Королевская охота - Амеде Ашар

— Это очень любезно с вашей стороны, однако что я скажу ей?

— Что хотите.

— Скоро сказано, но трудно выполнить. Милая прихоть хорошенькой женщины родилась в её сердце…

— В сердце? — с недоверчивым видом прервал Эктор.

— Или ещё где хотите, — отмахнулся Поль. — Место не влияет на каприз, и как тяжкий шмель, опускающийся на распустившуюся розу, я грубо раздавлю все мечты её весны. Но мой поступок отвратителен, смешон, сумасброден…Он не согласуется с правилами всей моей жизни, и я заслуживаю, чтобы первый бродяга проколол меня насквозь шпагой за мое согласие на вашу затею…Если она заплачет, что я сделаю с её слезами?

— Но, — возразил Эктор, — мифология, на которую вы ссылаетесь так часто, не говорит, что покинутая Ариадна умерла с горя.

Поль посмотрел пристально в глаза Эктору.

— Уж не думаете ли вы, что я способен играть роль торжествующего Бахуса?

— А почему?

— Счастье делает вас неверующим и легкомысленным одновременно. Влюбленный в мадмуазель де Блетарен, вы не думаете, что она могла бы вас когда-нибудь забыть. Равнодушный к герцогине Беррийской, вы считаете, что она забудет вас завтра же. Одной вы охотно согласились бы выдать свидетельство вечной верности. И вы же готовы усомниться в постоянстве другой. Сердце человека — лабиринт.

— Потому-то я и советую вам взять нить Ариадны, — отвечал, смеясь, Эктор.

С наступлением вечера, весь укутавшись от чужих глаз, Эктор отправился в карете в павильон Кристины.

Кристина побледнела при виде крови, но Эктор успокоил её.

— Мне осталось только это средство, чтобы не разлучаться с вами, и я к нему прибегнул, — сказал он.

— Дуэль! — вскричала она.

— Да, — подтвердил несколько смущенный Эктор, — дуэль без причины, последствия которой соединят меня с вами.

Кристина умолкла и не очень жаловалась на рану, принуждавшую мсье де Шавайе оставаться дома.

В тот же день Фуркево возвратился в Версаль, куда переехал двор. Его живой характер заставлял видеть лишь приятную сторону возложенного на него странного поручения. То, что ужасало его в первую минуту, теперь забавляло.

Когда он вступил в игорный зал, герцогиня Беррийская, по обыкновению, занимала один из столов; её окружала многочисленная толпа. Дукаты сыпались на бархат.

Полю удалось поместиться возле герцогини. Нужен был лишь случай с ней заговорить.

Принцесса казалась очень занятой игрой, но внимательный и предупрежденный наблюдатель, каким был Фуркево, мог заметить взгляды, бросаемые ею повсюду украдкой.

»— Ладно, — подумал Поль, — наступила минута нанести первый удар.»

Он бросил несколько дукатов на стол и закашлялся, как герой комедии, желающий привлечь к себе внимание.

Герцогиня Беррийская подняла на него глаза.

— А, вот и вы, мсье де Фуркево, — сказала она, — вы приехали поздновато.

»— Она говорит со мной, но думает о нем, — сказал он сам себе. — Как гибок наш язык для выражения того, в чем мы не хотим признаться.»

И громко произнес:

— Я замечаю не с сегодняшнего дня, сударыня, непостоянство времени наоборот. Когда дело касается вашего высочества, время — олень, и благодаря его проказам в часе только пятнадцать минут. Я спешу, приезжаю. Но слишком поздно. Сударыня, когда мы возле вас, запретите времени идти.

Герцогиня Беррийская кротко улыбнулась.

— Останьтесь, мсье, — сказала она, — мы постараемся это исполнить.

Она начала игру и выиграла; золотые волны хлынули в её нежные руки.

Ее глаза быстро скользнули по толпе и вновь остановились на Поле.

— Вы, кажется, проигрываете, — заметила она.

— Да, сударыня…Еще три подобных хода, и вам нужен будет казначей.

Принцесса, тасовавшая карты, подняла свой огненный взгляд на Фуркево.

— Мсье де Шавайе прекрасно исполняет эту должность, — сказала она. — Не видели ли вы его?

— Ах, сударыня, какой удар был бы для маркиза, если бы он вас услышал!

— Что же ужасного в моих словах?

— Их любезность, — ответил Поль.

Герцогиня сдала карты и снова выиграла; дукаты сыпались в её руки.

— Ваши слова загадочны, — возразила она. — Объяснитесь.

— Если приехать поздно — всего лишь неприятно, не быть совсем — ну не несчастье ли?

Сверкающие глаза герцогини впились в лицо Фуркево, потом внезапно потупились.

Поль видел, как она побледнела под румянами. Тасуя карты дрожащей рукой, она молчала несколько минут, и наконец возразила:

— Но как бы поздно не приезжали, однако приезжают.

Поль покачал головой.

— Ни поздно, ни рано, сударыня.

Эти слова были произнесены таким серьезным голосом, что принцесса вздрогнула.

Разговор в ту же минуту стих. Игра продолжалась, прерываемая только восклицаниями.

»— Лед тронулся, — подумал Поль, — или я разучился понимать сердце женщины, или она станет меня расспрашивать.»

Он вынул из кармана горсть дукатов и очень серьезно принялся за игру. Герцогиня не обращала на него внимания; он не смотрел на нее.

По окончании игры герцогиня встала; легкое движение её длинных ресниц предупредило Фуркево. Это движение было почти незаметно, но его проницательный и верный взгляд все понял. Он пошел за герцогиней Беррийской в сад.

Она вошла в аллею, которая вела к бассейну Аполлона.

В ту минуту, когда герцогиня обернулась, Поль был рядом.

— Это вы? — она искусно притворилась удивленной. — Я думала, вы далеко…

— Я должен бы быть далеко, потому что вы желаете быть одни. Но вечер — час раздумий. Я думал о Венере, сияющей в небе, и следовал за вами против воли.

После этого небольшого мадригала Фуркево поклонился, как человек, готовый удалиться.

— Нет, — живо прибавила герцогиня, — раз вы уж здесь, так оставайтесь.

»— Наконец-то, — подумал Поль. — Сколько хитростей, чтобы добиться немного откровенности.»

— Кстати, — простодушно спросила герцогиня, — что это вы говорили мне за игрой? Я вас не поняла.

— Но, — отвечал Поль столь же простодушно, — я, кажется, говорил о непостоянстве времени…

— Да, сначала, но потом…

— Сударыня, я не смею о том вспомнить.

— Хорошо, я буду смелее, чем вы.

— Так помогите мне, сударыня.

— Вы говорили, кажется, о де Шавайе.

— Точно.

— По этому поводу вы задали какую-то загадку, решить которую я совершенно не могу.

— Это и есть причина моего смущения.

— Вы пробуждаете мое любопытство.

— Поэтому я должен объясниться?

— Сию же минуту, если не боитесь меня разгневать.

— О, сударыня, эта угроза возвращает мне мою смелость…Я скажу.

— А я слушаю.

— Но прежде, сударыня, простите ли вы меня?