Искра соблазна - Джо Беверли

– Я знаю, я знаю. Это тяжело, милая, так тяжело. Но она умерла. Она мертва.

Мара заметила, что Дэр увел детей, и быстро проскользнула за ними в спальню. Дельфи все еще прижималась к Дэру, но плакать она уже перестала.

– Что происходит, папа? – спросил Пьер. – Кто эти люди? Они мне не нравятся.

– Это хорошие люди, – ответил Дэр, садясь с Дельфи в кресло-качалку и притягивая к себе Пьера. – Это родственники мадам Клермон. Она не мама Дельфи, но мы должны ее пожалеть. У нее была дочка, которая была ей очень дорога, и ее Аннет умерла. Это стало для нее таким большим горем, что она никак не может в это поверить. Она предпочла считать, что ее ребенка похитили, поэтому она отправилась на поиски дочери. Ее семья позаботится о ней и заберет домой.

Дельфи кивнула:

– Хорошо.

Это могло быть выражением сочувствия, но Маре показалось, что это вздох облегчения. И если Дельфи и впрямь дочь Терезы Беллер, то больше претендентов на материнство не будет.

– Значит, ты наш папа? – спросил Пьер.

Дэр помедлил, поскольку их происхождение всегда будет загадкой, но затем сказал:

– Да, а Мара скоро будет вашей мамой.

– C’est bon? – сказала Дельфи и спрыгнула с его коленей. – Мы можем вернуться на балкон и посмотреть бал?

Дэр удивился, но отпустил их с одной из гувернанток. Мара взяла его за руки и улыбнулась:

– Как быстро они забывают плохое, просто моментально!

– Да. Я сплю, или основные наши проблемы разрешились сами собой?

Мара села к нему на колени.

– Все хорошо, – сказала она и поцеловала его. – Есть только одна мелочь, Дэр.

И она рассказала ему все, что Николас думал о происхождении Дельфи..

– Боже правый! – воскликнул он, и Мара испугалась, что совершила ошибку. – Если это и так, то слава Богу, что девочка не унаследовала ее характер! Тереза Беллер не заботилась ни о ком и ни о чем, кроме самой себя, а Дельфи – человек заботливый и любящий. Она добрая девочка.

– А Наполеон?

Дэр рассмеялся:

– Он был великим человеком. Но надеюсь, Дельфи Дебнем не придет в голову организовать мировую войну, – улыбнулся он, глядя ей в глаза, – особенно если она вырастет в Брайдсуэлле.

Они поцеловались еще раз и спустились к гостям. Слух разнесся среди повес, и все они подошли, чтобы поздравить Дэра. Затем герцогиня объявила, что миссис Бомон, известная актриса, согласилась оказать всем собравшимся большую честь и прочитать отрывок из пьесы перед ужином.

Мара совсем забыла про Бланш и понятия не имела, что именно их ожидает. Она взяла Дэра за руку и начала молиться, подняв глаза к балкону, где стояла Бланш.

Девушка, обращавшаяся ко всем присутствующим, стала выглядеть выше, а ее поставленный голос достигал каждого уголка зала.

– В театре для женщин очень мало сильных ролей, – говорила она, – Но мне удалось подобрать один отрывок для сегодняшнего вечера. Монолог Порции из пьесы господина Шекспира «Венецианский купец».

Ей удалось смягчить свой голос, не делая его тише.

Не действует по принужденью милость;Как теплый дождь, она спадает с небаНа землю и вдвойне благословенна:Тем, кто дает и кто берет ее.И власть ее всего сильней у тех,Кто властью облечен. Она приличнейВенчанному монарху, чем корона.[14]

Она сделала паузу, держа весь зал в своей власти, но, возможно, она также просила о милости для себя и Хэла. Бланш закончила свое выступление строками:

Но вспомни только,Что если б был без милости закон,Никто б из нас не спасся.Мы в молитвеО милости взываем – и молитваНас учит милости.

Она склонила голову, и зал взорвался бурными аплодисментами. Мара подумала о милости к Баркстеду и бедной мадам Клермон и сжала руку Дэра. Зачастую месть и даже справедливость никуда не годная расплата.

Бланш ушла в тень и вскоре вернулась в комнату под руку со светившимся от гордости Хэлом, их окружили восторженные гости.

Дэр вывел Мару на первый тур вальса, когда уже пробило полночь. Хорошо, что в танце не нужно было менять партнеров, поскольку они были так поглощены друг другом, что ничего кругом не замечали.

Когда музыка смолкла, он сказал:

– Повесы будут ужинать вместе.

Они прошли к двери бального зала. Выходя из зала, они встретили яркого молодого человека с темными волосами и глазами, полными энергии и напористости. Мара невольно напряглась, поскольку в нем было что-то враждебное.

– Рад видеть тебя, Канэм, – поздоровался Дэр.

– Теперь меня зовут Дэриен, – сказал молодой человек с улыбкой, которая не отразилась в его глазах.

«Пожалуйста, Господи, – взмолилась Мара, – только бы не возникло никаких новых проблем!»

– Прошу прощения, – сказал Дэр. – Как твой отец и два брата?

– Один погиб от болезни, двое – от молнии. – Дэриен помрачнел. – Очевидно, девиз нашей семьи должен относиться к нам, а не к нашим врагам.

Дэр повернулся к Маре:

– Дорогая, позволь представить тебе лорда Дэриена. Дэриен, это моя невеста, леди Мара Сент-Брайд.

Лорд Дэриен вежливо поклонился, но было в нем что-то неискреннее.

– Лорд Дэриен и лорд Дариус, – сказала Мара. – Как бы не перепутать.

– К счастью, у меня не было титула, когда я учился в Харроу, – согласился лорд Дэриен. – Тогда я был просто-напросто Карвеем.

Мара попыталась поддержать напряженный разговор:

– Каков же девиз вашей семьи, милорд?

Он повторил свое имя, и она поняла. Семейное имя и девиз были «Кавэ», что означает «берегись». Она знала семью из Уорикшира, на гербе которой была изображена оскалившаяся собака, и, насколько ей было известно, семья славилась тем, что все они были изрядными смутьянами.

– Я лишь недавно приехал в город, Дебнем, – сказал лорд Дэриен, – и узнал об этой сплетне. Она меня потрясла. И я хочу, чтобы все узнали, что я видел, как ты упал во время сражения при Ватерлоо.

– Это замечательно! – воскликнула Мара.

– Благодарю тебя, – сдержанно произнес Дэр.

– Я ничего не придумываю, – сухо сказал Дэриен. – Я лишь хочу, чтобы восторжествовала справедливость.

Дэр улыбнулся и, возможно, слегка покраснел.

– Да, разумеется. Прошу прощения. Просто трудно ожидать столько счастья в один вечер.

Лорд Дэриен скривил губы:

– Впервые, наверное, о семье Кавэ отозвались как о людях, которые могут доставить счастье. Я сделаю все возможное, чтобы об этом все узнали. – Он поклонился и вошел в бальный зал.

Мара проводила его взглядом.

– Он враг? – спросила она.

– Нет, все не так. Пойдем. Нас уже, наверное, все ждут к ужину.

По дороге вниз Дэр рассказал ей:

– Это давняя история, но бывает, что старые раны тревожат нас ничуть не меньше новых, а я сделал все еще хуже, назвав его Канэмом.