Пешки (СИ) - Татьяна Чернявская

— Я думала, Вы старше будете, — сболтнула первое пришедшее на ум Алеандр и тут же прикрыла рот ладошками.

— Хорошо сохранилась? — даже излишне беззаботно рассмеялась «старушка — травница» из представлений Эл; смех у женщины был красивый, грудной и вибрирующий настолько искусно, что подозрительная Чаронит подумала о долгих часах тренировок перед зеркалом.

— Обалденно! — восторженно округлила глаза Алеандр. — «Младицу» с чем‑то разводили под основу? Чистотел первого прогона с лимонным соком и миндальным маслом? Плюс ещё крапивный взвар и…

— Тс — с, — женщина прижала палец к губам и хитро подмигнула, — профессиональный секрет.

Алеандр слегка смутилась, но, почувствовав, что её познания в косметологии, хоть и без поощрения, но всё же были оценены по достоинству, приободрилась и даже впервые свободно вздохнула с момента появления кумира всего факультета.

— Заходите, девочки! — уже значительно приветливее улыбнулась женщина, жестом указывая в прихожую. — А там что?

— А там наше дело! — с лёгкой гордостью в голосе, словно она лично избивала подопечного, ответила Танка, ловко подзывая парящий в кустах гамак.

Важич лежал в своей переносной тюрьме молча. После недавней размолвки с бледной немочью говорить не хотелось совершенно. Прикрыв золотистые глаза, он, казалось, размышлял о чём‑то вечном и обязательно эпохальном. Под веками слегка подрагивали зрачки, выдавая сознание, но надёжно скрывая мысли и догадки, крутящиеся в светлой голове самого многообещающего боевого чародея. Полностью восстановившийся резерв предвкушающе бурлил, перекатываясь под новыми, нарастающими под бдительным контролем чародея ментальными щитами. Лёгкое недовольство ситуацией и своим положением, в частности, отражалось лишь в нервном изгибе потрескавшихся до крови губ.

— Ну, здравствуй, Ароша, дорогой, — широко и снисходительно улыбнулась женщина, перегибаясь через ближайшую метлу и убирая с лица пленника чьи‑то портры.

— Привет, — досадливо буркнул молодой человек и недовольно отвернулся от красавицы.

Пребывая в лёгком недоумении, девушки помогли затащить в гостиную раненого и разложить прямо на журнальном столе, вызвав у Важича поток неконтролируемой ругани сквозь сжатые зубы. Потрёпанное физическое состояние дополнялось уязвлённым моральным, что делало молодого человека раздражительным и особенно едким. Чародей ругался на криворуких куриц, потрошивших его вчера ночью, огрызался на ласковые увещевания Госпожи Травницы и попытки напоить снотворным, грозно рычал на каждое замечание Алеандр о состоянии здоровья и совершенно игнорировал любые вопросы о самом получении увечий. В течение минуты мирная вполне себе уютная гостиная, стилизованная под охотничий домик, преобразилась в безумную смесь операционной комнаты, экзаменационного зала и поля боя. Разве что боевые светляки не летали, да аккуратный набор скальпелей и ножниц, любовно извлечённый из секретера ясноглазой Госпожой Травницей, не был спешно воткнут в распластанное и почти (Важич вяло, но упрямо отмахивался от травниц) раздетое тело.

После первых же препирательств Яританна благоразумно покинула взрывоопасную территорию, рассудив, что действо по укрощению пациента затянется надолго и оставаться в компании двух экзальтированных любителей насильного врачевания чревато если не ловлей шального заклинания, то припряжением к процессу точно. Повторно ковыряться в чьём‑то теле, живом и активно брыкающемся, она не испытывала ни малейшего желания, поэтому бесцельно бродила по дому, имитируя глубокую заинтересованность интерьером. Изнутри жилище знаменитой травницы казалось значительно просторнее, хотя и не радовало такой роскошью и изяществом, как сам наряд впечатляющей блондинки. Бревенчатые стены лишь в нескольких местах завешивались коврами, указывая на то, что городская жительница зимовать здесь точно не решится, не скрепив всё дополнительным слоем заклятий или встроенным артефактом. Не было милых женской домовитой натуре занавесок, подставок, сувенирчиков и картинок, почти всегда заполоняющих пространство с появлением в доме прекрасной дамы современных светских вкусов. Отсутствовали и привычные горшки с цветами и травами, с которыми не расставались предусмотрительные травницы. Нигде не видно было даже переговорного шара, что при современном развитии чар казалось, по меньшей мере, настораживающим. Духовник нахмурилась, проведя кончиком пальца по краю старомодной, покрытой изнутри клоками паутины вазы. Не чувствовалось в этом доме ни любящей хозяйской руки, ни бестолково гостевой лапищи. У девушки появилось нехорошее подозрение, что Госпожа Травница не от щедрот своей экспериментаторской души забралась в такую глушь и уж подавно не пребывает в восторге от своего нового места жительства.

«Где же это так напортачить нужно, чтобы первоклассного чародея из столицы попёрли? — рассеянно поколупала намертво запаянную крышку рабочего стола Танка, отметив неплохое заклятье и весьма качественный механический замок. — Очень уж эта обстановочка напоминает ссылку со всеми удобствами. Хм — м…, возможно для светских львиц это действительно серьёзная кара. На такой‑то шпильке по здешнему бездорожью за молочком ковылять. Мне на такие хоромы лет десять беспробудно корячиться на Отечество, а тут за пару выходок так облагодетельствоваться. Эл, что‑то про младенцев вещала. Ела она их что ли? Не, если бы каннибализм, то и следов не осталось бы».

Мысль о еде неприятным урчанием отозвалась в пустом желудке, и девушка, оставив нетронутыми своим дотошным осмотром хозяйские спальни на втором этаже, тихонько спустилась по лестнице к странной, но всегда неизменной кухне. Отсюда брань и целительские термины были слышны отчётливее, но общего очарования священного места не нарушали. Кухня у Мастера — Травницы, к слову, тоже была престраннейшая. Высокие, до потолка, стеклянные витрины, забитые банками со всевозможными приправами и специями, коробочками с ароматическими маслами и благовониями, связками травок и цветов. На длинной гнутой столешнице — острове в безумном нагромождении ютились разномастные котелки и горшочки: глиняные, жестяные, оловянные, серебряные и даже алюминиевые. При этом пол оставался девственно чистым, словно на него никогда ничего не проливали и не роняли, а небольшой скрытый стеклянной панелью очаг обходился без следов сажи и искристой копоти, всегда остающихся после кулинарных экспериментов. Да и сами ингредиенты для готовки ютились в небольшом деревянном шкафу вместе со связкой сушёных крысиных хвостов. Яританну даже перекосило при взгляде на небрежно сброшенные продукты. Горшок с успевшим прогоркнуть на жаре маслом присыпало кукурузными хлопьями; надкушенная колбаса дорогой столичной марки торчала в корзинке с зернистым творогом; липкий инжир выглядывал из пакета муки; связка заграничной банановой тянучки, подтаяла на завёрнутую в жирную бумагу копчёную белугу; сами бананы тихо — мирно гнили в уголочке. На заднем плане ютилось ещё что‑то из утраченного и забытого до состояния крошек и плесени, но определению уже не поддавалось.