режимы полета.

– Потерпите чуток, родные, – прошептал Стас, успокаивая больше себя, чем их. – Еще чуток… Еще капельку.

Солнечная система Y. За плоскостью эклиптики

За обзорным стеклом мерцала звездная пыль. Неровными сгустками ее пересекал извилистый ручей Млечного Пути. Бесконечность космоса, словно огромное нечеловеческое око, глядело на людей, вновь покусившихся вторгнуться в ее святые владения.

Счетчик Гейгера изредка возвещал об остаточном гамма-фоне хрустящими щелчками. Моргала красная иконка на радарном экране. Надпись под ней напоминала об опасном удалении за пределы эклиптической плоскости Солнечной системы Y, а слишком умная навигационная система настоятельно рекомендовала изменить траекторию для возвращения в коридоры движения судов и предлагала несколько возможных вариантов расчета курса лично от себя.

Жаквин сидел на регенераторе, закатав штанину, и старательно штукатурил бактерицидной присыпкой рану на колене. Струя очищенного воздуха из раструба обдувала его худые лодыжки, заставляя колыхаться волоски. Раздраконенная аптечка лежала рядом.

Вера устроилась на подлокотнике пилотского кресла, подстелив под попу небрежно сложенный китель Стаса. Нужный одной рукой обнимал ее за талию, а другой – бездумно водил по тачпэду, глядя, как курсор на основном дисплее бегает туда-сюда.

– Это была самая безумная авантюра, в которой я когда-либо участвовал, – признался Уиндел, оглядывая запорошенное присыпкой колено. – Когда я… э-э… в теории… размышлял о том, как мы с тобой угоним корабль, даже не мог себе представить, насколько все окажется проблематичней.

– Какое-то невероятное везение, – нехотя согласился Стас. – Нам повезло даже в том, что «Янус» – один из немногих истребителей нового поколения, в конструкции которого не предусмотрено дистанционное управление с борта авианосца или станции. А то нас бы живо вернули восвояси без всяких агрессивных фрегатов.

– Где здесь дальняк? – спросил ученый, закончив обработку ссадины и опустив штанину.

– Не дальняк, а гальюн, урка недобитая, – машинально поправил Стас. – В центральный отсек спустишься, там увидишь кабинку. Смотри, не перепутай с высоковольтным распределительным щитком, а то до конца дней причинное место колом стоять будет и игривые молнии пускать в ответственные моменты.

Вера хихикнула.

– Плоский юмор – это твоя защитная реакция на пережитый стресс, – равнодушно прокомментировал Уиндел и удалился.

Воцарилось молчание.

Стасу до рези в глазах хотелось спать, но через четверть часа ему предстояло корректировать курс, поэтому он проглотил капсулу с амфетамином и теперь таращился на бегающий курсор, время от времени моргая, словно контуженый филин.

– Ты боишься? – спросила Вера, пересаживаясь на серверный блок и с трудом разворачивая пилотское кресло к себе.

– Боюсь, – тупо ответил Нужный, автоматически продолжая водить пальцем по тачпэду. – А чего конкретно?

– Будущего.

Он замер. Устало вздохнул и нежно коснулся ее мягкой щеки. Сказал:

– Я боюсь будущего. Этой глупой катастрофы, войны, солнечного коллапса… Но теперь я стал другим. И мне уже не страшно бояться. Вот такая вот неказистая фигура речи.

– И почему же… ты стал другим?

– Я нашел тебя. Понял, что мне больше не нужна очередная жена. Мне кажется, я сумел постичь нечто, не укладывающееся в рамки обычной для моего мира системы счислений… Это… – Стас неуверенно потрогал себя в районе солнечного сплетения. – Это где-то здесь.

Вера как-то странно посмотрела на него. Печально и в то же время немного укоризненно.

– Любовь? – тихо спросила она.

– А разве не так ведет себя человек в этом случае? – вопросом ответил Стас с нотками вызова в голосе. – Разве не ищет он другого человека среди коловерти событий и десятков планет? Разве не рвется его сердце сквозь… эту… бездну?

Вера осторожно, ласково отвела его вздрогнувшую ладонь от своего лица.

– Ты уверен, что правильно выбрал? А вдруг я стала случайностью, которой ты подсознательно ждал всю жизнь? Вдруг я – всего лишь случайность?

У Нужного внутри похолодело. Возникло давно забытое предчувствие, будто он покидает навсегда что-то близкое и родное. Он открыл рот, но так ничего и не смог произнести. Ему почему-то казалось, что все должно было случиться совсем иначе…

– Выслушай меня внимательно и не торопись с выводами. Просто выслушай, – спокойно и добродушно, как доктор пациенту, произнесла Вера. – Я знала Стаса Нужного еще до того, как ты его пугающим двойником ворвался в мою жизнь. Я знала и любила того, кто сгинул в плазме нелепой космической катастрофы, когда ты открыл Точку и впервые прошел через нее в нашу Солнечную. – Она сделала паузу. Потом продолжила: – Но ведь ты совсем не знаешь меня. Мы, в общей сложности, знакомы меньше суток…

– Мы знакомы гораздо дольше, – хмурясь, перебил Стас. – С того мгновения, как я увидел тебя на Неглинке по нынешний момент.

– Это ложное ощущение ожидания.

– Я ждал с самого рождения, – дрогнувшим голосом сказал Нужный. – Я взлетал на своем среднетоннажнике и каждый раз тайно желал, чтобы встретить там – во мраке космоса – что-то иное, не подвластное санкциям Земли. Я возвращался и все равно… смотрел на небо…

Стас почувствовал, как к горлу подкатил противный комок, и замолчал. Было больно. У него в сердце ломалось что-то с противным хрустом – словно из десны без наркоза выдирали только-только прорезавшийся зуб мудрости.

– Любимый… – улыбнулась Вера, заставив его вновь вздрогнуть в растерянности. Стас никак не мог понять, чего хочет добиться женщина, из-за которой он отрекся от всех догм и правил. – Я просто очень не хочу оказаться твоей первой случайностью…

– Я не…

– Подожди. Я расскажу историю, которая случилась со мной в юности. Не перебивай! Однажды я чуть ли не на последние деньги перед зарплатой купила курицу, чтобы на следующий день запечь ее в духовке к какому-то празднику – не помню уже точно… Замариновала ее и убрала в холодильник. Вечером к молодому человеку, с которым мы вместе жили, пришли в гости двое приятелей. Они порядочно набрались. Через некоторое время молодой человек из последних сил доковылял до комнаты, грохнулся на кровать и захрапел. Ну я пожала плечами – мол, бывает и так – и продолжила играть в арканоид на компьютере. Мне и в голову не могло прийти, что он не проводил приятелей, прежде чем плюхнуться спать… То, что в квартире есть кто-то еще, я поняла лишь тогда, когда с кухни донеслась заунывная песня на два нестройных голоса. Я перепугалась, осторожно прокралась по коридору и заглянула туда. Открывшаяся картина поразила меня до мозжечка. Приятели сидели за столом в обнимку над пустой стеклотарой и потихоньку, без фанатизма, выводили куплеты. Но самое страшное заключалось не в этом! Один из них – как сейчас помню, звали его Коля – держал в руке обглоданный сырой окорочок и время от времени подгрызал остатки мяса. Бедная раскроенная курица восстановлению, конечно, не подлежала.