Помни войну - Алексей Шишов

Все же «рыцарям плаща и кинжала» Страны восходящего солнца пришлось признаться в следующем. Поток разведывательной информации с появлением там нового командующего флотом сошел почти на нет. Это касалось дел на порт-артурской эскадре.

Спустя некоторое время вице-адмирал Макаров осведомился у армейских жандармов, которые на войне стали в одночасье крепостными контрразведчиками, о делах шпионских. Интерес к ним флотоводец имел, скажем так, «личный»:

— У тех лазутчиков, что ловите, носимая шпионская информация вами анализируется?

— Точно так, ваше превосходительство.

— И что такой анализ показывает?

— Стал радовать. Утечка сведений важного характера заметно уменьшилась.

— Как вы это определили?

— Довольно просто. Теперь японские резиденты в городе и те шпионы, которые проникают в Порт-Артур на короткое время, собирают даже самую ничтожную информацию, чтобы оправдать себя.

— А раньше разве такого не было?

— Раньше мы ловили лазутчиков даже с рукописными копиями штабных приказов.

— И в чем причина того?

— В приказах командующего флотом, то есть в ваших, ваше превосходительство. Они исполняются флотскими чинами неукоснительно. Даже около питейных лавок китайцев нижних чинов с эскадры заметно меньше стало.

— Надо сделать все, чтобы болтунов среди военных служителей вообще не имелось. Тогда и бед для нас на войне будет заметно меньше. Не так ли?

— Так, ваше превосходительство. Только такую напасть одними приказами не искоренишь.

— Ясно дело, что все зависит от служивого человека. Но и контрразведка должна быть не лыком шита...

Не теряя времени, вице-адмирал Макаров стал готовить Тихоокеанский флот в лице ее порт-артурской эскадры к активным действиям в море. Там с начала войны хозяйничали японцы. Хейхатиро Того ночной торпедной атакой внешней гавани русской крепости и боем у Чемульпо добился большого перевеса сил в свою пользу. Об этом более чем убедительно говорили только одни цифры. У противника Того в лице русского флотского командующего оставалось только пять исправных эскадренных броненосцев: «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», "Победа» и «Пересвет». Всего пять броненосных громадин, которые составляли огневую мощь флота Тихого океана.

Сильно поврежденные «Цесаревич» и «Ретвизан» подлежали длительному ремонту. А поскольку ремонтная база оставляла желать много лучшего, на ввод их в строй в обозримом будущем особо надеяться не приходилось, хотя рабочие-судоремонтники вместе с корабельными специалистами трудились не покладая рук.

И в легких силах японцы имели явный перевес. Они обладали 15 крейсерами (не считая тяжелых, броненосных) и около 60 миноносцами. Против — 4 крейсера и 27 миноносцев.

При таком соотношении сил много могли решить инициатива в военных действиях, талант флотоводца, боевой дух корабельных экипажей, их морская выучка. История флота российского полна примеров, когда разгрому подвергался более мощный по силам противник, будь то турки, шведы или французы.

На первом сборе старших офицеров эскадры Степан Осипович начал разговор так:

— Теперь уже поздно вести систематические учения и занятия по расписанию. Каждый командир, каждый офицер должен осознать это.

— Но без системы в обучении экипажей ошибок трудно будет избежать.

— Помните, не ошибается только тот, кто ничего не де лает. Не следует подражать таким начальникам.

— Мы надеемся, что хоть и война, но время на учения нам будет дано.

— Сейчас о том размышлять некогда. Выворачивайте смело свой запас знаний, опытности, предприимчивости. Старайтесь сделать все, что можете.

— А если это будет для нас в условиях войны невозможным? Тогда как?

— Невозможное останется невозможным. Но все возможное должно быть сделано. Это мое требование обязательно для каждого командира корабля.

— Что еще от нас требуется?

— Главное, чтобы все, понимаете — все прониклись сознанием огромности возложенной на нас задачи, осознали всю тяжесть ответственности, которую самый маленький чин несет перед Родиной!

И работа на порт-артурской эскадре, как говорится, закипела. Люди горели желанием послужить, как сказано в присяге, «Богу, царю и Отечеству».

Одной из первых забот Степана Осиповича по прибытии в Порт-Артур стало обеспечение безопасности крепости со стороны моря. Средство для этого было испытанное — оборонительные минные заграждения. Но они уже частью были выставлены до него, и новому командующему флотом приходилось только дополнять заграждения и корректировать их постановку с собственными планами.

О том, как до Макарова и при нем осуществлялись постановки минных заграждений у Порт-Артура и побережья Квантунского полуострова, есть свидетельство авторитетного человека. Непосредственным руководством минной «защиты» морской крепости занимался контр-адмирал Лощинский, который оставил после себя обстоятельную записку о тех событиях Русско-японской войны:

«Прибыв 28 января в Порт-Артур, я получил от адмирала Алексеева соответствующие указания относительно минирования порта Дальнего, куда, ввиду возможности высадки неприятельского десанта, был уже экстренно послан с тою же целью, под командой капитана 2-го ранга Степанова, транспорт «Енисей». 28 января был жестокий шторм с большим волнением от юго-востока. Степанов, несмотря на это, ставил в тот и последующий день мины, которые, вследствие своего особого устройства и больших приливов и отливов, оказались, в большинстве, особенно в большую воду, глубоко вставшими, а в малую — мелко вставшими и даже плавающими на поверхности. Замечено, что многие плавающие на поверхности мины вскоре волнением и течением сорвало с якорей и унесло в море, подвергая опасности свои суда.

Особенно же это обнаружилось, когда 29 января «Енисей», по неосторожности командира, желавшего стрелять в всплывшую мину, наскочил на свою же мину, взорвался и утонул, а затем такое же несчастье постигло крейсер «Баян»,который, будучи послан на помощь команде «Енисея», наскочил также на плавающую мину и взорвался.

30-го на крейсере «Всадник» ходил в Дальний ознакомиться с положением дела. Поставленные «Енисеем» 4 заграждения между северным и южным островами Санашантао и прилежащими берегами материка пришлось оставить как было, то есть некоторые мины глубоко, а другие мелко ставшие, а затем устроить дополнительные заграждения: перед проходом между островами Санашантао и на самом рейде зигзагами от южного берега до Талиенвана, то есть поперек всего рейда, но ближе к порту. Наместник одобрил план дополнительных заграждений и приказал оставить проходы для своих судов и в то же время без замедления заградить бухты Керр и Дип, лежащие севернее Дальнего и также очень удобные для высадки десанта.

1 февраля «Амур», под моим флагом, канонерская лодка «Гиляк», минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак» и четыре миноносца вышли из Артура для дополнительных заграждений.

Пройдя Лютин Рок и видя, что «Гиляк» и «Гайдамак» отстают, я, имея в виду желание Наместника заградить бухты скорее, приказал им идти в Дальний, а с остальными судами пошел полным ходом в Керр. Придя в полдень, стал ставить мины, причем пошел такой густой снег, что к концу постановки, в час дня, едва были видны силуэты ближайших островов. Дойдя до прохода между островами Санашантао, услыхал взрыв мины у этого острова и потому, послав вперед миноносцы, следуя за ними, прибыл в Дальний в 5 часов вечера. Следующие три дня дул свежий юго-восточный ветер с большим волнением, и потому только 5-го февраля поставил мины поперек всего рейда, а 8-го в одной миле западнее прохода между островами Санашантао и ушел обратно в Артур. Все мины стали прекрасно на желаемой глубине, что указывает на прекрасную подготовку личного состава транспорта «Амур». К этому времени всего было поставлено до 800 мин.

Уходя из Дальнего, организовал брандвахтенную и сигнальную службы, то есть на острове Санашантао была устроена сигнальная станция в три смены людей и портовые баркасы дежурили у южного Санашантао поочередно. Кроме того, для заведования минным заграждением и дополнением его в проходах на случай движения неприятеля на Дальний с моря был оставлен лейтенант Сухомлин с плотиком для постановки мин и несколькими минерами.

По возвращении в Артур 9 февраля ходил в бухту 8-ми кораблей для заграждения ее 20-ю минами. С 10-го по 17 февраля ездил в Инкоу для составления соображений о заграждении этого порта. В Инкоу проходит широкая с большим течением и меняющимся форватером река Ляохе. Так как в условие было поставлено, чтобы заграждение могло пропускать коммерческие суда и навигация не должна прекращаться, то, очевидно, оно могло быть гальваническое на проводниках, причем, если их будет достаточно, то можно каждую мину поставить на отдельном проводнике, а если мало, то 5 и более на одном, вследствие же большого течения мины не могут взрываться автоматически, а только по желанию, следовательно, подобное заграждение могло иметь только нравственное, но не фактическое значение.