Секреты Ватикана - Коррадо Ауджиас

перефразировать выражение экс-диктатора Ирака Саддама Хусейна. Чтобы разобраться, о чем речь, вернемся в май 1989 года, к моменту образования концерна "Энимонт", гиганта национальной химической промышленности, восемьдесят процентов акций которого в равных долях были поделены между государственной нефтегазовой компанией ЭНИ и частной компанией "Монтэдисон", принадлежащей семье Ферруцци из Равенны.

Слиянием обеих организаций и начинается история одной из крупнейших химических групп мира. Держатель частной квоты акционерного капитала Рауль Гардини по прозвищу Корсар, неуемный предприниматель-авантюрист и экстравагантный мечтатель, поглощенный масштабными проектами, зять основателя фирмы Серафино Ферруцци. Гардини со свойственным ему темпераментом никак не может удовлетвориться половиной, желая быть собственником всех активов, поэтому он приступает к подрыву позиций концерна изнутри, чтобы в итоге прибрать его к рукам за бесценок. Президент ЭНИ Габриэле Кальяри, прознав об этом, требует разрыва пакта с Корсаром и отстранения его от всех рычагов влияния. Через полтора года после появления этого проекта на свет дерзкая мечта об итальянском лидере химической индустрии мирового значения разбита вдребезги. Гардини предложен выбор: либо выкупай акции целиком, либо самоустраняйся. Тот предпочитает второй вариант и перепродает ЭНИ свой пакет за сумму около 2,8 триллиона лир (свыше 1,5 миллиарда евро).

От этой сделки сразу же станет попахивать душком, поскольку заплаченная сумма очевидно и непропорционально завышена. Она вызовет еще большее подозрение, когда выяснится, что для получения согласия различных сторон, заинтересованных в данной транзакции (а их много), пришлось скрытно, из-под полы, вне банковского контроля, раздавать щедрые выплаты многочисленным вовлеченным в историю лицам и структурам. Причем делали это через подставных лиц, посредников и аферистов: разброс общей суммы — от 130 до 170 миллиардов лир (точные данные никогда не были подтверждены и нигде не "всплывали"). Итак, большая часть этих денег (примерно 100 миллиардов лир) шла транзитом через ИОР, чтобы далее распределяться по бесчисленным счетам, открытым в Швейцарии и в остальном мире. Оба протагониста этих событий — Рауль Гардини и Габриэле Кальяри — покончат жизнь самоубийством, удлинив, таким образом, шлейф насильственных (или вынужденных) смертей, напоминающих проклятие, накладываемое на любого, чей путь пересечется с ИОР.

Истинным инициатором и распространителем "макси-взятки" был мон-синьор де Бонне. В своей книге "Отечество. 1978–2008" Энрико Деальо приводит датируемую 27 апреля 1993 года сцену, которая отлично воссоздает атмосферу, окружавшую этого раскованного до развязности человека. Итак, мы с вами

в римской церкви Санта-Мария-делла-Фидуча, в присутствии более тысячи приглашенных лиц, пятнадцати кардиналов, сорока епископов, эксминистра Коломбо, экс-президента Коссига. В епископский сан посвящается Донато де Бонис, бывшая правая рука архиепископа Пола Марцинкуса, бывший генеральный секретарь ИОР, банка Ватикана. Новоиспеченный прелат направляется к алтарю и провозглашает: "Я хотел бы поблагодарить премьер-министра Андреотти за то, что он спас нас своими бесценными советами. Глубокой ночью, в ходе совещания на нашей территории его советы уберегли нас от колоссального риска". Переполненная церковь взрывается бурей аплодисментов, овации не стихают в течение нескольких минут.

Без тени смущения, не моргнув глазом де Бонис говорит Андреотти спасибо за помощь, полученную во времена скандала с "Банко Амброзиано". Здесь весьма полезно вспомнить, что монсиньор на случай своей смерти именно Андреотти указал в качестве бенефициария счета "Фонд Спеллмана".

Во всей этой истории, даже в таком "пунктирном" виде, достойной стать сюжетной канвой роману в стиле нуар, среди прочих персонажей есть одна фигура, менее значительная, но вполне подходящая на роль "второстепенного злодея", — Луиджи Бизиньяни. Журналист новостного агентства, который на раннем этапе своей карьеры превратится в управляющего фирмой с государственным участием и довольно быстро научится спекулировать своими и чужими деньгами. Он вступает в ложу "П-2" (членский билет № 1689), что, похоже, являлось обязательным для любого дельца в ту эпоху, и в лице ватиканского банка, курируемого де Бонисом, находит конечную инстанцию и перевалочный пункт своих манипуляций. Если излагать историю вкратце, то он оказался в числе "героев" так называемого дела "Танджентополи" (букв. Город взяток) и заплатил тремя годами и четырьмя месяцами тюрьмы за собственные ошибки. Но, как мы увидим далее, не только за них.

В начале 1993 года прокуроры Итальянской республики по Риму и Милану приступили к расследованию всех обстоятельств дела о "максив-зятке" в закрытом формате. Стоит вспомнить, какова была атмосфера в Италии в те годы: действия судебных властей поддерживались общественным мнением столь активно, что нередко это граничило с фанатизмом; сотрудники прокуратуры и суда Милана рассматривались публикой как мстители за любую несправедливость, на улицах их встречали криками одобрения и аплодисментами, призывами не сдаваться и не отступать. В свете такого мощного и опасного консенсуса, грозившего обернуться девятым валом общественного возмущения, облик и деятельность де Бониса ставят Ватикан в щекотливое положение и вынуждают отстранить его от банковского руля, даровав менее заметную синекуру: должность духовника Суверенного военного ордена Мальты, старинного рыцарского братства, возникшего еще в XI веке в целях охраны паломников и заботы о них в Святой земле, а ныне вовлеченного преимущественно в гуманитарные проекты, медицинское и социальное обеспечение бедных и нуждающихся. Пусть этот пост и кажется менее влиятельным, чем предыдущий, но предприимчивый монсиньор ничтоже сумняшеся продолжит (в течение долгих лет) маневрировать и управлять секретными рычагами ИОР.

Между тем прокурорам, изучившим ряд красноречивых свидетельских показаний, удалось реконструировать весь маршрут перевода "макси-взятки". Уже было ясно, что пунктом назначения являлся ватиканский банк, который, столкнувшись с просьбами судебных органов о предоставлении объяснений, по обыкновению ограничился ответом, что их следует направить официально, через соответствующие структуры обеих стран, как предусмотрено международными порядками. Бизиньяни, державший нос по ветру и почуявший, куда именно он дует, осознает, что самое время испариться; в спешке он закрывает счета, набивает пару чемоданов снятой с них наличностью и скрывается от правосудия, уклоняясь от явки в суд. Вот уже и президент Калойя, взволнованный чудовищными объемами денежного трафика, прямо обвиняет де Бониса в "осознанной преступной деятельности". В октябре он направляет драматическое письмо госсекретарю Ватикана Анджело Содано. В документе, приведенном в книге Джанлуиджи Нуцци, можно прочесть, что ценные бумаги и средства, прошедшие через ИОР, —

это результат выплаты взяток политическим деятелям, когда значительные поступления возвращались к ним обратно "отмытыми". Не что иное, как точное повторение механизмов прошлого… Есть четкое ощущение того, что перед нами вскрывается потенциал неслыханной разрушительной силы, о чем надлежит проинформировать самое высокопоставленное руководство.

Действительно, Содано доводит все до сведения Иоанна Павла II. Но когда в ноябре по международным каналам в Ватикан поступает официально оформленный судебный запрос, поведение Святого престола по-прежнему остается невнятным. Одни выступают за необходимость что-то признать; другие возражают, предлагая, дабы не отступать от принятой