Волк равнин - Конн Иггульден

Сын Сансара пытался выхаркнуть кровь, забурлившую в горле. Меч Арслана выпал из его ладони, и он с чудовищной силой вцепился обеими руками в свою шею. Повернулся, словно чтобы уйти прочь, но упал лицом вперед и затих. Толпа вздохнула, и Тэмучжин смерил олхунутов холодным взглядом, ожидая, что сейчас его разорвут в клочья. Он увидел среди них и Коке с раскрытым от ужаса ртом. Тэмучжин встретился взглядом со своим двоюродным братом, и тот бросился бежать сквозь толпу.

Остальные олхунуты смотрели на него как бараны, и Тэмучжин ощутил, что его терпение иссякает. Он прошел мимо них к кухонному костру и выхватил из-под котла горящую головню. Повернувшись к воинам спиной, он с нескольких сторон коснулся ею ханской юрты, и стал мрачно глядеть, как занимается пламя, начинает лизать сухой войлок. Он будет хорошо гореть, и ханским телохранителям не будет позора — они не увидят своего мертвого хана.

— Оставьте нас теперь, — крикнул он толпе. — Работа для вас всегда найдется. На рассвете мы уходим. Готовьтесь.

Тэмучжин смотрел на людей гневным взглядом, и ошеломленная толпа начала расходиться, разбиваясь на группки, чтобы обсудить произошедшее. Они то и дело оглядывались на воинов у горящей юрты, а Тэмучжин не двигался с места, пока рядом не остались одни ближние воины Сансара.

Людей, отобранных Сансаром в личные телохранители, оказалось меньше, чем думал Тэмучжин. Олхунуты не воевали уже несколько поколений, и даже у Волков хана окружало гораздо больше вооруженных воинов. Но все равно они превосходили отряд Хачиуна, и когда олхунуты и чужаки оказались наедине, в воздухе повисла напряженность.

— Я не стану беспокоить жен и младших детей Сансара до утра, — объявил Тэмучжин. — Пусть достойно оплачут его. От моей руки они не пострадают, я не брошу их умирать, как некогда бросили меня.

Один воин одобрительно кивнул. История сыновей и жены Есугэя была известна всем. Она разошлась по племенам и стала сказкой в устах сказителей, как и тысячи других историй и легенд.

— Будьте гостями у моего костра, — пригласил воинов Тэмучжин. Он говорил так, словно никто не посмел бы ему отказать. Возможно, поэтому протестов никаких и не было. Он не понимал, почему так вышло, да и не думал об этом. Его охватила непомерная усталость, и вдруг он почувствовал такой голод и жажду, что едва мог говорить. — Пусть нам принесут поесть, а мы будем обсуждать дела войны, — велел он. — Мне нужны сообразительные люди, чтобы стать начальниками отрядов, а я пока не знаю, кто из вас способен быть предводителем, а кого надо вести.

Он замолк и стал ждать. Хачиун с Хасаром подбрасывали дров в огонь, и костер разгорался хорошо и сильно. Наконец Тэмучжин сел на землю у костра. Его братья и Арслан сели рядом, за ними последовали остальные. Все устроились на холодной земле, внимательно приглядываясь к новой силе, ворвавшейся в их жизнь.

ГЛАВА 31

Никогда олхунуты не подходили к кераитам близко, разве что между ними была война, поэтому воины с каждой стороны вели себя беспокойно. Оба племени кочевали, так как Тогрул держал расстояние между своим племенем и идущими на юг татарами.

Тэмучжин отправил Хачиуна вперед предупредить Тогрула, но кераиты все равно вооружились и сели на коней, организовав оборону центра улуса. Сигнальные рога печально звучали в холодном воздухе. Тэмучжин подвел народ своей матери поближе, на расстояние одного полета стрелы, и оба племени смогли увидеть друг друга. Он приказал всем остановиться и вместе с Хасаром, Арсланом и десятком телохранителей Сансара выехал в центр. Своих людей он оставил при повозках отражать нападения, с какой бы стороны они ни угрожали. Напряжением был пропитан воздух, так что незачем было приказывать людям держаться настороже. Даже при отступлении кераитов на юг татары были всего в паре недель пути, а Тэмучжин еще не был готов их встретить.

Он спешился и оставил коня пастись на зеленой траве. Заметил Тогрула вдалеке и рассеянно подумал: где же он найдет коня, который выдержал бы вес хана кераитов? И увидел, что Тогрул взбирается в повозку, запряженную двумя вороными меринами, и направляется к его отряду. С ним ехал Вэнь Чао, а кераитские воины окружали их плотным кольцом, держа наготове луки и мечи.

Тэмучжин поднял руки, показывая, что они пусты. Жест был бессмысленным, если учесть, что его окружали вооруженные воины. Но Тэмучжин не желал тревожить Тогрула еще больше. Ему нужна была поддержка жирного хана.

— Будь гостем в моем лагере, Тогрул, хан кераитов? — крикнул Тэмучжин. — Ты мой почетный гость!

Тогрул с нарочитой осторожностью спустился на землю. Его мясистое лицо было словно каменное. Когда он приблизился к Тэмучжину на расстояние вытянутой руки, посмотрел ему за спину, на ряды воинов и олхунутов, выстроенных боевым порядком. Бойцов было почти столько же, сколько у него самого, и прежде чем начать говорить, хан задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Принимаю, Тэмучжин, — проговорил он. Что-то во взгляде Тэмучжина заставило его насторожиться еще более. — Теперь ты хан олхунутов? Как это понять?

Тэмучжин тщательно выбирал слова:

— Я потребовал этого по праву крови своей матери и жены. Сансар мертв, и они пошли за мной воевать против татар.

Зная привычки толстого хана, Тэмучжин приказал развести костры и наготовить еды сразу, как только олхунуты остановились на равнине. Пока он говорил с Тогрулом, поднесли огромные блюда жареной баранины и козлятины, а на земле расстелили белые войлочные кошмы. Согласно обычаю Тэмучжин, будучи хозяином, должен был сесть последним, но ему хотелось, чтобы Тогрул чувствовал себя непринужденно, а потому первым уселся на войлок, подобрав ноги. Хану кераитов ничего не оставалось, как устроиться напротив него и пригласить жестом Вэня Чао сесть рядом. Тэмучжин расслабился и не стал смотреть, где занимают места Хасар и Арслан. Чтобы сравнять силы, там село столько же кераитских воинов. За спиной у Тэмучжина ждали олхунуты, в молчании глядя на своего нового хана.

Юань тоже опустился на толстый войлок, однако потупил взгляд и на Тэмучжина не смотрел. Вэнь Чао глянул на своего главного телохранителя и нахмурился.

— Если никто не спрашивает, Тэмучжин, — начал Тогрул, — то спрошу я: как случилось так, что ты выехал с десятком воинов, а вернулся с великим племенем?

Прежде чем ответить, Тэмучжин знаком приказал принести еду. Тогрул начал есть почти машинально, и руки его работали независимо от внимательных глаз.

— Отец-небо взирает на меня благосклонно, — произнес Тэмучжин. — Он вознаграждает тех, кто отвечает на угрозу нашим землям.

Он не хотел рассказывать, как убил Сансара в его собственной юрте человеку, который был ему нужен союзником. Слишком легко тогда будет заставить Тогрула бояться собственного полководца. Но тот явно не был удовлетворен ответом и уже открыл рот, чтобы спросить что-то, роняя при этом на одежду пережеванное мясо. И прежде чем Тогрул успел заговорить, Тэмучжин быстро произнес:

— Я потребовал власти по праву крови, Тогрул, и мне не отказали. Да и что за дело до того, раз теперь у нас есть достаточно людей, чтобы сломать татарам, когда они придут, спину.

— Скольких ты привел? — спросил Тогрул, усердно двигая челюстями.

— Три сотни хорошо вооруженных всадников, — отвечал Тэмучжин. — Ты можешь выставить не меньше.

— У татар больше тысячи. Ведь так ты говорил? — ввернул Вэнь Чао.

Тэмучжин обратил взгляд желтых глаз на китайского посла. Он чувствовал на себе взгляд Юаня и думал, сколько знает Вэнь Чао. Все ли рассказал ему Юань?

— Это будет нелегко, — обратился Тэмучжин к Тогрулу, будто и не слышал слов посла. — Нам понадобится много китайских доспехов. У олхунутов двое кузнецов, они умеют ковать доспехи и мечи. Я уже отдал приказ. И еще нам понадобятся доспехи для коней, из кожи и железных пластин, чтобы прикрыть шею и грудь. — Он помолчал, наблюдая, как Тогрул сражается с аппетитным куском мяса, и продолжил: — Я уже показал, как успешны наши выступления против небольших отрядов, хотя и тогда нас превосходили числом. Татары не нападают строем, как мы, они не знают построения полумесяцем. — Он бросил короткий взгляд на Вэня Чао. — Я не боюсь их превосходства в числе.

— Но тем не менее требуешь, чтобы я рискнул всем, — покачал головой Тогрул.

И тут Вэнь Чао оборвал их разговор.

— Войско татар надо сокрушить, господин мой хан, — тихо обратился он к Тогрулу. — Мои хозяева не забудут твоих услуг. Когда битва окончится, тебя будут ждать отмеренные для тебя и твоего народа земли. Там ты станешь царем, и никогда больше не будешь знать ни войны, ни голода.

И Тэмучжин утвердился в мысли, что Вэнь Чао имеет особую власть над жирным ханом. Его неприязнь к китайскому послу сильно возросла. Хотя нужды у них были одни, ему не нравилось, что человек из его народа идет как раб на поводу у чужеземца.