Спасти обязан - Игорь Викторович Пидоренко

Мы тронулись по направлению к Москве.

Я вел грузовик, Настя придерживала спящую Ларису, а Стас в кузове караулил Степанцова.

— Как думаешь, нас не остановят? — промолвила вдруг Настя.

— Не должны. Кому какое дело до военной машины? А что это ты заволновалась?

— Да неожиданно почувствовала, что жить — не такое уж плохое занятие. Хотелось бы еще чуть подольше этим заниматься.

— Не трусь, старушка. Будешь заниматься, сколько душе угодно. Только вот на какие шиши? Мы же теперь безработные, не забывай. Толстомордые депутаты ни за что не простят нам украденные бомбы.

— Да черт с ними, с депутатами! Пусть только гадостей не делают, а работу найдем.

— Жалко все-таки, — вздохнул я. — Интересно было.

— Ничего, будет день, будет и пища. Так моя бабушка всегда говорила. И я много раз убеждалась, что это очень мудрые слова.

— Бабушки обычно мудрыми бывают.

— Хотя иногда такие вредные старушонки встречаются!

Так мы трепались, а я между делом прикидывал, где бы поудобнее остановиться. Наконец попалась площадка отдыха, окруженная невысокими соснами, очень уютная, а главное — пустынная. Грузовик я поставил у дальнего края и вылез из кабины, потягиваясь. Казалось, что этот день никогда не кончится.

Стас выглянул из кузова.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Сейчас будем проводить эксперимент над живым человеком.

— Над живым полковником! — усмехнулся Стас. — А это две больших разницы.

— Даже над двумя полковниками, — загадочно сказал я. — Доставай нашего клиента.

Ухватив Степанцова за шкирку, спас выгрузил его из кузова. Полковник стоял, растерянно озираясь и, наверное, думал, что сейчас его будут убивать.

— Не вздумайте ничего со мной сделать! — заявил он. — Картавин вас потом действительно из-под земли достанет. Я не шучу!

— Какие уж тут шутки. Да вы не беспокойтесь, никто на вашу драгоценную жизнь покушаться не собирается. Начальство и так вам голову оторвет. Знаете такое выражение — инициатива наказуема? Вот у вас как раз такой случай.

Полковник принялся тихо материться. Ему и вправду не стоило завидовать. За совершенный прокол мало что погоны сорвут, хоть бы в живых оставили.

— Может, действительно, его убрать? — вполголоса, но так, чтобы слышал Степанцов, предложил Стас. — Жалко ведь смотреть на человека.

Полковник опять задергался.

— Хватит издеваться, а то у него еще сердечный приступ случится. Нам сейчас он живым и здоровым нужен. Ты не забыл, что здесь только сознание Степанцова? Тело принадлежит нашему приятелю, хотя тоже полковнику. И сознание его никуда не делось, сидит себе в глубине, дожидается, пока освободят. Вот это мы и попробуем. Дошло?

— Дошло. Но как ты это сделаешь?

— Есть способ. Настя, ты на минуту можешь оставить Ларису? Кстати, как она там?

Девушка спрыгнула на асфальт.

— Спит. Чего тебе?

— У тебя, помнится, кулон такой был, в виде шарика. Давай его сюда.

— Держи. А зачем?

— Сейчас увидите. Нам надо вернуть Александра Николаевича. Точнее, дать ему возможность вновь овладеть своим телом. Будем исходить из того, что он этого очень хочет. И я надеюсь помочь.

— Каким образом? — Стас подошел ближе, одновременно пинком отогнав Степанцова — чтобы не подслушивал.

Мы не боялись того, что он попробует убежать. Некуда было бежать проштрафившемуся полковнику.

— Про гипноз слышали? Сейчас я проведу сеанс.

— Гипноз? — скривила губы Настя. — Ерунда какая!

— Не скажи. Тебя гипнотизировали когда-нибудь?

— Нет. Да я бы и не позволила.

— Ну а Степанцову деваться некуда. Только не мешайте и не хихикайте. Все дело сорвете. Я вообще-то очень сильный гипнотизер.

Последнюю фразу я произнес умышленно громко. Чем больше авторитет врача, тем легче пациент поддается гипнозу. Если честно, то я немного преувеличивал свои способности. Так, баловался на досуге, да в тренировочном лагере ГРУ нам кое-что показывали и рассказывали. Но попытка не пытка.

Рядом с площадкой был невысокий холм. Я повел полковника туда, усадил на траву, предложил располагаться поудобнее, даже распустил ремень на руках. А потом, используя металлический шарик Настиного кулона, как дополнительный раздражитель, приступил к делу. Степанцов не сопротивлялся. Оттого, что его авантюра провалилась, и от неминуемости наказания за своеволие, он впал в ступор. Это только облегчало мою задачу.

Нужно было ввести полковника в третью по глубине стадию гипнотического состояния. Приходилось применять вербальный метод, потому что невербальный, хотя он и был более быстрым, я не мог использовать: негде было взять темную комнату с неожиданным ярким светом или какой-нибудь гонг. Очень бы пригодилась минимальная доза мемофара. Но ампулы остались в Чечне, у взорванной ракетной шахты.

Удалось. Степанцов был гипнабелен до предела. Он отвечал на вопросы, сидел с открытыми глазами и не реагировал на прочие, кроме моего голоса, внешние раздражители. Дальнейшее было уже просто. Когда через пятнадцать минут человек на склоне холма проснулся, это был уже прежний Хромов. Его сознание поменялось с сознанием Степанцова и снова стало хозяином своего тела.

Полковник заворочался на траве, подергал связанными руками, недоуменно уставился на меня.

— Какого черта?

Я понимал, что эксперимент мой удался, но нужно было на всякий случай проверить, не прикидывается ли Степанцов. Поэтому быстро спросил:

— Вы как, Александр Николаевич, при памяти?

Он закряхтел.

— Башка трещит, а так ничего. Что со мной было?

— Об этом потом. А сейчас быстро вспомните, какой вопрос я вам задал, когда мы встретились в Чечне?

— Сейчас… Ну, ты про мою руку спросил, не болит ли?

— Правильно! А где мы первый раз увиделись?

— В поезде, в Ростове.

— И как я представился?

— Смирнов Олег… Юрьевич. Да что за допрос?!

— Все в порядке, теперь все в порядке. Давайте, я вам руки развяжу.

— А зачем связал?

— Похоже, вы еще не совсем в себя пришли. Не помните, что на базе было? Когда мы за оружием отправились?

— Погоди, погоди… Так. Мне нужно было кое-что сделать. Степанцова придержать, если он в себя придет. А потом… Нет, не помню.

— Вас выключили и в мозг засунули сознание Степанцова, — вступила подошедшая Настя. — Как вы, дорогой наш?

— Настенька! Вы же знаете, что при виде вас у меня всю хворь как рукой снимает!

— Точно, он! — рассмеялась девушка. — Кроме Хромова некому комплимент сказать бедной сиротке.

В двух словах я объяснил полковнику ситуацию. Он обрадовался тому, что все получилось, как задумывали, и весьма опечалился тем, что теперь у него имеется еще и чужое сознание. Значит, придется постоянно себя контролировать, чтобы не дать Степанцову вернуться и стать хозяином тела. Я утешил тем, что со временем возможен если не распад чужого сознания, то поглощение его хозяйским. В чем-то, несомненно, Хромов изменится, но незначительно. Так что пусть не горюет.

Мы стали решать, куда девать бомбы. То есть, стали решать мы трое. А у Хромова сомнений