Борьба за трон. Посланница короля-солнца - Уильям Эйнсворт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы, должно быть, ошибаетесь, сударь: в данный момент здесь нет никакой французской миссии.
— Вы не ожидаете никакого посланного от Людовика XIV?
— Наверно, никакого, разве только он вынырнет из волн, как тритон. Полноте! Подобные случаи часто бывают: это какой-нибудь незначительный купец. Они пользуются этим средством ради своей безопасности и успеха своего дела, ложно прикрываясь в деревнях официальным характером миссии.
— Очень возможно, что вы правы, тем более он, по-видимому, не имеет никакой свиты. Должно быть, это какой-нибудь крупный купец. Кажется, я помню его имя: конечно, вы знаете его не более моего, и он не принадлежит к дипломатическому кругу.
— Как его фамилия?
— О! Настоящая купеческая: на валявшемся отклеенном ярлычке значится: Жан Фабр, из Марселя.
Эмили побледнела и выпрямилась во весь рост.
— Как вы сказали? Жан Фабр и Константинополе?
— Что с вами, сударыня? Мог ли я знать, что это имя вам известно и что оно вас взволнует? Не был ли я нескромен? Чем я могу исправить невольное зло?..
— Ничем, — ответила г-жа Фабр. — Полноте, сударь. Прошу вас извинить меня, я не совсем здорова и принуждена вас оставить. Извините меня, прошу вас. Пойдём, Аиссэ.
Она вышла, или, скорее, исчезла, по направлению к галерее, которая вела в её апартаменты.
— Жан здесь под ложным предлогом! — шептала она. — Всё кончено! Я пропала.
V
Расставшись с г-жей Фабр и Ле-Гэ, граф Ферриоль направился в свой кабинет, куда он вошёл, по-видимому, очень озабоченный.
Кабинет посланника помещался в роскошно убранном зале. Тяжёлые салоникские ткани покрывали стены, украшенные богатым оружием чеканной и наборной работы. На различных лакированных подставках с ножками, разукрашенными тонкими арабесками из перламутра, стояли искусно сработанные медные блюда, вышитые чепраки и фаянсовые, покрытые глазурью, вазы разнообразных цветов. Изящные чаши из опала, нефритовые кубки, курильницы, жаровни чеканной работы переполняли столики, открытые шкафы и столы с резными ножками, изображавшими трёхлопастный вход в мечеть. По обе стороны двери, пред старой позеленевшей пушкой, вытащенной из Босфора и поставленной на лафете из железного дерева, находились стойки с длинными карабинами, приклады которых были плоски.
Тотчас же придверник доложил посланнику:
— Г-н Мишель, частный секретарь вашего превосходительства, ожидает ваших приказаний.
— Пусть войдёт, — ответил граф Ферриоль.
Придверник впустил секретаря, привезённого посланником с собою из Франции. Это был уроженец Лиля, здоровенный человек, горбоносый, с плоским лбом, впалыми глазами и остроконечной бородою, с виду очень решительный; на нём был парик и касторовая шляпа с пером.
— Ну, — быстро спросил граф, — есть известия о Фабре?
— Недостаточные, сударь. С тех пор, что он покинул Алеппо, я потерял его-след.
— Дурак! — ответил граф. — Слушай же хорошенько: я не хочу, чтобы Фабр отправился в Персию. Этот человек меня стесняет. Это — нахал, которого я едва не наказал во время его проезда через Константинополь, когда он нагло осмелился спорить со мною относительно статей трактата марсельской торговой палаты. Впрочем, — прибавил он с свирепой улыбкой, — я у него отнял жену. Это было началом ссоры. Но если он снова даётся мне в когти, то не надо, слышишь ли, не надо, чтобы от них ускользнул. Знай одно: то, что я сказал, сам чёрт не может изменить. Требовать и добиться посольства в Персию, которое по праву принадлежит мне, — значит нанести мне оскорбление. Он думал отомстить мне, захватив эту честь в свою пользу: клянусь, она будет для него гибельной. Благодаря какой интриге удалось ему похитить у меня эту миссию? Как осмелились не поручить её посланнику, самому близкому к Персии, как я? Не из Парижа, а отсюда должен отправиться посланник короля. Только я могу руководить этим делом. Я буду им руководить или погублю своё имя. Итак, вот прежде всего мои распоряжения. Ты способный, верный и преданный малый, и я, согласно моей неограниченной власти, официально уполномочиваю тебя быть, посланником при персидском дворе. Вот твои верительные грамоты, я пошлю в Париж курьера, поручу ему опозорить Фабра и достать для тебя утверждение твоей миссии. Я вполне отвечаю за твои действия и шаги: будь же уверен в твоём счастливом будущем. Я великодушно дарю тебе целое состояние, в признательность за твои прежние заслуги.
Мишель преклонил колено и воскликнул:
— Как благодарить вас за такую доброту, чем могу я отплатить за ваше великое благодеяние! Будьте убеждены, ваше превосходительство, что у вас никогда не будет более преданного поверенного, чем ваш признательный слуга. Нет такого дела, которого я не предпринял бы, утвердившись на своём посту, благодаря вашей высокой поддержке; Фабр — пропащий человек: считайте его погибшим.
— Слава богу! — ответил граф. — Вот это именно я и хотел от тебя слышать. Итак, ты — посланник французского короля при дворе персидского шаха.
Убедившись, что его служащий не посмеет ни сопротивляться, ни возражать и может пуститься очертя голову в опасное предприятие, граф Ферриоль открыл ему свои намерения и представил свой план во всём его трагическом ужасе. Опозорить Фабра было недостаточно — требовалось стереть его с лица земли, как бы вследствие несчастного случая, чтобы безнаказанно, не медля, занять его место и даже вызвать за такое рвение королевскую похвалу.
— Но от твоего старания я ожидаю иного: в этом замешан прежде всего твой интерес, — сказал граф Ферриоль. — Фабр, должно быть, спрятался в окрестностях Алеппо, и, может быть, он скрылся в Ливанских горах. Необходимо сначала его отыскать. Возьми с собою какого-нибудь ловкого человека, способного в назначенное время стереть с лица земли эту стеснительную личность. Впрочем, я тебе дам сильную стражу, но ты лучше достигнешь этого посредством хитрости, и лучше иметь одно доверенное лицо.
— Сударь, я на всё готов. У меня есть среди вашей стражи один негодяй, который устроит всё дело; это настоящий каторжник, готовый продать свою душу за стакан сидра.
— О ком ты говоришь?
— О Сюфере, дезертире.
— О том, который задушил приказчика голландского купца и которого я спас от казни?
— Точно так.
— Нам такого и
